Шаг в аномалию - Хван Дмитрий Иванович (читать книги онлайн регистрации txt) 📗
День пролетел быстро, казачки собирались в обратную дорогу, выменяв у Сазонова немного припасов на золотой песок. С Бекетовым договорились о совместной постройке Удинского зимовья на границе совместных зон влияния.
Смирнов и Сазонов решили вопрос о тех людях, что должны будут помочь в строительстве и охране зимовья, на Уду послали семь человек под началом Новикова — четыре морпеха, включая самого Василия, Петра Карпинского, радиста Коломейцева, снайпера Кима, и трёх строителей с инструментом. На следующее утро караван из шести лодок отправился вниз по течению Ангары, чуть позже в Новоземельский посёлок ушла лодка с компанией Смирнова.
Лодки по течению шли ходко, на месте были ещё до сумерек. Зимовье было задумано Бекетовым на островке недалеко от впадения Уды в Ангару, место было очень удачно выбрано — остров омывался широкими водами Уды, а лес не подступал слишком близко к берегам реки, как это было повсеместно на Ангаре. Выгрузившись, люди первым делом развели костёр — после путешествия нужно было обогреться и подсушить одежду. При этом отличился Карпинский, который навёл шороху своей зажигалкой. Он решил использовать её, увидев приготовившегося было высекать искру Афанасия.
Пётр тут же поймал укоризненный взгляд Новикова, пожал плечами и принялся рассказывать удивлённому столь быстрым розжигом огня Афанасию про новгородских учёных мужей и их чудесных научных изысканиях. Афанасий немедля предложил отсыпать золотишка за такое изыскание, на что Пётр, косясь на Василия, предложил подойти с этим вопросом попозже. Тот нехотя согласился.
— Афанаська! Где ты, чёрт? — Бекетов с берега кликал десятника, и Хмелёв зайцем кинулся к своему начальнику.
Пётр Иванович несколько минут наставлял оставляемого на зимовку Афанасия, нередко косясь на поселковых.
«Конечно, нас он всё-таки опасается, ишь как зыркает», — подумал, наблюдая за казаками, Карпинский.
Позже Бекетов тепло простился с остающимися на зимовку людьми — и поселковыми, и своими, отбывая далее по течению Ангары, или, как называл реку Бекетов, Тунгуски, к родному Енисейскому острогу. Уже только четыре лодки продолжали дальнейший путь, и вскоре они пропали из виду, выйдя на Ангару. Коломейцев, тем временем настроив рацию, уже передал сообщение Сазонову о благополучном достижении места зимовья. Семеро оставшихся казаков и рабочие принялись разбирать инструменты и рубить лапник для ночёвки.
Прибывший из продолжительного речного похода сотник обнялся с енисейским воеводой Василием Аргамаковым и тут же потащил его на разговор в избу, дав команду казакам разгружать лодки, набитые собранным ясаком. Разговор получился долгим, сначала Василий недоверчиво щурил глаза и усмехался, но потом раскраснелся, вскочил с лавки и стал мерять ногами жарко натопленную горницу.
— А не врёшь?! Откель им взяться? Новгородцы… не может того быть! Никогда не слыхивал.
— А ну сиди тут, сейчас я покажу тебе пищаль новгородскую! — Бекетов выскочил из избы и направился к себе, чертыхаясь и ругая себя, что не взял пищаль сразу. — На, гляди, воевода! Хорошенько гляди! — крикнул Бекетов, входя в горницу.
С некоторым трудом раскрыв «молнию» чехла, сотник извлёк на свет предмет вожделений многих советских любителей охоты — однозарядный модифицированный «иж». Бекетов передал ружьё атаману, а сам высыпал на стол горсть патронов к нему.
— Гляди, а это бой к ручнице, дробь.
Аргамаков вертел в руках диковинку, цокал языком от удовольствия.
— А продай, Пётр Иванович! Золота по весу дам!
— Сдурел, Василий! Не надобно за такую вещь золота, дай-ка пищаль сюда, а то мало ли чего.
Бекетов сцапал ружьё и стал убирать в чехол, как вдруг Аргамаков заметил медную начищенную табличку на прикладе.
