Ступень Четвертая. Часть вторая (СИ) - Инди Видум (лучшие бесплатные книги TXT, FB2) 📗

Поэтому просьба отца подойти его ничуть не насторожила. Тем сильнее поразил его неоправданный наезд.

— Ты что творишь, идиот? — прошипел Глазьев-старший, стоило только закрывшейся двери отрезать их от посторонних. — Я тебе сказал держаться подальше от Елисеевых? Ты зачем опять лезешь к Ермолиной, да еще так, что вас все видят?

— Кто это все? — удивился Роман. — Я специально подгадал так, чтобы никого из знакомых рядом не наблюдалось.

— Ах, знакомых? А ты не подумал болван, что за самой Ермолиной приглядывают?

— И что? — удивился Роман. — Мы просто посидели в кафе, поговорили. Кофе попили вместе. Мы же ничем неприличным не занимались прямо на столике. — Он хохотнул, но смех быстро угас под тяжелым взглядом отца. — Мы просто разговаривали.

— Вам с ней не о чем разговаривать. Чтобы я больше не слышал, что твое имя становится в один ряд с ее, — брезгливо бросил Глазьев-старший.

— Но мне она нужна, — заупрямился Роман.

— Девок много, выбери другую. — Глазьев-старший хлопнул ладонью по столу. — Короче, сын, если еще раз повторится подобное, я отстраню тебя не только от управления кланом, но и от клановых денег.

— Она мне для дела нужна, — решился сын. — Она ключевая фигура в том, что я задумал. Я собираюсь отмстить Елисееву и заработать на этом.

Отец нахмурился.

— Значит, на тебя тоже вышли? — спросил он.

— Что значит «тоже»?

— Это значит, что ко мне обращался некий скользкий тип с подобным предложением и я его послал, потому что не дурак.

Роман разозлился.

— Да ты только и делаешь, что вставляешь мне палки в колеса! Если бы ты не лез, я бы давно уже прижал этого выскочку. А что касается лица, которого ты назвал скользким типом, так он из волхвов, а значит, знает, как можно справиться всего лишь с волховским учеником.

— Это он тебе сам сказал, про волхва?

— Это я сам догадался, чай, не идиот. Он только подтвердил.

— То, что ты хотел услышать, — резюмировал Глазьев. — Роман, это дело плохо пахнет. Я уверен, если ты в него вляпаешься, мы опять расстанемся с чем-то существенным из имущества клана.

— А если нет? — вкрадчиво спросил Роман. — А если мы не только отомстим, но и вернем свое с процентами за пользование?

Старший Глазьев посмотрел на младшего так, что тот внезапно засомневался в том, что не идиот.

— А если это грандиозная подстава, Роман? Ты об этом не задумывался? Сколько финансовых дыр за наш счет закрыли Елисеевы, вспомни-ка. А сейчас им император дарует кусок земли, только вот там часть зданий разрушена, а часть — недостроена. Тебе сказать, за счет кого он собрался достраивать?

— Не слышал я ни про какой императорский дар, — недоверчиво заявил Роман. — Туфта это все. С чего бы императору что-то дарить Елисееву?

— Конечно, не слышал, потому что еще не подарили ничего, — усмехнулся Глазьев. — Но у меня человечек в канцелярии есть, маякнул и на что документы отправили, и что Елисеев получит это, если его устроит дар.

— То есть если не устроит, он затребует что-то еще? — ошарашенно спросил Роман.

— Именно. Но его устроит. Это бывшая карповская земля. Мне бы предложили — не отказался бы. Больше таких кусков у императорской семейки в заначке нет.

— Ерунда какая-то… За что Елисеевым такие подарки? Твой человечек не маякнул?

— Он не знает. Но там какой-то серьезный договорняк. Настолько серьезный, что Елисеев себе Светлану затребовал.

— Про Светлану я слышал, — подтвердил Роман. — И то, что его Тумановы послали, — тоже. Не та он фигура, чтобы свататься к великой княжне.

— Так может, его как раз и делают той фигурой? Роман, лезть к клану, который в фаворе у императора, — идиотизм.

— Император, который опирается на такие кланы, как Елисеевы, — по определению слаб.

