Истринский цикл: Лекарь. Маг. Военачальник. Серый властелин (сборник) - Щепетнов Евгений
Владимир дохлебал суп и откинулся на лежанку… На него опять накатила усталость, и он провалился в тревожный сон.
Через неделю Владимир уже свободно перемещался по двору, выполняя мелкие работы, вроде колки дров или копания огорода. Тело уже укрепилось, кожа не висела, как складчатая простыня, мускулам возвращалась былая сила. Нет худа без добра – лишний вес ушел, оставив лишь свитые в жгуты мышцы и крепкие кости, Владимир все реже присаживался на чурбак, утихомиривая бьющееся, как птица в клетке, сердце и усмиряя одышку. Ему нравилось колоть дрова – работа на свежем воздухе и физические упражнения быстро развивали его тело, у него проснулся ужасный голод, он был готов есть целыми днями, так что Марьяна беззлобно поругивалась и кричала, что он проглот и она на него не напасется харчей.
Впрочем, она была явно довольна, что Владимир быстро восстанавливается – это была ее заслуга, как целительницы, и как художник или скульптор, восхищенный своим талантом, она радовалась своим успехам в целительстве. Поставить на ноги практически безнадежного больного было очень интересно. Как сказали бы врачи, «интересный случай». Видимо, люди двух миров мало отличались друг от друга психологией. Только вот цивилизация в одном случае пошла технологическим путем, а в другом – путем развития духовных способностей, говоря языком мира Владимира, местные же это называли магией, или Силой.
Владимир, по мере возможности, выспрашивал у Марьяны об этом мире, и через месяц у него уже сложилось примерное представление о том, как все выглядит. Конечно, деревенская целительница мало что могла пояснить о дальних странах, но о жизни в этой стране она могла рассказать довольно подробно.
Эта страна представляла собой конгломерат из различных народов и народностей, от русских до китайцев. Как понял Владимир, китайцы мигрировали из своей страны из-за перенаселения или каких-то еще причин, но обосновались тут, в средней полосе, приняв подданство.
Страна называлась Истрия (Владимир так и не понял, откуда взялось название). Во главе стоял император, ему подчинялись герцоги, графы и разнообразные сложные структуры: помесь каких-то торговых гильдий и дворянских родов. Тут не было такого четкого разделения на дворян, которые ничего не делают и лишь являются получателями дохода от земель, и купеческим сословием: дворяне тоже торговали и состояли в гильдиях, а купцы могли купить себе титул, правда, с какими-то ограничениями, впрочем, нечто подобное было и в Российской империи.
Самым главным фактором, влияющим на жизнь, было наличие магии. Ну, к примеру, если вы зарядили пушку порохом, надеясь раскидать кишки противника по кустам, а в стане противника находится боевой маг, то по кустам будут раскиданы не его, а ваши кишки. Он просто взорвет порох на расстоянии. Не могут долететь до цели и снаряды, если отправить их издалека, или ракеты – их можно взорвать в воздухе. Из-за электрических разрядов, сопровождающих заклинания (впрочем, это громко сказано – заклинания, или волшба, творились здесь как-то по-другому, без завываний, воплей или речитативов, Владимир пока не разобрался, как это происходило), не могли работать электроприборы, которые неминуемо сгорели бы просто на корню. Так что об электронике тут не могло быть и речи. То же самое касалось двигателей внутреннего сгорания и тому подобных вещей, тут могли работать только паровые двигатели, но они как-то не получили распространения – слишком низкий КПД и большое потребление материалов. Впрочем, Владимиру казалось, что это просто следствие консервативности людей и непонимание ими выгод от этих машин. Но ведь он смотрел на проблему с точки зрения современного человека технологичного мира.
Дни в избушке текли размеренно, спокойно. Днем время от времени приходили люди, которых Марьяна принимала в пристройке к дому – что-то вроде этакой клиники, как она говорила: «Ну не тащить же болезни в дом…» Владимиру после приходилось вымывать стол и топчан в этой «клинике», иногда залитые гноем и кровью. Марьяна на это злорадно хихикала и приговаривала: «Вот тебе хлеб целителя! А ты думал, розами тут пахнет?!» Владимир ничего в таких случаях не думал, кроме виртуозных ругательств в адрес больных и ехидной старушенции.
