Гроза чужих морей - Михеев Михаил Александрович (хорошие книги бесплатные полностью .TXT) 📗
На этот раз Макаров продемонстрировал, что его не зря считают лучшим флотоводцем России. Во всяком случае, он не стал и пытаться навязать Того генеральное сражение – прекрасно понимал, что японцы его не примут. Невыгодно оно им было, потому что даже если каким-то чудом удастся победить в нем или, что уже ближе к реальности, свести вничью, то Россия все равно в любой момент способна отправить с Балтики еще одну эскадру, и встречать ее будет уже нечем. Макаров это прекрасно понимал и действовал соответственно.
Вот уж с чем, а со снабжением в этом варианте развития истории в Порт-Артуре дело обстояло совсем неплохо. После разгрома у Чемульпо японцы даже не пытались высадить десант, чтобы отрезать крепость от России, и по железной дороге неторопливо, но беспрерывно тек ручеек поставок, включавших в себя, помимо прочего, снаряды всех калибров и мины заграждения. В результате снарядного голода не предвиделось в принципе, а этих самых мин на складах скопилось просто невероятное количество, и, в отличие от генеральной исторической линии, Макаров распорядился ими с умом. Минный транспорт "Амур" был загружен ими под завязку, миноносцы тоже постарались, взяв, сколько могли, и в результате, подойдя в район операции ночью, незамеченными, уже к утру русские сумели буквально завалить минами подходы к японской базе. Шах и мат!
Утром японцы, естественно, обнаружили русскую эскадру, которая, совершенно не скрываясь, дымила в десятке миль от берега. Реакция их была вполне естественной – из порта выскочил крейсер-разведчик. Увы, "Суме" удалось пройти не более полмили. Султан воды, поднявшийся выше мостика и гигантской соленой кляксой обрушившийся на палубу крейсера, ясно показал, что в море сейчас лучше не соваться. С развороченным взрывом мины носом, крейсер тут же сбросил ход, а потом задним ходом двинулся на базу – его командир не без основания решил, что если он будет двигаться, как положено, то напор воды попросту впрессует переборки внутрь корпуса, и тогда обширные затопления и, скорее всего, гибель корабля станут неизбежны. Сейчас экипаж, не потерявший, кстати, ни одного человека (десяток контуженных не в счет) спешно пыталась подкрепить переборки всем, что было под рукой – нос крейсера изрядно осел, и даже когда он шел задним ходом, они прогибались внутрь, как паруса.
Того оставалось лишь бессильно скрипнуть зубами – ясно было, что русские заперли его флот, и чтобы вырваться из ловушки надо было, как минимум, протралить проход в минном поле. Делать же это под огнем броненосцев было попросту бесполезно – они просто раздавят смельчаков главным калибром. А на то, что они будут беречь снаряды, надеяться было глупо – Макаров не дурак и прекрасно понимает, что для получения результата зачастую стоит пожертвовать малым.
