Прямой наследник (СИ) - "Д. Н. Замполит" (читать книги онлайн без сокращений txt, fb2) 📗
А вообще в Европе сейчас весело. Гуситы, Столетняя война. Еще Базельский собор в разгаре. Конгресс, немцы какие-то… с ума сойти можно. И ведь зуб даю — все вопросы веры только для прикрытия, суть же кто кому десятину платить будет. Я так слегка прикинул — даже при нынешней плотности населения это колоссальный бизнес!
Вот и мы до материального добрались, до вотчин митрополичьих. Многие кусок владычного добра ухватили и уж привыкли считать своим, отрывать придется как бы не с кровью! Потому решили устроить показательную порку и начать не с мелочевки какой, а с самого Юрия Патрикеева.
Его владение в Киове соседствовали через лес с зажиточной деревней Шолохова, что входила в митрополичью Селецкую волость. При такой близости грех же не наложить лапу на временно бесхозное владение церкви? Вот и прибрал ее Юрий Патрикеевич тихой сапой, и мало того — дал в держание сыну боярскому Ивану Парфентьеву, о чем митрополичьи послужильцы многократно доносили Ионе, но тот пока предпочел не ссориться с влиятельным боярином сам, а подождать митрополита.
— Послал я введенного своего дьяка Якова Кожухова все дозрити и опытати истинно, а затем во Дмитрове сожидать. Мы же к Святой Троице поедем…
Да, кир Герасиму не терпится изъять обратно свое владение, но для вида мы поехали на богомолье, заодно узнал, что там с подготовкой к севу на моих делянках. А уж оттуда сделали крюк.
Не сказать, что прям татарский налет, но слуги митрополичьи Лысок и Черт, чье прозвище у меня никак не складывалось с его статусом, действовали решительно и резко. Патрикеевских и тем более парфентьевских слуг вышвыривали на мороз в буквальном смысле, над Шолоховой стоял ор, рев скотины, матюки и летал непременный пух из разодраной перины — в нее вцепилась наезжая ключница, так их и выволокли во двор.
Чуть в сторонке, за погромом наблюдали митрополит, я и дьяк Кожухов, бубнивший на ухо Герасиму:
— …деревню отчиной себе освоил, с хлебом и с сеном, и со всем. В держание Парфентьеву дал, оный Ивашка похвалялся, что взял по старине и по писцовым книгам.
О, а вот и кавалерия из-за холмов — похоже, сам сын боярский пожаловал. Да не один, а с двумя боевыми слугами.
— Ты кто таков? — взревел сын Парфентьев и, не слезая с седла, врезал татарской плеткой, да так, что Черт не успел толком прикрыться.
— Пошел отсюдова!
Сражение при Шолохове немедля получило иное направление — теперь уже парфентьевские гнали и били митрополичьих и пришла пора вмешаться. Возничий тронул вперед и вскоре кибитка въехала в самую середину замятни на утоптанной и широкой площадке, где сходились две поперечные улочки.
Явление владыки никакого эффекта не произвело — в своей серой дорожной сряде Герасим был почти неотличим от дьяка, только внимательный глаз мог бы заметить разницу, да кто там будет всматриваться, когда такое дело! Пришлось и мне влезать, во главе своих рынд.
Два десятка оружных и одоспешенных всадников появились в самое время, Лысок уже схватился за саблю, следом выдернул свою Парфентьев и у меня аж екнуло сердце — не дай бог из-за сраной деревеньки зарубят в суматохе митрополита!
Владычные послужильцы отступили к возку, а Парфентьев и присные с недоумением оглядели явление более грозной силы. Боевой раж понемногу спадал, приходило узнавание, весь ужас содеянного (избивал митрополичьих слуг на глазах самого владыки и великого князя!) понемногу дошел до сына боярского. Ивашка рухнул на колени в истоптанный до земли снег:
— Батька, прости, черт попутал!
Следом повалились и его холопы, крайнему Черт, зажимавший ладонью кровившее лицо, успел врезать носком сапога под ребра, прежде чем его остановил дьяк. Кое-как привели в порядок деревню, переночевали, поутру сам митрополит промыл и перевязал Черту след от плети чистой тряпицей, и поехали мы на Москву, обговаривая, что сделать с Патрикеевым — взыскать на нем все протори серебром за все годы или выдать митрополиту головой? Сошлись не первом, незачем уважаемого человека позорить. На радостях Герасим обещал мне отдать своего писаря, Феофана Григорьева в начальники над школой, но не сразу, сперва тот должен съездить в Новгород и уговорить нареченного архиепископа Евфимия приехать в Москву на поставление. Вот тоже красавцы — четыре года как епископ у них в статусе «исполняющий обязанности», но ехать к митрополиту не желает. Типа подчинение Москве, а мы сами себе на уме. Чую, хлебну я еще горюшка с вечевым городом.