— Роман, ты меня вообще слышишь? — разозлился Глазьев. — Я сказал, что Елисеев оказал значительную услугу и теперь в фаворе, а не то, что император на него опирается. Император опирается только на себя и свою семью. И отдавая значительный кусок собственности, император либо уже получил, либо собирается получить нечто равнозначное. Поэтому лезть сейчас на Елисеева нельзя.

— Поправь меня отец, если я неправ, — зло усмехнулся Роман. — Но ты только что признался в том, что боишься этого щенка. Пусть не такими именно словами, но смысл-то от этого не меняется.

— Я не боюсь, но считаю, что он имеет право на уважение. Как равный с равным, понял?

— Это он-то нам равный? Нам, клану с многовековой историей⁈ — рявкнул вышедший из себя Роман.

— Если ты не забыл, то отец у него Лазарев. Тоже как бы с многовековой историей клан.

— Но они ублюдка к себе не взяли.

— Они его поддерживают. И это главное. А еще его поддерживают Мальцевы. Таким образом, Роман, ты пытаешься сейчас нас стравить не только с этим, как ты выразился, щенком, но и с Тумановыми, Лазаревыми и Мальцевыми. А это уже совсем другой расклад. — Голос Глазьева был спокоен, но сам глава клана с трудом сдерживался, чтобы не вспылить. — Поэтому держаться подальше от Елисеевых в общем и Ермолиной в частности — не просьба, а приказ, понятно?

Роман кивнул и подумал, что отец уже не может стоять во главе клана. Слишком закостенели его мозги, не способен он ни увидеть, ни оценить перспективы для клана, которые открываются от кооперации с волхвами. Поэтому пришло время смены главы, пока Глазьевы окончательно не превратились в жалких, боящихся всего и вся крыс, довольствующихся исключительно крохами с барского елисеевского стола.

Интерлюдия 12

Маг выслушал Глазьева спокойно, не выражая никакого возмущения по поводу высказанного последним желания убить родного отца. Ибо что такое тело? Всего лишь хрупкое вместилище души. Тела меняются, родственные связи обрываются, а душа — остается. Да они с Глазьевым куда более близки, чем с родственниками по телам. А ведь когда-то казалось, что с Елисеевым он найдет общий язык. Бывший Накрех посматривал с умилением за трепыханиями попавшего по соседству одномирянина. Он был такой забавный, так смешно интриговал и выкручивался, в уверенности, что никто не видит его заклинаний. Нужно было давить его сразу, но кто знал, кто знал… Теперь паршивец набрал силу и пытается играть против него, Накреха, мага куда более опытного. Повезло ему, что ограничения клятвы, которая стоит на нынешнем теле, не позволяют в полной мере вести борьбу. А недавно так вообще почти полностью обрезали даже те невеликие возможности, что были. Маг бесился, потому что именно из-за Елисеева уничтожилась возможность достичь последнего пункта плана, построению которого было отведено несколько последних жизней. И каких — одна унизительней другой. Только сейчас ему удалось попасть в тело мага, и то оказалось опутано клятвами, как жертва паука — паутиной. На его стороне должны были сыграть знания о магии, которых тут ни у кого не было до недавнего времени, но вероятности оказались не на стороне Накреха. Это бесило и мешало думать, искать лазейки. Так бесило, что хотелось прибить хоть кого-то, чтобы успокоиться. Хотя бы этого кланового представителя. Но нельзя: он — орудие. Туповатое немного, но какое есть…

— И после этого я помогу вам расправиться с Елисеевым, — закончил Глазьев.

Он того, что Глазьев только выразил вслух желание нагадить Елисееву, в уверенности, что собеседник придет на помощь, Накреха накрыло такой волной боли, что он чуть сознание не потерял.

— Никогда не произноси при мне этого имени, — прошипел он, глядя так зло, что Глазьев впервые задумался, а на ту ли лошадь он ставит. Но в этой брокерской конторе ставки не отменялись.

— Но мы же договаривались… — стараясь не показывать испуга, сказал он.

— Мы договаривались, что я тебе помогу. По-дружески. Артефактами и советами. А уж с кем ты будешь сводить счеты — дело не мое.

Сказав это, Накрех прислушался к себе. Но клятва спокойно пропустила такой вариант. Он выдохнул. Ничего, обходными путями, потихоньку, он сделает то, что решил. А уж до смены тела или после — дело десятое.