Домашняя работа - Гончарова Галина Дмитриевна (читаемые книги читать онлайн бесплатно полные .txt) 📗
Тогда у него еще не было верфей. Но оказалось, что у Августа талант. Да, вот такой.
Кораблестроительный. И в придачу – верфеуправительный. Брокленд просто чуял, кого и куда надо поставить. Он знал, что этот плотник хороший, а вот этот хоть и поет красиво, но врет. А вот это дерево плохое. И инструмент негожий. Здесь недосушили. Там недодержали.
Он не знал как. Но это было словно чутье.
И всегда восхищался кораблями. Сам он сначала просто торговал, а потом купил почти разоренную верфь. И дела вдруг так рванули в гору, что за ними бы тесто из кадушки не успело. Он нутром чуял, что может пойти на пользу скорости, что – остойчивости… Он не знал как. Но, взяв в руки чертеж корабля, понимал, что и к чему.
Дар Альдоная?
Не иначе.
Кто-то рождается поэтом. Кто-то видит корабли насквозь.
От глаз Августа на верфи ничего не могло укрыться. И это при том, что в море он выходить физически не мог. Морская болезнь скручивала его даже на реке. Но корабли он нутром чуял.
И за это его ценили. За двадцать лет управления верфями со стапелей Августа Брокленда не сошел ни один некачественный корабль. Да, дорого. Но зато он посреди моря не развалится. Чего уж, единственные корабли, которые превосходили броклендовские, это были корабли вирман. Но те – язычники, им сама Мальдоная помогает, это же ясно. И кто бы понимал, что у вирман от корабля зависит вся жизнь. И их, и их семьи. Останется без кормильца – и что дальше? Поэтому к кораблю относились как к ребенку.
Да что там! Ребенка можно было сделать еще раз. И даже не один раз. А вот корабль…
Тот же Лейф знал каждую доску в своем корабле. На ощупь. Сам выбирал. Сам выглаживал.
И корабли платили вирманам любовью за их заботу.
Неодушевленная деревяшка? За такие слова на Вирме язык бы вырвали!
– Достопочтенный Брокленд?
Август с удивлением посмотрел на эввира, который воздвигся на пороге его кабинета.
– Да… Чем обязан?
С эввирами он дела вел. Тут главное не хлопать ушами. А так – партнеры они надежные. И плевать, что безбожники. Золото – оно у всех звенит хорошо. Главное об этом пастору не говорить.
– Я прибыл с посланием от ее сиятельства Лилиан Иртон.
– Что?!
Сказать, что Август удивился, это еще мягко. Он впал в шок.
У его скромной, богобоязненной дочери дела с эввирами?! Солнце кошку родило! Не иначе!
Эввир чуть улыбнулся:
– Достопочтенный Август, мое имя Торес Герейн. Я племянник ювелирных дел мастера.
– Хальке…
– Хельке Лейтца. Дядя будет польщен, что вы его помните.
– Ваш дядя славится как искусный ювелир. Где он сейчас?
– В Альтвере.
– Захолустье…
– Вы же знаете, скромному мастеру лучше быть подальше от сильных мира сего.
Август тоже улыбнулся. Ну да. Особенно если ты ювелир не из последних. Эввир. И не имеешь никакого желания отдавать свои творения за бесценок или за долговые расписки. Или и то и другое. А это и ждало бы Хельке в столице.
Но ювелир был умен. Он быстро сделал себе имя и уехал, не дожидаясь неприятностей. Как оказалось, в глушь.
Но…
– И что же за дела у вашего дяди с моей дочерью?
– Господин барон, ваша дочь приезжала на ярмарку в Альтвер. И познакомилась с моим дядюшкой. Он был искренне восхищен незаурядным умом и талантами ее сиятельства. И они стали компаньонами.
– С Лилиан?!
– С ее сиятельством графиней Иртон.
Август молча хлопал глазами. А что тут скажешь?
Он сговорил дочку за графа Иртона сразу же после смерти его второй жены. Потом у графа умер отец, они выждали положенный срок траура, и брак был заключен. Август знал, что неплохо пристроил свою дочку. Но…
Да, Лилю он любил. Обожал. Готов был для чадушка звезду с неба достать. И искренне списывал ее истерики и вопли на извечное «ребенок растет без матери… ей не хватает любви и внимания».
