Болото - Левантская Гюрза (читать книги полностью без сокращений .txt) 📗
Ира прекрасно понимала, что после того, что произошло, она уже не сможет откреститься от нового видения мира. Они говорили. Говорили, словно на одном языке. Прикрыв глаза, она с лёгкостью воспроизводила перед внутренним взором мельчайшую деталь в поведении начальника, зная, что способна верно интерпретировать каждый жест и взгляд. И никогда не сможет возненавидеть его, несмотря ни на что. Даже на плётку. Что ж. Новая способность хоть и кажется сказочной, но придётся принять её существование. Посмотрим, насколько окажется полезной…
Врач внезапно отвлёкся, почувствовав, что ему кто-то сверлит глазами спину. Увидев, что пациентка очнулась, он подошёл и бесцеремонно скинул одеяло. Ира покраснела, хотя должна была уже привыкнуть к тому, что здесь у раба нет права на стыд. Только сейчас ощутила, что лежит почти обнажённой, из одежды – одни повязки. Врач достал из кармана небольшие ножницы, стал срезать материал, попутно делая отметки на листе бумаги. Когда бинты начали падать на кровать и пол, Ира увидела, что они насквозь пропитаны кровью, кое-где вымазаны чем-то коричневым, скорее всего, мазью. Снятие последнего слоя принесло с собой боль и кучу неприятных ощущений. Стонала и выла, спрятав нос в матрас, но старалась не мешать доктору делать свою работу. На спину полилось что-то ледяное, озноб прошил до кончиков пальцев, дыхание вышибло из лёгких от неожиданности. Сверху врач прикрыл ей спину тряпкой и громко что-то сказал. «Позвал кого-то? Может, Маяти…» Но на оклик пришла не девушка, а Ринни-то. Ира дёрнулась, увидев его, но тот, будто не замечая, впился взглядом в доктора, который выстраивал на прикроватной тумбочке батарею из склянок, что-то непрерывно говоря. Когда врач закончил вещать, мальчик коротко кивнул, тихо произнеся «да». «Мерлин» покинул комнату, оставив их одних.
Юный дроу медленно подошёл к кровати и чуть приподнял тряпку, положенную врачом, сжав зубы и комкая её в кулаках. Потом тихонько выдохнул и повернулся к столику, молча начав расставлять склянки и коробочки. Отводил взгляд, и было ясно как божий день – делал это намеренно. Опухшие синяки под глазами ребёнка казались почти чёрными на фоне серой кожи. Мальчик двигался медленнее обычного, выверял каждое движение. Ира резко встала, ойкнула, широко раскрыв глаза от наплыва боли, но схватила его за руку и притянула поближе, уронив мальчишку рядом с собой на кровать. Дроу попытался вырваться, но она удержала его, заключив в объятие. Руки скользнули, погладив по волосам, и Ринни-то замер. Ира немного отстранилась и тронула его лицо ладонью.
– Как же я рада, что с тобой всё в порядке, – прошептала она тихонько и уткнулась лицом в его плечо.
По телу мальчика прошла дрожь. Сомневаться не приходилось, он понял, что ему сказали. Ринни-то поднялся, молча потянулся за одной из склянок. Резкий запах мази наполнил комнату. Его прикосновения были пугливыми и робкими. В отличие от эльфийки, которая в своё время профессионально помогла ей обработать раны, нанесенные сая, Ринни-то прикасался еле-еле, буквально одним-двумя пальцами. Его забота казалась чем-то невесомым. Он тщательно смазал след от плётки на спине и спустил одеяло пониже, чтобы обработать ту часть раны, что пришлась на бедро. Ире стало любопытно, и она аккуратно извернулась, ещё раз пошипев от боли, и посмотрела на узор, оставленный оружием на боку. Ринни-то постарался прекратить её лишние движения и прикрыть рану, чтобы не пугать страшным зрелищем, но она остановила его. С каким-то извращённым исследовательским интересом смотрела на рисунок, который теперь будет с ней всю жизнь. Её всегда завораживали татуировки и художественное шрамирование на телах людей. Увлечься данным процессом самой мешала мысль, что картинка останется навсегда, поэтому должна быть особенной и, как бы ни менялись твои предпочтения в течение жизни, сохранять актуальность. Да и фанатом болевых ощущений Ира не была. Пока ещё не нашлось такого изображения, которое хотелось бы настолько сильно иметь на теле, чтобы решиться пройти через процедуру его нанесения. И вот теперь, хотела того или нет, но она получила себе вечный узор. Первое, что бросилось в глаза, – насколько он ровный. Раны Минэ, которые ей удалось рассмотреть, выглядели рваными и страшными. Ассоциация с кровавыми цветами скорее была шуткой подсознания, которое сопротивлялось неприятному зрелищу. Здесь же рисунок был выполнен так филигранно, будто его наносили долгими и скрупулёзными действиями. Каждое плёточное звено отпечаталось одно к одному и реально напоминало цветок с замысловатым бутоном. Следует, наверное, сказать спасибо исполнителю приговора за то, что не стал уродовать женское тело и был аккуратен. Она представила себе в голове сцену с этим «спасибо» и немножко нервно рассмеялась, вообразив ответную реакцию.
