Колесо войны - Сахаров Василий Иванович (е книги TXT) 📗
– И с чем это может быть связано?
– Это тебе никто не объяснит. Причин тысячи. Да и кто понимает логику богов или демонов?! Никто. Они не люди, хотя и бывает такое, что сверхсущества дольнего мира копируют нас и наше поведение. Поэтому ответа у меня нет, а про знак я тебе сказал, чтобы ты особо не удивлялся, если с тобой вдруг начнёт какая-нибудь непонятная чепуха происходить.
– Например?
– Ха-ха! – поворачиваясь к двери и делая шаг, весело засмеялся жрец. – Может, у тебя рога вырастут, настоящие. А может, в твой замок прибегут толпы жриц Улле Ракойны, которые провозгласят тебя избранником богини и изнасилуют. Всякое бывает, но чаще всего ничего не происходит. Жил человек, любил, страдал, работал, воевал, да и помер.
– А у вас такой знак есть?
Грач, который уже взялся за дверную ручку, резко, будто споткнулся, остановился и замер:
– Есть! Он у каждого служителя богов есть, и мой посильнее твоего во много раз!
– И что? Он вам что-то даёт?
– Да. Но об этом мы говорить не станем!
Грач стал очень серьёзен, и было понятно, что на этом сеанс игры «вопрос – ответ» окончен. И не знаю, когда снова он соизволит вот так побеседовать со мной. Ибо что творится в головах служителей религиозных культов, особенно таких, как Алай Грач, даже предположить трудно, потому что частое общение с богами или их посланцами ни для кого даром не проходит. Это я знаю точно. В столице пожил и посмотрел на то, как тамошние священнослужители во главе с общеимперским всеобщим патриархом Ловитрой чудят. Так что мне остаётся лишь отложить полученную от Грача информацию в подкорку головного мозга и продолжать жить как раньше. А там посмотрю и разберусь, что это за знак такой, откуда он появился и нельзя ли от этой отметки как-то избавиться или, наоборот, сделать её сильнее. А пока пошло оно всё через пошло! Я дома и хочу хотя бы немного тепла, ласки, покоя и общества любимой женщины, которая наверняка уже ждёт меня в спальне и гадает, куда подевался её беспокойный супруг.
Глава 11
Империя Оствер. Изнар. 24.12.1405
К замку герцога Гая Куэхо-Кавейра, который ранее принадлежал врагу моего семейства Андалу Григу, небольшой отряд, два десятка воинов барона Хиссара, его маг шевалье Ромнер, он сам, десяток моих дружинников и жрец Алай Грач добрались сегодня к полудню. Нам предстоял разговор с местным властителем, нашим сюзереном и самым крупным феодалом на Севере. Однако, как сообщила замковая стража, герцог и его советники отсутствовали. Ещё вчера они умчались в крепость Эрра, и, когда вернутся, начальник караула не знал. Да и если бы он имел такую информацию, то, скорее всего, всё равно её утаил бы. И его мотивация ясна: ни к чему нам это знать, потому что звание вассала герцогу не гарантировали и клятвы верности он не приносил. Таков мир, в котором мы живём, и с этим ничего не поделаешь, по большому счёту каждый сам за себя.
Известий об отряде Нии-Фонта стражники не имели. Ехать в Эрру интереса не было. Мало ли, вдруг там уже никого не окажется? Поэтому мы с Хиссаром решили, что я останусь в Изнаре, где у меня есть жильё, дождусь сюзерена, самостоятельно сделаю ему доклад и предоставлю наши письменные отчёты. А сам барон в это время отправится в столицу нашей родины блистательный Грасс-Анхо, где у него находятся жена и дети, и начнёт готовиться к переезду в герцогство. И это понятно, поскольку титул и земли он получил перед самым походом на Север, и заниматься своими делами по обустройству на новом месте ему было некогда. Что же касается Алая Грача, то он вообще сам по себе, предупредил меня, что наша договорённость относительно совместного похода в герцогство Мариенское остаётся в силе, оставил для связи свой столичный адрес и вместе с Хиссаром направился в Грасс-Анхо.
Мы расстались в воротах города. Барон и жрец повернули налево и поехали в сторону телепорта. А я направил коня прямо, к своему особняку, в котором был всего три раза, да и то проездом. Сейчас там жили семья моего старого друга барона Нунца Эхарта, шпион Бала Керн, старший из братьев Дайирин Ресс, несколько слуг и дежурная пятёрка дружинников.