Впрочем, старушенцией ее можно было назвать только с натяжкой – язык не поворачивался – настолько она была энергичной, крепкой, Возраст ее можно было определить… хм-м, нельзя было определить… «От шестидесяти до… Бог знает, сколько они тут живут», – думал Владимир.
После осторожных расспросов он узнал, что возраст живущих в этой стране напрямую зависит от способностей обладать так называемой Силой. Выходит, очень сильные магики могут жить практически неограниченно – но таких было очень мало, Марьяна в своей жизни (а ей было сто двадцать лет) их не встречала. Это было примерно так же, как встретить долгожителя с Кавказа – он где-то там есть, живет уже сто восемьдесят лет, но где-нибудь в Воронеже его нет. Ты не видишь сурка – а он есть!
Марьяна могла прикладываться к Силе, но ее каналы были в состоянии пропустить только небольшое ее количество, а потому мощными способностями она не блистала. Зажечь магический светлячок, воздействовать на ауру больного с целью излечения, срастить небольшую ранку или остановить кровь, убить бактерии в ране, ну и еще ряд небольших чудес были доступны ей. Даже чтобы срастить кость, ей бы потребовалось неделю сидеть беспрерывно над ней, возложив руки и истощив себя до изнеможения. Посему основным способом лечения были гомеопатические средства и способы обычных врачей всех миров – шины, лекарства, скальпель.
Умение целительствовать, как правило, не передавалось по наследству, в одной семье. Как понял Владимир, у Марьяны семьи не было – муж давно умер, он не был магиком. Так и текла ее жизнь тихо и спокойно… до тех пор, пока на грядку календулы не свалился здоровенный стокилограммовый мужик.
Утро началось с истошных воплей петуха, который влетел на плетень и, надсаживаясь, орал на всю округу, заявляя свои права на окрестные земли и гарем. Владимир потянулся, с хрустом распрямив руки и поводя плечами. Потом резко спустил ноги с лежанки, откинув шерстяное одеяло и отходя от тревожного сна. Его все мучили кошмары – в голове проплывали какие-то обрывки прежних воспоминаний, и все почему-то заливалось светом, как из неоновой лампы. Это повторялось день ото дня, и никакие тяжелые физические работы, усталость, даже целебные отвары не могли заглушить смятение души.
Он почесал левое плечо и в который раз посмотрел на появившееся на нем темное пятно, от которого отходили «ветви» – это был след вхождения в тело шаровой молнии. Что интересно, выходного пятна не было, хотя обычно в этом случае где-нибудь на ноге всегда бывает выходное – энергия молнии (если это была молния) как бы потерялась в организме. Владимир встал, еще раз потянулся, надел штаны, натянув их на свои единственные трусы.
Надо сказать, что о нижнем белье тут и не слыхивали. Люди спали или в одежде, или голые. Или в таких рубахах, которые Владимир видел в исторических фильмах… Марьяна смеялась, глядя, как он упорно держится за пережитки своего мира, будучи вынужден стирать свои трусы через день. Ей это казалось ужасно смешным и глупым, о чем она обязательно сообщала при каждой удобной возможности.
Сегодня у клиники уже ждали трое крестьян, один держал навесу замотанную тряпкой руку, тряпка была пропитана кровью, а лицо его выглядело бледным. Рядом стояли еще две телеги с бабой на сносях и молодой девушкой, накрытой чем-то вроде брезента. Марьяна уже суетилась, нагревая на печке во дворе горячую воду и готовя отстиранные холщовые бинты.
Прием начался с мужика. Владимир уже привычно ассистировал: разматывал бинты, обмывал руку стонущему больному. Марьяна предельно серьезно подсказывала ему, что и как надо делать, указывая на необходимые предметы, обращала внимание на состояние руки больного.
Владимир не был новичком в лечении, что облегчало ему понимание слов целительницы. За свои годы он получил много знаний, от курсов санитаров, некогда пройденных им при военкомате, до разнообразной информации, добытой из книг, интернета… и еще черт знает откуда. Эти сведения неожиданно всплывали у него в голове, кусками и мгновенно, что его удивляло. Ну как он мог вспомнить картинку из анатомического атласа, которую видел в четвертом классе сельской школы? После этого прошло сорок лет!