Мальчик не понял, почему она смеётся, в его глазах явно читалось опасение за её душевное здоровье. Она несколькими жестами постаралась объяснить, что рисунок ей в общем-то нравится. Это было трудно, изобразить на пальцах такое отвлечённое понятие, как красота. Но после нескольких неудачных попыток Ринни-то догадался, что она имеет в виду. Хотя это ещё больше уверило его в том, что после наказания у его подруги помутился рассудок. Считать красивым след от шейбо-плети? Ещё раз посмотрев на контуры рисунка и припомнив некоторые из её жестов, он сообразил, что женщина проводит аналогию с цветами. Да… пожалуй. Если не помнить, как те были получены. Женщина отвлеклась от беседы и посмотрела за окно, о чём-то задумавшись.
Странная она, его спасительница. Но спасти жизнь дайна-ви, будучи человеком, на самом деле уже само по себе верх странности. Да и других чудных вещей с её стороны за время их совместной работы удалось увидеть немало. Что перед этим любование шрамом? И потому мальчик перестал чему-либо удивляться, вернувшись к своему занятию. Закончив, он прикрыл её тряпкой и одеялом поверх, тщательно подоткнув со всех сторон. Сразу стало теплее. Ринни-то встал, знаками дал понять, что ему необходимо уходить. Ира поблагодарила его кивком и улыбкой. Глаза слипались. Истощение моральных сил сказывалось, а измученное, израненное тело жаждало отдыха. Мальчик тихонько вышел и притворил за собой дверь, оставляя её одну.
Снаружи он наткнулся на начальника. Ринни-то поклонился и хотел было прошмыгнуть мимо, явно не имея желания общаться, но тот поймал его за рукав.
– Как она?
– Мастер позаботился о лечении. Двигается.
– Ты злишься на меня?
Мальчик вытянулся в струнку и посмотрел на командира глаза в глаза. Решил ответить честно:
– Нет, старший. Матушка объяснила мне, что вы сделали всё, что смогли, и что участь её могла быть намного хуже. Просто… мне это всё равно кажется чрезмерно жестоким. Я не знаю, как с вами теперь общаться, но не злюсь. Не на вас. Я злюсь на то, что у нас… вообще возможно подобное. Она добрая. И смелая. Если бы не она, меня бы уже не было. Холод или Топь. Если бы я был старше…
Ринни-то не смог скрыть досады. Если бы он не был ребёнком, мог бы от своего имени защищать подругу, отдавая «долг за жизнь» как взрослый, и наказание её бы не коснулось. Он верил в это всей душой. Странно было считать другом человека, но он считал. И ни секунды не сомневался в своём выборе.
Командир помолчал, потом спросил:
– Я слышал смех. Её разум повредился от боли?
– Нет.
В принципе разговор можно было бы считать законченным. Узнал, что хотел, даже в комнату заходить не пришлось. Он не был уверен, что готов встретиться с пленницей после того, как собственноручно исполнил приговор. Слабость. Непозволительная. Но в его душе бушевала буря, стоило вспомнить, как она протянула ему плеть. Ни одно исполнение долга не выворачивало его сознание наизнанку, как вчерашнее. Не мог спать, преследуемый яростными глазами, полыхающими гневом. Почему именно он должен был нанести удар? Почему выбрала его палачом? И почему улыбалась ободряюще, когда он принял на себя эту ношу? Его размышления прервал Ринни-то, уже собравшийся уходить.
