Назад в юность. Дилогия (СИ) - Сапаров Александр Юрьевич (бесплатная библиотека электронных книг txt) 📗
— Кто-нибудь хочет что-то добавить к выступлению Бориса Николаевича?
— Но позвольте! — подняла руку заведующая кафедрой гистологии Ирина Леонидовна Пятеляева. — Мне буквально вчера звонил мой ассистент Валерий Сергеевич Смирнов. Он сообщил, что они заканчивают все вовремя и выезжают, и между делом рассказал об отвратительном поведении Олега Зарова, который весь месяц третировал своих товарищей, практически не работал и, пока у него были деньги, беспробудно пил. А позавчера он устроил драку с местными ребятами и сейчас отлеживается от побоев и опять не работает. В расположение группы уже приезжал местный участковый и разбирался с этим случаем. Так что я решительно против того, чтобы такой человек был старостой курса.
— Позвольте мне! — поднял руку парторг. — Уважаемая Ирина Сергеевна, о поведении Олега Зарова и этом прискорбном случае наша парторганизация уже в курсе. Но вы недооцениваете важность политического момента. Ведь Олег Заров был избран в кандидаты в члены КПСС во время службы в армии, коммунисты его части не просто так оказали ему доверие. И мы не можем разбрасываться такими людьми. Естественно, мы серьезно побеседуем с Олегом Заровым на партийном собрании и хорошенько его пропесочим, но тем не менее старостой курса должен быть избран кандидат в члены КПСС.
— Итак, товарищи, — вновь вступила в разговор декан факультета, — кто за то, чтобы старостой курса был Олег Заров?
Все преподаватели, не глядя друг на друга, дружно подняли руки.
— Сейчас остались мелкие вопросы по назначению старост в оставшиеся шесть групп, — сообщил Борис Николаевич. — Я сам по характеристикам уже отобрал шесть кандидатур, но одну во избежание каких-либо вопросов хотел обсудить с вами. Вы ведь в курсе, что в этом году к нам поступил мальчик, закончивший восемь классов и сдавший по разрешению роно экзамены за десять классов экстерном. Характеристика из школы у него блестящая, но я остановил свой выбор на нем, потому что он, оставшись старшим группы студентов, отлично провел работу. Их группа уже выполнила свое задание и приехала домой. Я считаю, что, несмотря на молодость, это будет неплохой староста. У кого-нибудь есть возражения по этому поводу?
— Борис Николаевич, а это не шутка, что этот мальчишка поставил диагноз нашему Андрею Игоревичу? — раздался чей-то голос.
— Товарищи, я что-то об этом слышал, но точно не знаю. Вот Андрей Игоревич появится и все расскажет. Я так понял, возражений по этой кандидатуре нет?
И все утвердительно промолчали.
Снова речь взял парторг:
— Товарищи, в этом году на первом курсе у нас учится дочь корреспондента газеты «Правда» Ирина Аронова. Я попросил бы вас, когда вы ведете лекции и занятия, помнить о том, что все, что у нас происходит, может сразу же стать известно на очень высоком уровне.
И на такой воодушевляющей ноте совещание было завершено.
* * *
Поболтавшись по городу и с грустью посмотрев на пивной ларек, у которого почти не было народу, я двинул в деканат. Когда зашел к секретарю и представился, вокруг возник небольшой ажиотаж. Откуда-то выскочили еще две пока неизвестных мне особы, и начался перекрестный допрос обо всем, что случилось за время нашего пребывания в совхозе. Больше всего женщин интересовало, как это я справился в одиночку со всеми трудностями. Одна из них, стуча кулаком по своей немалой груди, заверяла, что они ну просто не имели никакой возможности выделить еще одного преподавателя нам в поддержку, хотя я об этом даже и не упоминал.
Минут через пять такого оживления из кабинета декана вышел мужчина. Узнав, в чем дело, пригласил меня в свой кабинет. Так я познакомился с куратором нашего курса, заведующим кафедрой микробиологии Борисом Николаевичем Мыльниковым.