В общем, ситуация практически зеркально повторяла ту, что произошла в начале войны. Японский флот сидел на базе, а русский бодро маневрировал за пределами досягаемости береговых батарей, фактически нейтрализуя противника. А еще в море вышли наконец крейсера Владивостокского отряда, неторопливо топя и захватывая все японские корабли, встречавшиеся им на пути, а заодно досматривая корабли других государств. Если на них оказывалась военная контрабанда – то не обессудьте, господа, добро пожаловать во Владивосток. Или на дно, но это уже реже – сейчас, господствуя на море, русские могли себе позволить отправлять трофеи к себе, не заботясь о том, что их могут перехватить, поэтому топились или слишком малоценные суда, или же те, которые невозможно было довести до Владика, к примеру, из-за нехватки угля. Это можно было считать началом конца, поскольку не такая уж и большая пока что японская армия на континенте сразу же оказалась без снабжения – капитаны грузовых судов и так-то не стремились выходить в море, помня, что русские отнюдь не обязательно досматривают корабли, чаще попросту топя их из орудий вместе с командами. Сейчас же, когда на просторы океана вырвалась целая эскадра крейсеров, опережая их, над волнами мчалась паника! Действия "Мурманска" оказали влияние не нестойкие умы, так что теперь при одном виде русских кораблей английские, американские и прочие "нейтральные" экипажи предпочитали застопорить ход и начать спускать шлюпки. С японскими кораблями было чуть сложнее, но и они проблемы не представляли – русские снаряды легко сбивали ход любому храбрецу. В результате, отрезанная от метрополии, армия мгновенно оказалась на краю пропасти – русским даже не надо было с ней воевать, достаточно заблокировать и потихоньку, в меру возможностей Транссиба, подтягивая подкрепления вытеснять японцев куда-нибудь к морю. Куропаткин, грамотный штабист, сражений не хотел, а может, и побаивался, что и привело в прошлый раз к катастрофе. Однако сейчас ситуация была в корне иной, и это повлияло на решительность командующего и, по совместительству, военного министра. При имеющемся соотношении сил можно было побеждать, что он и пытался в меру способностей делать, не навязывая генерального сражения, а неспешно загоняя японцев к морю. В бесплодных корейских скалах, куда он небезуспешно пытался их оттеснить, у агрессора оставалось бы два пути – сдаться или сдохнуть с голоду. Русских устраивали сейчас оба варианта.
Возможно, Того зубами бы даже не скрипел, а крошил их в порошок, узнай он, что все это – еще не конец. Сейчас он, теоретически, еще имел шансы вырваться из гавани, но через трое суток Амур, отправившийся под охраной "Аскольда" в Порт-Артур, привез вторую партию мин. Более того, их погрузили и на крейсер – скоростной пятитрубный красавец-рейдер не слишком подходил для перевозки грузов, но мины забивали во все мало-мальски свободные места, и в результате их удалось доставить на удивление много. В следующие несколько ночей русские, отгоняя периодически выскакивающие им наперехват вражеские миноносцы, окончательно заблокировали японскую базу, буквально завалив все подходы минами. Теперь оставалось спокойно ждать, пока японцы сами не поднимут руки. И именно в этот момент в абсолютно вроде бы не касающуюся их схватку влезли англичане.
Макаров бледнел от злости, глядя на то, как британские корабли неторопливо вклиниваются между его флотом и берегом, а их транспорты направляются в бухту. Все! Теперь любой выстрел по японцам прилетит в английский корабль, а это означает войну. Взбешенный адмирал хватанул биноклем об переборку с такой силой, что только осколки брызнули, засыпав мостик слабо поблескивающим крошевом. Великолепная цейсовская оптика была абсолютно не приспособлена к столь грубому обращению…
Англичане рассчитали все – и то, что русские не хотят большой войны, и свое влияние на русского царя, учли они даже, что теперь, совместно с японцами, у них кораблей больше, чем у Макарова. Не учли они всего двух факторов – психологии русского адмирала и минного поля, по которому шли сейчас так непринужденно, что знающие об этом русские тихо охреневали. Впрочем, их извинял простейший факт – не знали они о минах, полезли в своей британской спеси нагло и уверенно, будто никто в мире не мог остановить британский флот. Зря они так думали, и очень скоро морякам пришлось в очередной раз платить за ошибки политиков.
Однако если с минами все было просто, то с психологией расклады не были столь однозначны. Дело в том, что адмирал Макаров, что вполне естественно, не всегда был адмиралом. Начиная свою карьеру, он был известен, как герой войны, то есть храбр был если не до безумия, то, во всяком случае, близко к этому. А главное, победы, одержанные в молодости, подсознательно уверили его в собственной неуязвимости, наложив на характер адмирала толику нездоровой наглости. Проще говоря, он не боялся даже начальства – чего уж тут говорить о враге…
И еще один факт. Макаров помнил, как они победили в войне и как у России, а значит, и у него украли победу. Причем сделали это не силой оружия, а дипломатией, которую Макаров, как и многие военные, втайне презирал. И главную роль во всем этом сыграли как раз англичане… Макаров это все помнил, а сейчас видел, как у него крадут победу вторично!
