Во все Имперские ТОМ 12. Финал (СИ) - Беренцев Альберт (лучшие книги .txt, .fb2) 📗
Рюрик дорубил последнего врага и опустился на траву.
Фрея тоже слетела на землю и встала рядом с братом.
Я прошел в центр луга, к небольшому бетонному саркофагу, закрытому еще для верности магическим куполом.
Саркофаг скрывал жижу, оставшуюся от Либератора. Эта жижа проела почву на несколько метров вниз и невыносимо воняла. И даже Алёна ничего не могла с этим поделать, останки Либератора смердели на метафизическом уровне, так что даже Богиня была бессильна против этой вони.
Поэтому здесь и соорудили этот мини-Чернобыль, закрывавший жижу, которую невозможно было вывести. На саркофаге даже имелась табличка, напоминавшая, что именно на этом месте Алёна сразила Либератора своим божественным маваши гери.
Вообще, маваши гери был моим, а не Алёниным, но про это уже никто не помнил — это было бы ересью. Паломники даже посещали этот саркофаг во время мистерий, он считался местом силы, озаренным МОЩЬЮ и отвагой Алёны.
Возле саркофага меня уже ждали Рюрик и Фрея.
Дети все перемазались кровью и грязью во время боя. Но Рюрик лишь чуть активировал свою ауру — и его мундирчик стал совершенно чистым, как будто новым. Заодно он очистил и свою сестру.
— Хорошая работа, сын, — я обвел рукой луг, заваленный трупами и залитый кровью.
Выжившие пытались отрегенить или просто уползти, им уже помогали набежавшие из дворца целители. Слуги уносили с луга мертвых стражниц, Алёна никогда не воскрешала прилюдно, эта мистерия происходила тайно в дворцовых залах.
— Фара эйки винна, — ответил Рюрик на древневаряжском, — Бара лейкур.
«Это не работа. Всего лишь игра».
Мой сынок был единственным в мире человеком, для которого мертвый священный язык друидов был родным. И единственным ребенком, который играл, убивая людей.
— Давай-ка лучше по-русски, — рассмеялся я.
Я не особо владел древнескандинавским, я его, конечно, учил, но бегло говорить так и не научился.
— Папа, я тоже сразила врагов, — заявила Фрея, — Шестерых!
— Пятерых, — поправил Рюрик сестру, — Еще двух ранила.
— В любом случае, ты умница, — я поцеловал Фрею, потом взял девочку на руки.
Фрея, само собой, знала, что я не её отец. В три годика у неё уже был разум семилетки, так что она отлично понимала, что её папа был китайцем, собственно, никто этого от девочки и не скрывал. Но Фрея все равно звала меня папой.
— Опусти! — потребовала Фрея, — Пап, не надо таскать меня на ручках! Я магичка, я сама умею летать. Я тебе не крестьянская девка.
В подтверждение своих слов девочка и правда выпорхнула из моих рук, перекувырнулась на ауре, а потом мягко приземлилась на траву.
Я потрепал девочку по волосам:
— Мы давно не виделись. Ты подросла, Фрея.
— Мама говорит, что через пару лет я уже смогу выйти замуж, — гордо заявила Фрея.
— Эм... Может и так.
Я понятия не имел, как быстро будет Фрея расти дальше. Возможно и правда достигнет половой зрелости за пару лет. Точно это знала только Алёна...
— Ты долго не приходил, отец, — чуть обиженно сообщил Рюрик.
— Это так. Но на то была воля твоей мамы.
— Почему у мамы такая воля?
Рюрик вытер о траву свой окровавленный меч. Он почему-то не очистился от магии. Меч и сам был волшебным, но это был не тот легендарный клинок из моего фамильного поместья. Этот новый меч Рюрику подарила на день рождения Алёна — в мече была заключена божественная МОЩЬ...
— Твоя мама — богиня, Рюрик, — хмыкнул я, — Не мне говорить о её воле. Её воля — священна. Но я бы и сам хотел видеться с тобой почаще, поверь мне.
— Я верю.
Мальчик серьезно кивнул.
— Папа, ты в прошлый раз обещал, что мы сходим к кентаврам! — Фрея уже тянула меня за руку, — Хочу поглядеть на них, а одну меня не пускают! А брату некогда со мной возиться — он мне так и говорит. А еще ты обещал дорассказать историю про Дрочилу!
Я хохотнул.