Да и видел он дочурку не так часто, будучи занят по уши делами верфи и торговлей.
Но! В мыслях у дочери были дом, семья, Альдонай. Все.
Какие там таланты? Божественная вышивка, что ли?
Или молитвы? Ага, да Лилиан и разговаривать с эввиром не стала бы. Ибо безбожник.
И…. какую ярмарку? Она же беременна!
– И дочка предприняла путешествие в таком деликатном положении? Странно…
– Как мы поняли… да простит меня достопочтенный барон…
Барон нетерпеливым жестом показал, что прощает, ибо почта ходит медленно, и он рад услышать вести о дочери из любых уст. И не считает это неуместным любопытством или сплетнями. Ты будешь рассказывать, гад такой?!
Гад поклонился:
– Как я понял, ее сиятельство потеряла ребенка, и это сильно повлияло на нее.
Гость замолчал, видя что Август осознает новость.
Потеряла ребенка? Бедная доченька. Она так радовалась, когда наконец ее молитвы были услышаны.
– Она здорова?
– Госпожа графиня была в добром здравии на ярмарке. Хотя признавалась дяде, что многое передумала после этой потери. И если бы она не была так равнодушна к нуждам людей, живущих на ее земле, может, Альдонай и не покарал бы ее так сурово.
Август чуть расслабился. Это уже больше походило на его доченьку. Торес, кстати, не врал. Будучи в Альтвере, Лиля обосновывала свою деловую активность именно этом. Вот, Альдонай покарал, теперь буду крутиться, как белка в мясорубке, чтобы он простил и опять благословил.
Не дословно, конечно, но смысл был именно такой.
– Бедная моя девочка. И в чем же заключались ее дела с вашим уважаемым дядей?
Гость верно понял, что пора переходить к делу, и протянул Августу небольшой сверток.
– Здесь то, что они придумали. Прошу вас посмотреть.
Август поднял брови и развернул тонкую кожу, запечатанную личной печатью графини Иртон. Лебедя этого он хорошо знал. Что же, видимо, его дочка отправила ему подарок из Альтвера.
– Она не просила передать письмо?
– Только на словах. Что будет молиться за ваше благополучие.
Побоялась доверять пергаменту? Странно…
В свертке оказались две шкатулки. Одна побольше. Вторая – поменьше.
– Что здесь?
Август начал с той, которая поменьше. И кивнул.
На алом бархате лежали серьги. Небольшие сапфиры в окружении бриллиантов. Очень красивые, тонкие, изящные, великолепной чистоты и огранки, как и все, что выходило из рук Хельке, вот и клеймо.
Клейм было два. Одно из них было знакомо. Второе – обычный крест.
А самым интересным в серьгах была их застежка.
Август попробовал ее пальцем. Застегнул, расстегнул, и так несколько раз.
– Чтобы не потерялась на балах?
– Да, господин барон. И не только на балах.
Идею Август оценил. Да еще как.
За такими серьгами в очередь выстроятся.
– Надеюсь, у вас есть запас товара?
– Несколько образцов. И всегда можно написать дяде. Идею этой застежки подсказала госпожа графиня.
Август почесал затылок:
– А еще?
Гость указал на вторую шкатулку:
– Вот.
«Вот» оказалось серебряным стержнем со странной насадкой на конце и серебряным приспособлением странной формы.
– Что это?
Гостю пришлось продемонстрировать чернильницу-непроливайку, налив туда воды и прокатив по столу.
Август оценил. Уж сколько раз – то свитками заденешь, то одеждой, то еще что…
– А это?
Перо привело его в еще больший восторг. Писать им было определенно удобнее, чем гусиным. Плюс еще работа.
– Это тоже идеи госпожи графини Иртон.
– А исполнение твоего дяди…
– Да, господин барон.
– Просто произведение искусства.
– Дядя сказал, что такие можно выпускать нескольких видов. Для господ дворян золотые и серебряные, с гравировкой, с камнями… И попроще, из меди или бронзы, для всех остальных.
Август кивнул.
– Я вскоре собирался ко двору. Сумеет ли Хельке Лейтц сделать нечто, достойное короля?
– Он обещал. И скоро должен прибыть груз перьев.
– Перьев?
– Да. Перо и чернильница-невыливайка.
– Забавное название.
