Лягушка в молоке (СИ) - Анфимова Анастасия Владимировна (читаем полную версию книг бесплатно .TXT) 📗
Теперь же, при виде мрачно темневшей стены деревьев, в душе зашевелился страх, вспомнились клыки и когти "индейских" ожерелий.
Живые звери, обладатели таких же "украшений" прячутся где-то там, в зарослях, терпеливо поджидая глупую добычу, которой вполне может стать и она.
Набежавшее облако закрыло луну. Налетел ветерок, зашелестел листьями, словно предупреждая о чем-то. Девушка поежилась, остановившись шагах в тридцати от первых деревьев. Вдруг ей показалось, что в одном месте тьма как будто сгустилась, образую большое, темное пятно. Мелькнул зеленый огонек, словно чей-то недобрый глаз. Она попятилась, чувствуя, как шевелятся волосы на голове, а по телу галопом мчатся табуны мурашек.
- Фрея! - тихо окликнули её сзади.
Будь голос мужским или громким, девушка, не задумываясь, бросилась бы в лес. Но за спиной стояла Полома, подняв над головой горящую ветку.
- Иртым, - сказала она, делая знак рукой. - Иртым понс.
Она посмотрела в сторону леса. Теперь там, вроде, уже и нет ничего подозрительного. Вновь показалась луна, ветер стих.
- Фрея! - негромко, но настойчиво позвала женщина. - Иртым понс.
С минуту она колебалась, позволив Поломе подойти совсем близко. Участливо глядя на девушку, она протянула руку. Фрея отпрянула, но покорно поплелась к вигвамам, смахивая набежавшие слезы и с глухой безнадежностью понимая, что уж если эти люди живут кучкой, поселением, коллективом, то ей одной ни за что не уцелеть в этом лесу.
Утром муж Поломы ушел, а она осталась и буквально ни на шаг не отпускала от себя девушку. Они вместе ходили не только за водой и за хворостом, но даже в кустики. Фрее это не нравилось, но, подумав, решила, что женщина опасается, как бы она вновь не попыталась бежать.
К счастью Полому не заинтересовала ни молния на джинсах, ни нуждавшееся в стирке нижнее белье.
Потом они варили мясо в глиняном горшке и чинили мокасины. Женщина вырезала ножом с коротким источенным лезвием кусок выделанной кожи, показала, как орудовать шилом и толстой иглой с широким ушком. А сама принялась в сторонке растирать орехи.
Так что шить Фрее пришлось самой. И это у неё не очень получалось. Неприязненно посматривая на неё, Маема злобно фыркала или злорадно улыбалась, когда девушка колола палец. При этом она что-то выговаривала дочери, тыча в сторону Фреи корявым пальцем.
Но Полома только снисходительно улыбалась, раскалывая камнем орехи. Затем она ссыпала ядра в короткую колоду с обожженными краями и начала растирать их тем же камнем. Так девушка узнала, откуда берутся те зубодробительные лепешки.
После того, как она в очередной раз уколола палец, старуха, не выдержав, вырвала у Фреи недошитый мокасин.
Полома занялась им сама, а девушке пришлось взяться за орехи. Но и тут Маеме все не нравилось. Ну не получалось у Фреи с первого раза так ударить, чтобы раздробить только скорлупу, не расплющив в ядра. Неужели из-за этого надо так орать? Старуха фыркала, кричала, размахивала руками, готовая то ли ударить, то ли вцепиться в волосы.
"Только попробуй! - шептала про себя девушка, медленно закипая. - Тоже по морде схлопочешь!"
К счастью или нет, дальше угроз дело не пошло. Да и у неё стало получаться. Наука не хитрая. Главное, не перестараться. Лучше стукнуть еще раз.
Тем не менее, Маема продолжала фыркать и причитать при каждом неловком ударе. И так по поводу всего, чего бы Фрея ни делала. Чтобы хоть как-то отвлечься от мыслей о невеселой перспективе провести долгие года в обществе злобной старухи, она учила слова и пыталась приспосабливаться к окружающей действительности.
Местные стали к ней потихоньку привыкать. Теперь ребятишки уже не бегали за ней шумной стайкой, а женщины не провожали долгими, оценивающими взглядами.