От детей я не скрывал ничего, собственно, они были единственными, кому я мог поведать реальную историю победы над Либератором, не вызвав при этом гнева Алёны.
Я и сам не знал, почему Алёна дозволяет мне так свободно говорить с Рюриком и Фреей во время наших встреч...
Но я был осторожен. Я рассказывал детям правду, но опуская те моменты, которые могли бы задеть Богиню. Впрочем, излюбленным персонажем моих историй для Рюрика и Фрейи был барон Дрочила Рукоблудов.
Фрейя каждый раз заливисто хихикала, когда я рассказывал о нём. И даже обычно мрачный и слишком серьезный для ребенка Рюрик чуть улыбался.
Я не знал, что стало с Дрочилой. Я его не видел с тех пор, как мы с ним расстались в Новгородской губернии три года назад, на Микенских Играх...
Вероятно Дрочила был мертв, так что теперь жил лишь в моей памяти и моих рассказах.
— Ладно, расскажу, — заверил я девочку.
— Ура! — Фрейя наколдовала фонтанчик магии, а потом снова взлетела в воздух.
***
Фрейю уже забрали во дворец, её захотела видеть мама.
Наступил вечер, я провел с детьми целый день и теперь мы с Рюриком сидели на склоне холма.
День вышел насыщенным — мы глядели на кентавров, потом говорили с дриадами, потом я даже немного посражался с Рюриком и Фреей, при этом чуть не померев, ибо Фрейя рассчитывать свою МОЩЬ так и не научилась, так что едва не убила собственного папку.
Еще мы гуляли по парку, а пообедали мы в парковой молочне, где нас угостили сыром, чаем и овсянкой на парном молоке.
А еще мы встретили Таню — я коротко сообщил сестре, что Шаманов жив. Не уточнив при этом, что Шаманова Таня больше не увидит, что он теперь однорукий и в ссылке. Про судьбу убитой Любы я тоже не сказал ничего.
Возможно я становился параноиком или даже трусом.
Но я понимал, что ссоры с Таней мне теперь в любом случае не избежать, сестра не простит мне того, что сделали с Шамановым. И мне хотелось, чтобы эта ссора состоялась как можно позже. А еще больше мне хотелось, чтобы Таня не наделала глупостей и не отправилась в ссылку вслед за Шамановым или даже на тот свет вслед за вампиркой.
Нам всем следовало соблюдать осторожность, а Таня всегда была слишком импульсивной, чтобы быть осторожной.
Все эти мрачные думы крутились у меня в голове весь день и не ушли даже сейчас, когда мы с сыном любовались закатом на склоне холма.
Вокруг нас никого не было. Охраны при Рюрике не держали, его божественная мама никого не боялась. Любой, задумавший причинить вред Рюрику, бы умер на месте, еще до того, как начал бы действовать. Аленка бы убила любого врага за мгновение. Она присматривала за мальчиком своим божественным взором.
Так что вокруг нас только шумели сосны, а рыжее солнце садилось за горизонт, даря последние лучи света уже по-весеннему ярким синим небесам...
Мы некоторое время помолчали. Потом Рюрик заявил:
— Папа, я кое-что не говорил маме.
Я даже вздрогнул от неожиданности.
— Не говорил маме?
— Да, — подтвердил мальчик, — Это нормально?
Хех. Стандартный вопрос для ребенка лет восьми. А разумом Рюрик был именно в этом возрасте.
— Да, — ответил я, после некоторых колебаний, — Это нормально, Рюрик. Не все нужно говорить маме.
Я рефлекторно вжал голову в плечи, боясь, что меня сейчас поразит молния с небес за такие речи.
Но молнии не было.
А Рюрик сказал, заметив мою реакцию:
— Пап, не бойся. Мама нас сейчас не слышит.
— Да?
— Да, — уверенно сообщил Рюрик, — Мама не сильнее меня, не забывай. Мы с ней — боги. Мы почти равны по силе. Просто я еще маленький. Но я могу запретить маме следить за мной. Я так уже делал, много раз. И она нас сейчас не слышит.
— Что ж... Так что ты не хочешь рассказывать маме? Если твоя пипирка становится большой по утрам — то это нормально для мальчика...
— Папа, ты иногда бываешь очень глупым, — вздохнул Рюрик, — И моя пипирка тут не причем. Я говорю о своих снах. Я видел кое-что во сне.
— Ну, если тебя снятся девочки...
