Рыжее братство. Трилогия (СИ) - Фирсанова Юлия Алексеевна (читать книги онлайн txt) 📗

Он, между прочим, так и не сел, прохаживался по кухне с независимо-хозяйским видом. То ли следил, как бы чего не вышло, то ли просто ноги разминал, на лошади за день насиделся. Буян вроде служил новому хозяину исправно, но мне казалось, верховая езда — это то, что Киз пусть и умеет, но относится к ней без фанатизма, и целому дню в седле предпочтет более активное времяпрепровождение.

— Я не могу вмешиваться, — с искренним сожалением и какой-то застарелой болью покачала головой Фегора, тонкие пальцы с мозолями в весьма странных местах, полагаю, от причудливых приспособлений для изготовления артефактов, пробежали по столу, как по клавишам молчаливого рояля. — Хотела бы. Но не могу. Моя клятва тоже из древних.

А потом женщина выдвинула из боковины стола паз и начала извлекать и выкладывать перед нами столбики монет. Один за другим, один за другим…

Кажется, это и был обещанный аванс, демонстрацией которого она пыталась склонить нас на свою сторону. Эффект получился эм-м-н, скажем, не совсем такой, на который рассчитывала Фегора.

Деньги меня мало волновали, а вот рисунок, выбитый на аверсе… Я впилась в него неверящим взглядом и мертвым голосом уточнила:

— А что это за картинка на монетке?

— Трон Артаксара, — недоуменно буркнула артефактчица. Мнение об умственных способностях агентуры у нее начало стремительно понижаться.

— И никакое другое сиденье такой формы иметь не может? — на всякий случай, уже слабо веря в возможное совпадение, слабо мяукнула я.

— Сие запрещено. Трон — символ Изначального Договора и залог его нерушимости, — отрезала женщина.

Я закрыла глаза и прошептала:

— Блин, блин, блин…

— Что? — встревожился Гиз.

Подхватился и замерцал перед лицом Фаль, искательно заглядывая в глаза, пытаясь сообразить, почему я так некстати завела речь о продуктах питания.

— Вспомнила, где видела тот стул, — мрачно вздохнула я и ткнула пальцем в изображение трона на монете. — Это он!

К чести моих телохранителей переспрашивать про «где видела» и «какой такой стул» они не стали, сразу поняли, что имеется в виду. Фегора молча продолжала выкладывать столбики, наверное, рассчитывала на переход количества выложенных монет в качество — наше немедленное согласие на подработку — и ждала пояснений. Ладно, раз пошла такая пьянка, режь последний огурец! Потенциальной нанимательнице стоило кое-что узнать, чтобы продолжать конструктивные переговоры.

— От супа из вашей местной приправы-травы у меня было видение, какие раньше случались только после магических обрядов. Истинность прежних проверена опытом. Одно из видений, произошедших от травы, уже помогло избежать беды, — вздохнула я и потом описала красочный эпизод со стулом как средством казни. — Если у вас трон один-разъединый, то его явно используют не по назначению, а если их два, то сотворить из аналога трона в нарушение договора электрический стул… Ну-у, я не знаю, что хуже.

— Все скверно, — впала в мрачную меланхолию артефактчица, даже не поставившая под сомнение правдивость моих глюков и почему-то не переспросившая про электричество. Взяла и поверила разом. — Если на истинный трон воссядет самозванец, чья кровь не скрепляет Изначальный Договор, то таковой, как ты описала, и будет его скорбная кончина. Но использовать трон-поручитель как орудие казни — великий грех! Такое преступление не очистить обычным повторением клятвы истинного владыки. Его кровь, чтобы смыть скверну, должна будет покрыть все части трона, которых касались недостойные.

— Боюсь, после такого масштабного кровопускания одним носителем королевской крови станет меньше, — хмыкнула я, прикидывая, сколько нужно бесценной влаги, чтобы целиком измазать громадину из моего видения. А мазать придется целиком — чтобы наверняка. Ведь гарантии, что ни одна капля не соответствующей ГОСТу крови не попала туда, куда не надо, нет! Она ж исчезает, ее же не видно! И вообще, даже если наколдовать какую-то схемку распределения пятен осквернения, то как мазать правильную кровь? Так и видела себя с кисточкой и баночкой с кровью «мейд ин королевский наследник», ползающую вокруг трона и сосредоточенно производящую малярные работы с вампирским душком.

