Орден последней надежды. Тетралогия (СИ) - Родионов Андрей (читать онлайн полную книгу .TXT) 📗
Древнеримский врач Гален семнадцать веков назад ляпнул, что для мужчин кровопускание так же полезно, как и для женщин. Обновляется организм, улучшается зрение, наступает кристальная четкость мышления, к тому же срок жизни удлиняется. И с тех пор с упорством, достойным лучшего применения, в Европе чуть ли не все болезни пытаются лечить кровопусканием.
А широко распространенная здесь кастрация? Какой дурень заявил первым, что это помогает от эпилепсии и грыжи, подагры и проказы? Или так он боролся с демографическим взрывом? Лично я поостерегся бы подпускать к себе здешних коновалов, а с лечением больных тем более справлюсь без посторонней помощи.
Когда священник пошел на поправку, мы оба радовались как дети. Расстались мы полюбовно, меня облобызали и благословили на дорожку. Жаль, во Франции не принят старый добрый обычай «на посошок». Увы, гениальный химик Менделеев, чемоданных дел мастер и изобретатель лучшей в мире водки, родится лет через четыреста, а покуда будем давиться довольно пристойным бренди. У доставшихся мне трофейных жеребцов обнаружились набитые всякой всячиной седельные сумки, помимо прочего добра я нашел там две увесистые фляги с алкоголем. Справедливость восторжествовала, отобранный у французов бренди вернулся к патриотам!
– Сын мой, – напутствует падре, – в Блуа ты сможешь найти приют. Тамошним аббатством заведует мой добрый друг, господин Гаспар де Ортон. Передай ему поклон от брата Граншана. Монастырь ордена францисканцев – надежное и спокойное место для человека, на которого англичане объявили охоту.
– Я подумаю, падре, – с легкой улыбкой обещаю я, пожилой священник на самом деле нравится мне. – Приятно знать, что хотя бы в одном месте в целой Франции ты можешь найти приют.
Для себя я твердо решил, что на левый, французский берег Луары попаду через Блуа. Конечно, идти в Орлеан ближе, но в окрестностях города постоянно рыскают отряды англичан, а ну как опознают опасного преступника? Лучше протрястись в седле лишних пятьдесят лье, пусть и набив в пути пару лишних мозолей, чем без толку болтаться в петле.
Война – неподходящее время для странствий в одиночку. Обычно мне удавалось примкнуть к компании паломников, купцов или странствующих ремесленников, но вот уже пару дней я шел в одиночку. Кошель с деньгами, а заодно и захваченного у англичан коня отобрала шайка оборванцев, которая окружила меня на лесной дороге в трех лье от городских ворот Ле?Мана. Грабители наставили луки, вежливо предложили не ерепениться, вывернуть карманы по?хорошему. Замечательно, когда тебе предоставляют выбор, а не стреляют в голову без предупреждения.
Загадочные инструменты и сушеные травы разбойников не заинтересовали, так что уже через пять минут, собрав все обратно в мешок, я пошел дальше, свободный как ветер. Лишь теперь, дожив до двадцати семи лет, я понял, что больше не восхищаюсь подвигами Робин Гуда. Раньше как?то не задумывался, что за чувства испытывали жертвы к пламенному борцу за социальную справедливость. Вы удивитесь, но я ощутил горячую симпатию к шерифу Ноттингемскому, когда он, не раздумывая, вешал подобных грабителей по всему Шервудскому лесу.
На восьмой день пути дорога вывела на широкую пустошь. Лес закончился, как обрезанный, вдалеке блеснула тонкая серая полоска. «Луара, – с ликованием понял я, – все?таки дошел. Осталось совсем чуть?чуть».
На открытом пространстве пешему ни за что не уйти от конного, потому я шел по?прежнему не спеша. Отчего?то казалось, что и этот, третий встреченный за сегодня, конный отряд равнодушно пройдет мимо. Разве что пара?тройка всадников мазнет на скаку цепкими взглядами, но тут же переведет глаза на что?нибудь более интересное. Мало ли шляется по дорогам всякого народу, начиная от монахов и паломников и кончая торговцами.
Раз на раз не приходится, с неприятным холодком я понимаю, что мной заинтересовались. Чем же я привлек к себе внимание? По негромкой команде всадники окружили меня плотным кольцом, разглядывают с явным интересом. В ситуации, когда на равных можешь общаться только с конем, а люди возвышаются где?то сверху, отчетливо ощущаешь собственное ничтожество. Понимаешь, что еще повезет, если просто протянут плетью поперек спины, могут и конем стоптать или ткнуть копьем.