Изнар, самый крупный населённый пункт нашего герцогства, жил привычной ему мирной жизнью. Стража контролировала все основные перекрёстки и проспекты. Работяги спешили по своим делам. Домохозяйки возвращались с вечернего рынка. А по заснеженным улицам проносились стаи весёлой ребятни, которая играла в салки и лепила снеговиков. Всё как всегда. И словно нет где-то яростных битв и ожесточённых сражений и не катится по полям мира Кама-Нио кровавое колесо войны, которое подталкивают вперёд не известные никому злые боги и жаждущие наживы, чужой земли и славы люди. Сидеть бы им по своим углам и заниматься мирным трудом, так нет же, сражения и битвы подавай. Впрочем, это так, мысли уставшего человека, который сам иногда не прочь совершить подвиг и подраться, но так, чтобы самому уцелеть, здоровье сохранить и с прибытком остаться.
Мой жеребец въехал во двор особняка и остановился перед белым двухэтажным зданием. Дружинники, которые его охраняли, подхватили поводья коня, а я спрыгнул наземь и вошёл в дом. Первый, кто меня встретил, – это бегущий навстречу вихрастый паренёк лет семи-восьми, который выкрикнул:
– Папка! Вернулся!
Я подхватил мальчишку на руки и приподнял его, а он замер, пристально вгляделся в моё лицо, наморщил нос и заплакал. Я поставил парнишку на пол и хотел спросить его, в чём дело. Но объяснение было получено от миловидной полной шатенки лет тридцати пяти, жены прошлого барона Эхарта, имени которой я, к сожалению, не помнил.
– Извините, граф. – Женщина прижала мальчика к себе, погладила его по волосам и объяснила: – Сын всё время ждёт отца, не верит, что он погиб, и каждого нового мужчину в доме встречает как его.
Что тут скажешь? Может, выразить ей соболезнования? Так я слова поддержки и сочувствия, кажется, уже говорил, и мне известно, что каждое дополнительное напоминание о муже – это укол в душу женщины. Поэтому я только кивнул родственнице Нунца и сказал:
– Я всё понимаю.
Женщина повела сынишку на второй этаж, где жили Эхарты, а я прошёл в гостиную, скинул с плеч тяжёлый плащ, сумку с документами, куртку на меху, сел в одно из кресел перед жарким камином, протянул к огню ноги и позади себя услышал голос слуги:
– Здравствуйте, господин граф. Мы рады вас видеть.
Голос прохиндея, который помимо жалованья от меня наверняка получал денежный бонус от кураторов из «Имперского союза», был, как всегда, нейтрален и учтив. Не оборачиваясь, я спросил:
– Кто в доме?
Слуга мой вопрос понял и ответил:
– Эхарты – пять женщин, шестеро детей и господин барон. Слуг по-прежнему четверо. Пять дружинников. Ну и конечно, шевалье Ресс Дайирин и господин Керн. Но они сейчас отсутствуют, должны прийти только к девяти часам вечера.
– Хорошо. Когда барон Эхарт приехал?
– Позавчера.
Больше вопросов с моей стороны не последовало, и слуга спросил:
– Что-то прикажете?
– Да. Приготовь горячую ванну и собери на стол.
– Слушаюсь. Ужин будет через двадцать минут, а ванна только через час. Извините, господин граф, в городе некоторые проблемы с водой.
– Что так?
– В Изнар прибыло около семи тысяч беженцев с востока, которых переселили сюда по приказанию Секретариата Верховного имперского совета два дня назад. Поэтому у колодцев и городских источников очереди.
– Ясно. Можешь идти.
Шорох осторожных шагов человека за моей спиной удалился к двери. Но практически сразу долетели новые звуки, шаркающие и какие-то неловкие шаги, словно пьяный идёт. Ничего подобного здесь и сейчас я не ожидал, поэтому обернулся и обомлел. В гостиную входил мой старый друг Нунц Эхарт. Однако я помнил его крепким широкоплечим молодым человеком, который был превосходным бойцом, дуэлянтом и бабником, и тогда он много и часто улыбался. А теперь, после тяжёлых ранений, полученных им при ликвидации шпионской сети врагов империи, передо мной предстала еле передвигающаяся на своих двоих развалина. Затянутое в тугой мундир тело, в сапогах и чёрных перчатках. Лицо со множеством пересекающих один другой рваных шрамов. Губы – две чёрные ниточки. На глазах очки с толстыми линзами. А лысый череп представляет собой нечто пожухлое и скукоженное, с отметками множества квадратиков, свидетельствующих о том, что кожу пересаживали.