— Коли так, обновление должно произойти через Первородную Клятву на жернове. Она очистит замаранную святыню. Но обар, кабор и трон — ритуальные символы — должны непременно признать владыку, — изменила ключевые условия задачки, впрочем не сделав ее существенно более простой, Фегора. — Разумеется, осквернение трона следует пресечь, дабы еще сильнее не расшатывать баланс энергии на Артаксаре.

— Трон убивает неугодного? — уточнил Киз.

— Он проверяет потомка на пригодность в качестве носителя Клятвы и Договора. Сила того, кто не способен, перетирается жерновами вместе с плотью, — строго ответила артефактчица.

— Тогда почему это расшатывает баланс? — вставил вопрос Гиз. — Трон убивает, но сила достается накопителю — камню жернова, может, только это поддерживает пока ваш Договор и дает энергию, которую недополучает Артаксар из-за слабости короля.

— Сила? Помои! Они марают и искажают течение истинных потоков мира, — почти выплюнула слова Фегора, ее рука дернулась, и ровный столбик монеток накренился, рассыпался, зазвенел по столешнице. Фаль не утерпел, кинулся ловить их и собирать.

Я же дернулась куда сильнее, чем конечность одинокой колдуньи, потому что в голове шарики то ли зашли за ролики, то ли, напротив, щелкнули и встали на место. Я сообразила, что значило мое последнее, третье, видение. Тягучая янтарная мощь огромного камня, темные, все множащиеся вкрапления в него и снующие вокруг мурашами люди. Жернов! Я видела жернов — он сам по себе был величайшим артефактом, способным впитывать, хранить и отдавать магию Артаксару. Трон — аллегорическое воплощение второго жернова — передавал ему нечистую, неправильную энергию, чем разрушал реликвию, а люди… маги ничего не замечали, продолжая эксплуатировать силу камней. Им, слепцам, оставалось только удивляться, почему слабеет магия и так быстро истощается «заряд» артефакта, высвобождаемый знаками-символами.

Я видела эту грязь, помои, как их назвала Фегора, и не слишком верила, что кровь истинного потомка королей Артаксара, даже законного короля, сможет остановить или повернуть вспять процесс. Но, с другой стороны, если не сделать ничего, очень скоро мир вовсе лишится магии, и это будет не просто конец волшебства (жили без него, проживем и ныне), это будет конец мира. Потому что, что бы ни учинил при посредничестве или попустительстве богов первый владыка Артаксара, какими бы узами ни связал себя и землю, теперь истощение магической силы неизбежно приводило к страшному концу страны. Серое ничто… Брр! Мне хватило одного раза, чтобы насмотреться. И сбежать, перевесив проблему на чужие плечи: сами натворили, пусть сами и разбираются, а не сумеют, пусть загибаются — я же не могу. Это будет неправильно, преступно, жестоко и трусливо. Так нельзя! Не знаю уж, какие доводы придумала Фегора, не пожелавшая вмешиваться в процессы напрямую, и даже знать не хочу. У меня все равно не получится успокоить совесть и отвернуться.

Я вздохнула, оторвала взгляд от столешницы со столбиками и сказала:

— Попробую.

Гиз, кажется, поперхнулся. Киз втянул в себя воздух. Один Фаль, благослови его бог за такие веру и верность, радостно заулыбался, подлетел и чмокнул меня в щеку.

— Я не знаю, получится ли, но попробую. Вот проводим Киза в столицу, все равно по дороге, и попробую. Только дай карту, покажи, где искать второй жернов, и объясни, как туда добраться. Нет, не мне, я географическая кретинка, Гизу. А если у тебя вдруг где-то затерялся план королевского замка, будем признательны.

Брат моего киллера молча подошел к столу, открыл сумку и принялся складывать в нее монеты. Он не стал спорить… Не понимаю, почему, но не стал.

— Спасибо, — сухо, если бы не дрогнувший голос, шепнула артефактчица. — Я найду вам карты.

— Уже поздно, продолжим обсуждение деталей нашей экспедиции завтра? А то как бы сейчас, засыпая на ходу, не спланировать маршрут прямиком к черту на кулички вместо столицы, — предложила я, когда третий по счету зевок едва не порвал рот, и скрыть сие безобразие не имелось никакой возможности. Организму было совершенно наплевать на вопросы жизни и смерти мира, он банально хотел принять горизонтальное положение. Тем более что главный выбор все равно уже сделали, и волнение, сопровождавшее сей эпохальный акт, схлынуло, оставив усталость.