Старшеклассник без клана. Апелляция кибер-аутсайдера 5 (СИ) - Афанасьев Семен (читаем книги онлайн .txt, .fb2) 📗
И что это с ним сегодня?
— У меня нет имплан...
— МОЛЧИ! Христа ради, заткнись на эту тему! Вообще ничего не говори в ту сторону! Пф-ф, ну ты и тормоз, — Трофимов глубоко вдыхает, снова отхлёбывает из бутылки и деловито разражается инструкцией. — Так, всё второстепенное сейчас забываешь. Свои достижения, блядь, результаты тренировок, средне и долгосрочные планы — всё это засовываешь в себе в жопу! И мне сейчас даже не думаешь упоминать! Задаёшь вопросы только по своей острой краткосрочной потребности! Ещё раз для тупых: только по острой краткосрочной потребности! Если я говорю, что у нас мало времени, это действительно так. Посол настоящий, — добавляет он уже другим тоном. — Дальше?
— Посол, с одной стороны, предложил торг на тему моего наследства ГЕНЕТИКСА. Я бы сбросил вам беседу, но вы запретили соваться в интерфейс.
— Увы, интерфейс недоступен. Придётся по старинке, языком. Дальше?
— С другой стороны, он производил впечатление человека, отбывающего повинность.
— Так и есть. Он добросовестный, других на таком уровне просто быть не может. Но лично его выгоды от ГЕНЕТИКСА в первом списке точно не просматривается.
— Э-э-э?
— В тамошнем первым списке, — мгновенно отвечает на незаданный вопрос педагог. — В чём твой вопрос?
— Завтра хочу подъехать по вашей схеме — задвинуть им заяву о вступлении в наследство вместе с апелляцией до кучи. Мой сегодняшний с ним разговор никак...
— НЕТ. Это ответ на то, что ты хочешь спросить. Опасности ТАМ нет. Там на тебя будут работать законодательство Сегментов и процедуры. Сопровождение небольшое возьмёшь с собой, от греха — и всё в норме будет. Ваши сегодняшние пленные, с учётом тюряги для Климентьева, такой ил со дна подняли... Там несколько линий подчинения параллельно существует, — впервые за моё с ним знакомство Трофимов вдруг становится похож на реального школьного учителя. — Линия посла исключительно официальна, хотя и не всегда открыта. Для вас и остальных. За свою безопасность ты беспокоишься абсолютно нормально — это правильно. Я даже удивлён, как ты вовремя зашарил. Но есть тонкость: грохнуть тебя приказали совсем по другой линии, — он коротко задумывается. — Я сейчас уже не успею выяснить всего, но этот приказ неконституционный. Ты должен это знать.
— А...
— МОЛЧИ! Бл***. Одна из линий прямо отказалась, — он прикрывает веки, будто перебирает в голове некий список сверху вниз. — Я сейчас не смогу точно сказать, но продублировали максимум ещё в одном канале. И то, — Трофимов открывает глаза и с энтузиазмом припадает к бутылке. — Выполнять никто не поторопится, без деталей.
Он затягивается сигарой.
— Ничего себе, откровения, — бормочу, не зная, что и сказать.
— А теперь всё можно, — легкомысленно отмахивается завуч. — Только вот вторые полчаса нельзя... А всё остальное уже можно, эх-х. Кстати, Седьков, спасибо тебе, что зашёл! Никогда не думал, что буду настолько рад тебя видеть. И ты был прав: говорить по-русски бывает чертовски приятно. Только вот не ценим мы этой возможности, пока жареный петух в темя не тюкнет.
Ещё один ребус? Или пьяный бред?
Засадил он в одно горло, конечно, изрядно. Ещё и за небольшой промежуток: когда я заходил первый раз перед разборками Миру с Ченем, намёка на нынешний антураж и его бухалово и близко не было.
Значит, всё это он употребил за последние четверть часа, плюс-минус? Под сахар и кофе?
Насколько могу судить, отрезвление из нейроинтерфейса он не использует. Стало быть, пьёт по старинке, с "эффектом полного погружения".
— Ещё чего хотел?
— Да, в принципе, насчёт завтрашнего визита к послу посоветоваться. Вы всё более чем объяснили. — Выжидательно смотрю на него, ожидая возможных уточнений.
Ну а вдруг.