Борис Николаевич в своем любопытстве нисколько не отставал от работниц секретариата. Мне пришлось в подробностях рассказывать всю эпопею снова. Но куратора в отличие от женщин больше заинтересовал случай с Андреем Игоревичем. Я, уже как обычно, сослался на свой небольшой опыт пребывания в роли санитара городской больницы, добавив, что практически такого же больного оперировали при мне в одно из последних дежурств. Тут Борис Николаевич и сообщил мне, что я назначен старостой одной из групп и это как бы признание моих заслуг в битве за урожай.
Да… засветившись один раз, будешь светиться всю жизнь. Распрощавшись с приветливым куратором, я отправился домой.
Весь вечер, пока мои родные, затаив дыхание, смотрели фильм «Сотрудник ЧК», который в первый раз в этом году показали по телевизору, я обдумывал завтрашний разговор с представителем КГБ. Я понимал, что на данном этапе, собственно, ничего не решится, парнишку пятнадцати лет, хоть и из семьи с безупречной репутацией, никто к активной работе привлекать не будет, но меня пока скорее всего попросят докладывать о настроениях среди студентов и, может, о каких-либо антисоветских высказываниях. Здесь мне надо быть очень осторожным: показать негодование молодого, идеалистически настроенного комсомольца по поводу того, что его заставляют стучать на своих товарищей, а не ловить американских и других шпионов, но провести это таким образом, чтобы хотя бы временно меня не трогали. И нужно при этом, чтобы я у них всегда был в запасных — таких, которых можно привлечь к делу в случае необходимости. Поддержка КГБ мне особенно понадобится для возможности попасть в 4-е управление Минздрава. В мыслях я так и не оставил своих попыток что-то изменить в будущем родной страны, хотя хорошо понимал свои мизерные возможности в этом.
Не раз меня посещала мысль: «А может, бросить все это дело? Закончить вуз, заняться трансплантологией, тем более что с моими знаниями я наверняка стал бы в этом деле крупной величиной и мог жить спокойной, богатой жизнью. А перед жутью девяностых годов уехать на Запад». И я наконец решил: буду делать все, что смогу, а там как кривая вывезет. Нечего забивать голову всякой ерундой. В первую очередь мне сейчас нужно, чтобы моя мама прожила отмеренный ей судьбой, а не болезнью срок. И с этими мыслями я заснул.
Утром я объявил, что сегодня пойду по магазинам, надо кое-что прикупить к учебе, и под это дело выклянчил у мамы и бабушки двадцать рублей. Около десяти часов я вышел из дома.
Указанный Исааком Наумовичем адрес я нашел без труда. Трехэтажный дом сталинской постройки ничем не выделялся из ряда остальных на этой улице. Когда я позвонил в дверь, мне открыли практически сразу. За дверью стоял пожилой мужчина в домашней одежде с невыразительным лицом и гладко зачесанными назад волосами.
— А, Сережа пришел, — обрадовался он. — Ну заходи, гостем будешь. — И закрыл за мной дверь. — Раздевайся, располагайся, сейчас я поставлю чайник. Надеюсь, от чая ты не откажешься. Меня зовут Владимир Иванович. Сейчас мы с тобой попьем чаю с баранками — надеюсь, ты любишь баранки? — и поговорим.
И мы поговорили. Владимира Ивановича интересовало все: как я учился в школе, как занимался в секции, какие у меня друзья, какие фильмы я люблю, почему я решил поступать в университет на медицинский факультет.
На все его вопросы я старался отвечать полностью откровенно и в меру наивно для парня пятнадцати лет моего уровня развития. К моему удивлению, за всю беседу так и не прозвучало предложение о работе КГБ.
Может, он ждал, чтобы я сам предложил что-то делать для комитета?
В конце Владимир Иванович сказал:
— Ну вот видишь, как мы с тобой хорошо поговорили. А теперь ты свободен. Иди и постарайся хорошо учиться, нам нужны образованные люди. Когда понадобится, мы тебя найдем.
* * *
На следующий день в управлении КГБ по городу Энску шла беседа между двумя офицерами. Старший, полковник госбезопасности, расспрашивал своего подчиненного об итогах беседы с Андреевым Сергеем.
