Рыжее братство. Трилогия (СИ) - Фирсанова Юлия Алексеевна (читать книги онлайн txt) 📗
— Оса, Гиз, он… он, кажется, плачет. — Носившийся по окрестностям яркой кометой сильф-чистильщик завис рядом с совершенно растерянной миной.
— Случилось что-то? — Я собралась вскочить, но на деле только поднялась и сразу закачалась тонкой рябиной из песенки. Пожалуй, бежать куда-то было рановато. Это подтвердила и занывшая с утроенной силой спина.
— А то не догадываешься? — скривился Киз. — Не поняла еще? Ему без тебя смерть.
— Ой. — Осознание очевидного факта было как удар по лбу большим и тяжелым предметом. Я уже в стоячем положении привалилась к горячему боку предупредительно поднявшегося коня. — Тэдра Номус! Если со мной что-то случится, они его убьют! Но что же делать? Я не могу гарантировать свои жизнь и здоровье на сто процентов, вечная жизнь и бессмертие — это для богов. — Киз, слушай, а если я на всякий пожарный завещание составлю, чтобы его не трогали, — поможет?
Тот прикрыл глаза, глубоко вздохнул, будто не я, а он мучился кислородным голоданием, и голосом терпеливого доктора, общающегося с очередным «Наполеоном» в желтом доме с мягкими стенами, сказал:
— Тэдра Номус за ним не придет. Мой брат намертво связал свою судьбу с тобой, и этот узел уже не разрубить. Я опоздал. Поэтому хватит кудахтать, лучше постарайся выжить, чтобы мне не пришлось хоронить родича.
На «кудахтать» я даже забыла обидеться, да и Гиз уже выходил на дорогу — снова спокойный, собранный, и не скажешь, что его что-то расстроило. Никаких покраснений в области глаз а-ля «соринка попала» не наблюдалось. Фаль по-тихому опустился на плечо, зарылся в волосы и замер, даже крылышки сложил, чтобы они меня не слишком щекотали.
Больше никто ни словечком не обмолвился о минутах душевной слабости Гиза, зато принялись решать: надо ли мне полежать или посидеть у дороги, чтобы отдохнуть.
— Нет, не надо, я вполне транспортабельна! — тут же принялась уверять всю компанию. Свинка как выразитель вотума общественного недоверия скептически хрюкнула, многозначительно покосившись на мою пребывающую в условно-вертикальном положении тушку.
— Давайте попробуем, — зашла я с другого бока, отошла от жеребца и, не цепляясь за его гриву в качестве опоры, встала прямо и уверенно. — Я сяду в седло и, если почувствую, что мне тяжело ехать, сразу спущусь и буду лежать, пока не полегчает.
Не скажу, что я ласточкой взлетела в седло, но кое-как (оба телохранителя подстраховывали) все-таки забралась на коня. Сразу стало полегче. Не Дэлькор ли каким-то образом ухитрился включить мгновенную магическую анестезию? Трижды ура иппотерапии!
С места в карьер, конечно, никто не понесся, мужчины были весьма скептически настроены относительно моей способности не только поддерживать быстрый темп езды, а и вообще держаться на коне. Но все-таки мы снова ехали по дороге артефактчиков в предполагаемом направлении жилища Фегоры и даже, если верить знакам-морганиям свинки, имели шанс добраться туда до наступления темноты.
Когда боль отступила, соображать стала куда более здраво. Я взглянула на Киза другими глазами и поняла то, о чем он никогда не скажет, да и я тоже промолчу. Потому что, хоть и чувствовала правильность собственных выводов, а не такими они были, чтобы произносить вслух.
Гиз… Да, я полюбила его по-настоящему, но чувство не было слепым обожанием, возводящим избранника в ранг недостижимого идеала в ореоле великих достоинств. Такого я никогда не понимала, хоть и принимала как данность возможность существования настолько всесокрушающих, дезориентирующих переживаний. Моя любовь не мешала судить здраво, потому я отчетливо сознавала — дорогой мужчина не хороший человек, нет, не плохой, скорее, ровно серого цвета. Не блеклый, отнюдь, скорее нейтральный. Не злодей, но и высоких нравственных принципов вроде идеального рыцарского кодекса чести, применимого ко всему миру, не имеет. Он горло перегрызет за дорогих и близких, и в то же время на всех остальных ему по большому счету плевать, люди или нелюди, встречающиеся на пути, вроде фишек-игрушек, которыми можно поиграть, а можно сбросить с доски в коробку. Пока я рядом, Гиз не сделает ничего дурного, потому что уважает меня и не хочет конфликта. Он выбрал себе роль спутника магевы, служительницы, и ведет себя в точности с избранным имиджем. Что ж, пусть так, никакого плана по перевоспитанию-переделке спутника я не составляла, потому что пытаться изменить того, кто меняться не желает, — пустая затея. Если со временем мой любимый захочет стать другим, я только порадуюсь, а пока радуюсь тому, какой он есть. И его любви — самому великолепному из даров мира.