Немного удивляло отсутствие старика. Но к вечеру появился и он. Вдвоем с каким-то "индейцем" принесли две большие охапки гибких прутьев и свалили возле вигвама.
Эту ночь, как и последующие, девушка спала напротив хозяек, занимая то же место, что и в жилище Ясины.
А утром она увидела, зачем хозяину столько прутьев. Усевшись на траву, он занялся плетением корзин. Немного погодя, к нему присоединился второй мужчина, отличавшийся странной, прихрамывающей походкой.
Фрея с интересом наблюдала за ними, но долго бездельничать ей не дали. Маема погнала их с Поломой за водой. Новый день оказался еще более наполнен новыми впечатлениями.
Охотники принесли в селение четырех оленей. Шкуру одного из них отдали Инрану. Теперь её предстояло обработать. После своего короткого пребывания в гостях у Ясины, Фрея немного представляла себе, как это делается. Вначале они растянули шкуру на земле, закрепив вбитыми колышками. Потом Полома взяла короткий нож и стала соскабливать с внутренней поверхности плены, жир, изредка встречавшиеся крошечные кусочки мяса, которые тут же отправляла в рот. Девушка обрадовалась, решив, что ей уготована роль зрительницы. Но женщина торжественно вручила Фрее инструмент, знаком предлагая сменить её за этой увлекательной работой. Убедившись, что девушка поняла все правильно, Полома стала разделывать кусок мяса, который им принесли охотники.
Очень скоро пальцы Фреи сделались такими жирными, что кожа из них выскакивала, нож оказался безобразно тупым, а настроение паршивым.
Сама не понимая как, она умудрилась проколоть в шкуре дырку. Совсем маленькую, но вызвавшую бурю негодования. И как только Маема её углядела? Старуха кричала, брызгала слюной из беззубого рта, опять махала руками у лица девушки. Грязная, провонявшая жиром Фрея чуть не расплакалась от усталости и обиды. Одновременно чувствуя, как пальцы крепко стискивают осклизлую от сала рукоятку ножа.
Хорошо, что в этот момент появилась отлучавшаяся за водой Полома. Передав кувшин отцу, не обращавшему никакого внимания на вопли супруги, она быстро подошла к матери, и приобняв её за плечи, что-то тихо сказала.
Тут Маема стала ей жаловаться, смахивая несуществующие слезы и кивая на Фрею. Выслушав мать, Полома осторожно взяла у девушки нож, передав его старухе, которая тут же взялась скоблить шкуру.
А они пошли в лес. По дороге женщина ей что-то говорила. То и дело мелькало имя Маемы. Наверное, она то ли извинялась за свою мать, то ли как-то объясняла свое поведение. Девушка уже выучила кое-какие слова, но по прежнему почти ничего не понимала из быстрой речи "индейцев".
Шли долго, пока Полома не привела их в сырую лощину, где предстояло набрать полные корзины мха. Его завернули в шкуру, предварительно густо полив мочой. Участие в этом процессе приняли все обитатели вигвама, а так же хромой мужик, который вместе со стариком плел корзины. Только Фрея отказалась. Впрочем, хозяева не настаивали. Этот благоухающий ком уложили в корзину и отнесли в вигвам. Просто удивительно, как там после этого вообще можно будет дышать?
Девушка мрачно оглядела заляпанные джинсы, рубашку, покрытую сальными малосимпатичными пятнами, грязные в царапинах руки.
Когда мать с дочерью вышли, Фрея попыталась им объяснить, что ей нужно помыться и постирать одежду.
Маема сразу же принялась кричать. Но Полома, отведя девушку в сторону, стала переспрашивать, изо всех сил стараясь понять, чего та хочет.
Вдохновленная таким искренним, благожелательным вниманием, Фрея пустила в дело все известные ей слова, подкрепив их знаками, мимикой и прочей пантомимой.
Так как они стояли неподалеку от мужчин, Инран тоже невольно втянулся в "разговор", а за ним и его коллега. Только Маема подчеркнуто равнодушно возилась у костра, делая вид, что происходящее ей ну ничуточки не интересно.
Объединенными усилиями втроем её, кажется, поняли. Полома велела ей стоять, а сама пошла к матери. После короткого, но весьма энергичного диалога, старуха вынесла из вигвама засаленное с множеством заплат платье.
