Рыжее братство. Трилогия (СИ) - Фирсанова Юлия Алексеевна (читать книги онлайн txt) 📗
— Высшей? И ты веришь в то, что она существует? — неподдельно изумился собеседник.
— Я во многое никогда не верил, еще в большем успел разувериться, но в том, что за Осой стоят Силы, убедился лично и, увидев, как она судит, понимаю почему, — ответил брату Гиз, мастерски проигнорировав мое недовольство. Вроде и прямо в лицо смотрит, а чего не хочет, не видит. — Ее суд всегда истинный, это чувствуешь, это понимаешь, когда становишься свидетелем. Он разный, бывает милосердным, бывает жестким или почти смешным, но он правильный, в этом невозможно сомневаться.
Фаль же, мелкий предатель, рассыпался веером радужной пыльцы и энергично зазвенел:
— Истинно так! Истинно так!
— Тьфу на вас, — буркнула я и заметила Кизу: — Похоже, ты в этой компании фанатиков единственный нормальный, не верящий в идиотские предназначения.
— Положим, в предназначения я верю, но Служителей Равновесия всегда считал мифом, — задумчиво проронил Киз, поглядывая на меня так, будто мерку снимал… уж не для гроба ли? Или его никак не устраивало увиденное? Наверное, гроб в наличии имелся мелкоформатный, и меня туда предстояло перемещать по частям, а лишняя морока вызывала недовольство профессионала. — Рассказывай о втором видении, — уже почти попросил мужчина, закрывая щекотливую тему.
— Крутой берег, море или океан, плато, над ним словно здоровенный камень, похожий на великанский жернов, вокруг него желтое тягучее марево, перевитое черными нитями, — коротко обрисовала я сюрреалистическое видение.
— Какое-то место силы Артаксара? — задумался Киз и потер бровь. — Никогда раньше ни о чем подобном не слышал.
Гиз синхронно кивнул.
— Вы были слишком малы, насколько я поняла Гарнага, о магических свойствах Артаксара вне его границ вообще известно немногое, а я ничего не знаю о стране, потому что вообще о существовании этого мира не подозревала до позавчерашнего утра. Попробуем расспросить для начала артефактчицу Фегору, знакомую нашего менялы, — пожалела я о дефиците информации. — Вдруг у нее книги какие-нибудь исторические имеются или хотя бы подробная карта побережья. Думаю, я узнаю очертания места икс номер три, картинка была четкой и хорошо запомнилась.
— В любом случае карты и книги должны сыскаться в столице, — заключил мой новый телохранитель, подтверждая свое намерение побывать там. — Но они могут дорого стоить.
— Знания бесценны сами по себе, — улыбнулась я и утешила практичного спутника: — Деньги же преходящи и уходящи. Потратим то, что есть, заработаем еще, не проблема.
— Что-то я пока не видел, чтобы ты зарабатывала, — проронил Киз, намекая на все мои последние заказы, прошедшие по графе «благотворительность».
— Так то «пока», — выделила я нужное словечко. — Много ли на простом люде заработаешь? А обдирать их по монете — себя не уважать — раз, нерентабельно — два, лучше чисто на репутацию работать.
Кажется, доводы на основе рассудка дошли до сознания телохранителя, или он решил, что проще сделать вид, будто поверил, нежели препираться с девицей. Разговор угас. Я с благодарностью отпустила руну тишины и вновь сосредоточилась на путешествии.
Лес, пусть приятный взору, не был тем местом, где я рассчитывала обрести стол и кров. Чай не стрекоза. Еще на Вальдине мне довелось всласть налазиться по дебрям, пусть и не века в них провела, как сильф, но с меня хватило. При всей любви к природе эстетическое удовольствие любования оной было несколько подпорчено необходимостью продираться сквозь дебри и ночевать на голой земле. Приобретение сундука-шкатулки, куда помещалась постель, сделало жизнь несколько более комфортной, но все равно я гораздо больше любила ночевать под крышей, где не поддувало в спину. К тому же крыша, в отличие от лесного полога, не текла при сильном дожде. Романтика, она такая подлая штука, почему-то любит селиться в душе рядом с хотя бы относительным физическим комфортом. Тогда и путешествия, и новые впечатления в радость. Вот я, вопреки русской национальности, и надеялась не только на дорогу, но и на какой-никакой оборудованный ночлег по ходу следования.