— Бля, это же я старый, а не ты! Ты ж молодой! — Трофимов рывком поднимается из кресла, оставляя бутылку на столе. — Голова, два уха! Всё я помнить должен...
Насколько могу видеть "зрением", он через интерфейс посылает команду на принтер.
Кстати, быстро. Очень быстро. Такое впечатление, что по этой их скорости обращения к информации он не просто мастер спорта, а кто-то на несколько голов выше.
Занятно. Раньше я внимания на такое не обращал. Или это он не демонстрировал?
— На! — Трофимов достаёт из лотка стопку отпечатанных листов. — Послать напрямую не могу, — он указывает взглядом на концентратор. — А в обменник выкладывать не буду.
— Спасибо.
Пробегаю взглядом по бумагам: это сразу несколько законов подряд, относящихся к разделу опекунства, как я просил. Судя по шапке наверху, информация напрямую с соответствующего портала Разделительных Сегментов.
— Не за что. — Ворчит завуч в ответ.
А затем вообще без перехода вдруг резко падает лицом вперёд, как стоял.
Просматривая бумаги, я на рефлексе перебирал сверху вниз его нейроинтерфейс: не знаю, почему, но стало необъяснимо любопытно.
Возможно, дело в том, что рисунок одной совсем новой его установки привлекает внимание против воли: у неё почему-то все приоритеты высшие, а так не бывает.
Как если в школьном строю на физкультуре кто-то из учеников будет щеголять во фраке либо в смокинге вместо спортивной формы.
Оно ж сожрёт всю его физиологию?!
Последняя моя мысль явно запаздывает, поскольку у Трофимова резко останавливается сердце и таким же рывком замирают дыхательные сокращения.
Клиническая смерть, причём с невозможной скоростью.
Или в этом мире нейрокоррекции уже нет невозможного даже для помереть?
Какое-то время ошарашенно таращусь на лежащее под ногами тело: хренасе, нехватка времени.
Так он чё, именно это запланировал, что ли?!
Глава 17
Так быстро она ещё никогда не бегала. Кстати, похоже, заодно сняла подозрения у полуосведомлённой части школы на тему неспособности к нейрокоррекции: когда Рыжий вывалил на неё пакет со своей последней четвертью часа жизни и бесцеремонно в её же интерфейсе активировал максимальную скорость прокрутки, она абсолютно на автомате вдавила тапок в пол на всех подряд медицинских вкладках.
Соученики старшей школы изрядно удивились, наблюдая, как одна из глав школьного совета обрывает себя на полуслове, сносит стоящих на пути, словно кегли, и на максимально возможной для человека скорости даже местами ломает входную дверь, не вписавшись в проём.
Вдогонку прилетело от Эрнандес и Мартинес: "Эй, чё у вас там?!".
Затем и Юнь присоединилась, поставив одинокий знак вопроса.
Миру выбросила иконку "потом" и сосредоточилась на полёте по коридорам: пробежать предстояло изрядно, ещё и на второй этаж. Не прибить бы кого по дороге (хорошо, что младшая школа в другом крыле).
"Бегу! 15 секунд! Сбрось его анализы!", — она, конечно, не мама, но и принудительная остановка сердца (судя по инфе от брата) вместе с дыханием — явно не эндогенные.
А там, где процесс индуктивный, всегда можно побороться, аксиома. Она так и написала Седькову, чтобы успокоить, благо, разогнанное сознание позволяло общаться на бегу.
Виктор вылупил глаза (наверняка и в реале тоже) и подчеркнул два слова, поставив вопросы, подобно Юнь.
Бля....
Послать ему "Рука-лицо" и обогнуть пару преподавателей, затеявших трепать языками в переходе во второй корпус, ни раньше ни позже.
Дальше брат принялся ковыряться с интерфейсом медицинского блока и ей стало очевидно: она быстрее добежит, чем он разберётся, как брать анализы через приложение. Ещё и какие из них.
А по лестнице со второго этажа тем временем неспешно маршировали те самые малыши, младшая школа. Вашу маму. Не обогнёшь. И что вы потеряли в этом здании, спрашивается.
Плюнув вообще на всё, Хамасаки запрыгнула на перила, оттолкнулась, взмыла воздух и подтянулась уже на вторых перилах — перемахивая сразу на второй этаж. Случайные свидетели явно впечатлились видом снизу и на стринги, и на их содержимое.