В селе Вельяминово, которое уже частенько именовали и Владыкино, мы расстались — я повернул в Леоново, где на берегу Яузы стояла еще одна моя гордость — мыльный двор. Возникновением его я, как ни странно, целиком и полностью обязан моей любовнице Ольге. Время от времени ее обуревали жажда деятельности и желание вести «свое дело», в основном после общения с подругами, вступившими во владение очередным бизнесом. Все их стартапы жили по одному и тому же сценарию — подруга разводила «папика» на покупку или вложение, проект после денежных вливаний резко стартовал, о чем новоиспеченная хозяйка немедленно растрезвонивала всем вокруг, но потом понемногу загибался, загибался и терялся в забвении, в худшем случае унося с собой все бабки, а в лучшем его продавали за бесценок. Просто потому, что делом надо заниматься системно и регулярно, а не налетами в стиле «чайка-менеджмента».
Меня Ольга сумела растрясти на салон красоты (закрыт после полугода по моему требованию и немедленно продан, отчего потери составили только тридцать процентов от вложенных), дамское кафе (закрыто после четырех месяцев, когда поток подружек окончательно иссяк и перенаправился в другие модные места) и… мыловарню.
Подобные поветрия время от времени охватывали не только Патрики, но и весь наш средний класс — ремесленное мыло! крафтовое пиво! эко-сыроварня! — а дальше, как говорил Вильям наш Шекспир, «начинанья, взнесшиеся мощно, сворачивая в сторону свой ход, теряют имя действия». Короче, выживали единицы. Естественно, Ольгина мыловарня, будучи лишь забавой пресыщенной дамочки, тоже сдохла, но за пару-тройку месяцев ее существования мне проклевали мозг технологическим процессом и детали неизбежно в голове засели.
Поглядев, как тут моются золой и щелоком, я вспомнил знакомые слова и определил леоновского ключника в старшего на «мыльной поварне с котлом мыльным и со всею поряднею». Первые опыты варки поташа с салом дали некую жидкую субстанцию, не сильно ароматную и слабо похожую на мои надежды. Но мылился наш первый продукт неплохо и я велел продолжать опыты.
Стоило открыть дверь, как оттуда шибануло паром и запахом хозяйственного мыла, а потом навстречу мне из клубов пара бросился мужик с бешеными глазами и криком «Ах ты, едрит твою!»
Я только и успел отшагнуть в сторону, Волк уже вознес саблю, но мужик подскочил к ближайшему сугробу, сунул в него обе руки и блаженно застонал, не обращая внимание на опешивших зрителей.
Следом за ним вывалился ключник Молчан, но ругательства застряли у него во рту — увидев меня, он ухватил за шиворот мужика и оба бухнулись мне в ноги.
— Прости, княже, недоумка лободырого…
— Что случилось-то?
— Руку щелоком ожог, побег в снег совать…
Волк с ворчанием вложил саблю в ножны и мы проследовали в амбар, так сказать, готовой продукции.
— Вот, княже, с душистым маслом сварили и на противне высушили, — довольный ключник показывал нарезанное ниткой на кубики желтоватое вещество.
Я покрутил их в руках, поднес к носу — запах уже приемлемый, но консистенция мягковата, а мы пытаемся сделать твердое туалетное мыло. Оно хорошо получается при использовании оливкового масла, но вот беда — не растут у нас масличные деревья, а если покупать греческий елей, то себестоимость подскочит до небес. А мне нужен продукт дешевый, чтоб выгодно и не стыдно торговать.
Мыло типа хозяйственного у нас получилось почти сразу, после восьмой, что ли попытки. Сварили мыльный клей, охладили, высушили, нарезали — вуаля. Моет хорошо, пенится неплохо, только руки разъедает, прачкам приказано юзать его в корытах с толокушками. Впрочем, «сразу» это некоторое преувеличение, для начала мы помучались с золой, прежде чем методом проб и ошибок выяснили, что дерево нужно жечь лиственное, а никак не хвойное.