Если рассуждать логически, то кто-то вбухал чертову уйму магии, чтобы проторить путь, а значит, потратить еще чуточку сил и средств на обустройство постоялого двора или гостевого домика для него не проблема. Хотелось верить, что неизвестные строители мыслили столь же практично и стройно, как я. Ну или, на худой конец, тоже любили удобства.
Шорох копыт, скрип сбруи, лесные звуки, долетавшие сквозь защиту несколько сглаженными и приглушенными, стали настолько привычным фоном, что я непроизвольно вздрогнула, заслышав впереди уже под вечер панический бабий вой-причет:
— А-в-а-вааа!!! Сынушко, да как же это?! Родненьки-и-й!
Вслед за голосовым сопровождением появился и первый форпост цивилизации у заклятой дороги. Ну форпост — это, конечно, громко сказано, не замок, не башня какая-то. А вполне себе симпатичный добротный деревянный домишко, крытый огромными, чумовыми желто-красными листьями, по виду больше всего напоминавшими перья из крыла птицы. Невысокий заборчик подсказывал вполне четко, что сие поселение включено в общий охранный контур и не столько защищает обитателей от леса, сколько препятствует утеканию животных ресурсов за ограду. Вон птица по двору ходит, какое-то задумчивое копытно-рогатое создание вроде козы жует траву, оно настолько меланхолично, что его даже бабьи вопли не переполошили.
У левого края избы сложена поленница, прикрытая поверху дерюжкой. Рядом колода, залитая кровью, будто на ней кололи порося, изрядных размеров топорик, рядом с топориком — упавший без чувств худенький постреленок. Тут же, в пыли, причитающая над ним баба на сносях, пытающаяся как-то приладить уже промокшую от красного потока тряпицу на ладонь мальчонки. Ё-моё, это сколько ж из пацана натекло уже? И главное, сколько осталось? Тут и так-то три кости и кружка крови, все ребра можно пальцами пересчитать, штаны над впалым животом и те на веревке держатся.
Размышлять было некогда, наплевав на законы вежливости и правила гостеприимства, я послала Дэлькора через заборчик. Конь взметнулся вверх птичкой-ласточкой категории «птица рох» и мягко опустился у самой поленницы, только что пернатых серой расцветки шуганул малость. Я соскочила с жеребца и с деловитой суровостью рявкнула:
— Я целитель! — ухватила ладонь пацаненка, выскользнувшую из мокрых от крови рук матери.
— Иса!Лед! Пусть кровь замрет! — слетели с губ слова, и морозно проблескивающая льдисто-голубым руна легла поверх горячего потока, унимая его, запирая живую влагу внутри тела.
Теперь удалось рассмотреть травму получше. Как там по классификации, задолбленной намертво в институте, рубленая получается? Да уж, ни фига себе рубленая, пацан каким-то чудом умудрился почти отрубить себе пол-ладони разом. Решил, глупый, вместо дерева на мясе попрактиковаться и не нашел более подходящего материала? Вся эта белиберда мелькала где-то на периферии сознания, пока я вызывала к жизни свой любимый набор целительных рун и скрепляла их для верности руной ингус.Может, для заживления раны первичным натяжением, как говорят медики, совершенно необходим целый ряд условий вроде отсутствия микробов и четкого совмещения краев, но, хвала моим дорогим рунам, они позаботились обо всем. Свет, похожий на маленькое солнышко, засиял вокруг травмированной ладони парнишки и исчез, оставляя после себя чистую гладкую поверхность без малейшего следочка шрама.
«Сработало!» — ликующе стукнуло замершее в ожидании чуда сердце, и только тогда я услышала, как всхлипывает, закусив рот рукавом, беременная баба, возмущенно квохчут распуганные нашим вторжением птицы, кричит что-то ликующее Фаль. «Опять задарма», — пробормотал тихо Киз, впрочем вроде пробормотал больше для проформы, нежели в укор. А еще я услышала, как молчит за спиной Гиз, спокойный, собранно-сосредоточенный. Он был рядом все время, которое мне потребовалось на то, чтобы призвать рунную магию, охранял, следил, чтобы никто и ничто не стало помехой чарам.