— Ну-ка, погодь прятать, давай гляну, что на меди писано.
— На, гляди, я читать пробовал, буквицы вроде знакомые, но не те, что при церквах учат.
Аргамаков впился глазами в табличку. С горем пополам угадали лишь несколько букв, но для казаков полное содержание этой надписи было абсолютной китайской грамотой. А на табличке красовалась незамысловатая надпись:
«Капитану Смирнову А. В. от командира 103-й гвардейской Краснознамённой ордена Кутузова II степени воздушно-десантной дивизии Рябченко И. Ф. Кабул, 1985».
В тот же вечер Бекетов с Аргамаковым писали очередное письмо в Москву, ко двору московского государя Михаила Романова. Письмо ушло на следующий день вместе с караваном служилых людей и стрельцов, охранявших собранные казаками Енисейского острога шкурки.
«Великому государю царю и великому князю Михаилу Федоровичю всеа Русии из Сибири из Енисейского острогу пишет тебе сын боярской Петрушка Бекетов.
Служу я, холоп твой, тебе, праведному государю, в Сибири всякие твои государевы службы зимние и летние, конные и струговые, и нартные 16 лет, и своей службишкой и раденьем многую тебе, праведному государю, прибыль учинил.
В прошлом, государь, во 136 году посылан был я, холоп твой, а со мною служивые немногие люди, по Верхней Тунгуске-реке на Уду-реку к тунгусам, что те тунгусы тебе, праведному государю, были непослушны, твоего, государева, ясаку не давали и служилых и промышленных людей побивали. Да я ж, холоп твой, послан на твою, государеву, службу для твоего, государева, ясачного збору на годовую, под братцкой порог. И я, холоп твой, на твоей, государевой, годовой службе тебе, государю, служил, ходил и с братцкого порогу по Тунгуске вверх и по Оке-реке, и по Ангаре-реке, и до усть Уды-реки, и твой, государев, ясак з братцких княжцей и улусных людей взял вновь, и братцких людей под твою, государеву, высокую руку подвел. И по се число те братцкие люди твой, государев, ясак дают в Енисейской острог.
А преж, государь, меня в тех местех никакой руской человек не бывал. Однакож на Ангаре-реке, при впадении в неё Белой реки, узрел я людей руских, числом небольшим, но боевитым и мастеровым безмерно. Побили они безо всякого своего убытку тунгусов без меры да забрали себе улусников братцкого князишки. Сами они сказывают, что-де потомки они беглых новгородцев. А государство их далеко стоит за морем на большой земле, однакож богатства в той земле нет, ясак збирать нечем и земля не родит хлеба. Так они в земельке Сибирской промышляют, а главным у них мастеровой боярин именем Вячеслав Соколов да полковник Ондрей Смирнов.
Дюже опасные сеи люди для наших промыслов, однако сами недоброго они пока не замышляют, да нам, холопам твоим, государь, помогают в бедствиях наших. А что делать с ними далее, то не ведаю, подскажи нам, холопам твоим, что затевать, великий государь.
Тунгус Алгурчи неожиданно исчез из Белореченского посёлка вместе с сыном-подростком, хватились его лишь на второй день после того, как он вышел рыбачить на Ангаре. А так как он часто выходил на рыбалку вместе с сыном, то его очередному утреннему лову не придали значения. Дозорный с башни лишь отметил, что у него был в лодке кожаный мешок, как теперь стало ясно — с припасами.
— Ну я так и крикнул ему, что, мол, наживки сегодня взял побольше? А он только улыбнулся и закивал, — оправдывался часовой.
— Ладно, смотрим по реке и берега. С реки не уходить, внимательно, ребята.
Сазонов отправил две поисковые группы пошарить по реке вверх и вниз по течению, заодно закинув Коломейцеву в зимовье батарею для рации. Но, несмотря на двухдневные поиски, никаких следов найдено не было, тунгусы в посёлке молчали, на вопросы отвечали однообразно — мол, не знаем, не видели. А на шестой день с зимовья пришёл сигнал, что на Ангаре морпехи заметили четыре лодки, шедшие по направлению к посёлку.