– Я – капитан Фернан Готье! Кто такой и что здесь делаешь? – угрожающе рявкнул предводитель, высокий усатый воин с квадратным лицом. – Шпионишь, каналья?
Я коротко глянул, тут же отвел взгляд. Опасный человек, шутить не любит и не умеет, зато привык убивать. Твердые глаза, жесткая щель рта будто вырублена топором, тяжелый подбородок упрямо выставлен вперед. Такой, не моргнув глазом, прикажет вздернуть тебя на суку, если что не понравится во взгляде или словах. На древке длинного копья, которое держит наконечником кверху, вьется по ветру красный с синим флажок, но шпоры на воине обычные, не золотые. Похоже, сам не из благородных, но человек уважаемый и неплохой воин, раз доверили командовать отрядом.
Остальные помалкивают, глядя больше по сторонам, но часть уставились на меня, как голодные лисы на упитанного зайца. Кратко объясняю, кто я и куда иду. Представляюсь смело, ведь на плащах и куртках воинов вышиты не красные английские кресты, не черные бургундские, а белые, видные издалека. Именно так отличают себя арманьяки, патриоты Франции и пламенные борцы за ее свободу.
– Идешь в аббатство Сен?Венсан, – недоверчиво рычит усач, – что за вздор! Я первый раз тебя вижу, и можешь мне поверить, малый, ты там никому не нужен. Англичане вот?вот подступят с приступом, потому нам нужны настоящие воины, а бесполезных гражданских у нас избыток.
– А опытные лекари вам нужны, только чтобы ходить строем, – язвительно замечаю я.
– Лекарь… – задумчиво тянет капитан Готье, как бы пробуя слово на язык. – Да у нас уже есть один, старик Ренье, вроде справляется. А с чего ты решил идти именно к нам?
– Посоветовал один священник, отец Граншан, – признаюсь я.
– Высокий, худой, с пегими волосами? – небрежным голосом уточняет капитан.
– Нет, он с меня ростом, полноват, а волосы у него черные, как воронье крыло. Лишь на висках седые.
– Когда ты его видел? – В холодных стальных глазах мелькает искра любопытства, да и голос потеплел на пару градусов.
– Дней десять назад, – отвечаю я, – в одной маленькой деревушке в Нормандии.
Капитан Готье изучающе смотрит на меня, в сомнении теребит левый ус, наконец неохотно приказывает одному из всадников посадить за спину гостя. Так что последние четыре лье до аббатства я проделываю верхом. Хитроумный капитан так ловко проложил дорогу между невысокими холмами, что, когда мы выезжаем к монастырю, я чуть не падаю с лошади от неожиданности.
– Что это? – ахаю я, нижняя челюсть отвисла чуть не до груди.
– Аббатство Сен?Венсан, – довольно басит Фернан Готье, – добро пожаловать, лекарь.
На широком холме с крутыми склонами, видимая издалека, вознеслась настоящая крепость. Высокие каменные стены с зубцами усилены мощными башнями, тяжелые, окованные медью ворота закрыты. Вокруг крепости вырыт глубокий ров, откуда приглашающе скалятся осклизлые колья. Туда же вбиты ржавые косы и вилы. Все деревья и кусты на три полета стрелы вырублены под корень, на дурачка к аббатству не подберешься.
Подъемный мост опущен, поднимается он только на ночь или при угрозе нападения. На стенах тут и там прохаживаются бдительные стражники. Если бы при въезде не зазвенели колокола, созывая монахов к молитве, я бы не поверил, что так может выглядеть дом Владыки Небесного. С другой стороны, а каким же ему быть в эпоху, когда жизнь человека, пусть и мирного служителя Господа, ровным счетом ничего не стоит?
Жизнь в крепости, а аббатство, невзирая на мирное название, является именно крепостью, имеет как преимущества, так и недостатки. Общения мне хватает, и даже с избытком, ведь в монастыре проживает множество народу. Кроме священников и монахов здесь водятся конюхи и шорники, кожевенники и кузнецы, оружейники и огородники. Окрестные деревни на пять лье вокруг принадлежат аббатству, рачительно используются и строго им охраняются.