Другое дело его брат. Если Гиз был счастлив и доволен работой в Тэдра Номус и, подходя к заданиям творчески, играл более профессионально, чем любой актер театра и кино, то в Кизе я ощущала некое скрытое противоборство, почти неудовлетворенность. Он воздвиг между собой и миром стену из кирпичей надменности, превосходства и язвительности. Однако прочное на вид строение то и дело давало брешь, стоило мужчине немного расслабиться, и Киз начинал совершать вполне человечные поступки, никогда бы не пришедшие на ум Гизу. Успокаивал беременную, помогал пацаненку, ласкал собак, бросался на помощь умирающей девице, к которой не испытывал особой симпатии. Ой, недаром колодец желаний взялся за исполнение странного желания! Несколько дней назад приставивший мне нож к горлу мужчина был хорошим человеком или, во всяком случае, мог им стать при совпадении минимально благоприятных обстоятельств, которых, увы, у него не было.
Теперь же все могло измениться, чему я, повторюсь, собиралась активно потворствовать. Но, разумеется, делиться с жертвой громадьем планов я не собиралась. Когда объект не напрягается, ожидая подвоха, на него значительно проще воздействовать. Я ведь не собиралась заколдовывать киллера, нет, мы пойдем естественным путем и будем влиять на него с помощью той атмосферы, что царит в нашем маленьком коллективе. Мы ведь свободны в своем путешествии и вольны поступать, да и поступаем, так, как велит Кизу глубоко спрятанное благородство. Именно поэтому, полагаю, он возмущается каждый раз, когда ловит меня на очередном «геройском подвиге».
Киллер считал невозможным для себя следовать душевным порывам и, ругая меня, на самом деле нес по всем кочкам собственные благородные и бескорыстные помыслы. Только бесполезно, они, как проклятущие одуванчики на огороде, лезли из-под земли, несмотря на все усилия усердного садовода.
«Что ж, теперь я лучше понимаю правила игры». — Я улыбнулась и совершенно перестала сердиться на Киза.
Поймав мою случайную улыбку, киллер вздрогнул, словно я по его могилке прогулялась, и отвернулся. Ну и пусть, наше дело правое, победа будет за нами! Даю установку! Последний призыв показался комичным. Я прыснула, не сдержавшись. Не зная, почему я смеюсь, но радуясь уже тому, что у его подруги хорошее настроение, звонко рассмеялся и Фаль, украшая переливами колокольчика нудную дорогу.
Чаша дня все сильнее склонялась в сторону прохладного вечера, когда наша провожатая свинка, трусившая то сбоку, то чуть позади отряда с весьма озадаченным видом (похоже, наши закидоны не прошли даром для психического здоровья бедняжки-оборотня), призывно заверещала, подпрыгнула и ткнула копытцем в сторону деревьев по левую сторону дороги.
— Нам туда? — невозмутимо уточнил Киз.
Свинка заморгала, энергично затрясла головой и первая, как маленький кораблик в бурное море, ринулась в невысокую траву, декорирующую обочину дороги. Мы переглянулись — шанс того, что бедная зверушка тронулась умом, не снеся душевных потрясений, проистекавших из вынужденного оборотничества и чрезмерной массы приключений на один квадратный сантиметр розового пятачка, конечно, был. Однако мы решили понадеяться на лучшее, особенно эта надежда становилась актуальна в свете, вернее в сумерках, рождаемых все более темными облаками, нагоняемыми усиливающимся ветром. Парочка белогривых лошадок на горизонте уже вполне могла претендовать на звание туч средних размеров, а далекое-далекое погромыхивание откровенно обещало осадки.
