Граф с Земли - Баранов Никита Эдуардович (чтение книг .txt) 📗
— Взять его! — повелел Клод Люций, и один из стражников незамедлительно ударил Виктора в живот кулаком, облачённым в латную перчатку, после чего повалил на пол. В глазах всё задвоилось, а от резкой боли захотелось выплюнуть собственные лёгкие.
Солдаты скрутили Виктора и нацепили на него кандалы. Епископ порылся в своём личном сундуке и, достав из него увесистый мешок, бросил его Грокотуху. Иномирец догадался по звону, что внутри бряцали монеты. Караванщик, откланявшись присутствующим, поспешно засеменил к выходу. И Виктор, повернув в его сторону голову, успел заметить безразлично стоящую за порогом фигуру Йормлинга. Наёмник, словно сожалея, понурил взгляд и удалился вслед за пепельником.
А епископ, приподняв Виктора за плечи, вдруг задал вопрос, ответ на который если и был известен, то только одному Лагошу:
— Ну, пришелец, не смей мне лгать: где спряталась твоя чертовка-сообщница?
— Что?!
За этим словом последовал мощный удар ногой по голове. Мир померк и уже в который раз за эту неделю погрузился во мрак беспамятства.
ГЛАВА 6
Казалось, что череп вот-вот взорвётся от напряжения и разлетится на мириады раскалённых добела осколков. Сознание разрывали на части жуткие кошмары: чудовищные монстры, мрачные тёмные помещения, призраки прошлого и настоящего… голова неимоверно болела, и Виктор прекрасно ощущал всю полноту боли даже сквозь сон, из которого он всё никак не мог выпасть обратно в реальность. Сновидения приходили снова и снова, начинались откуда-то с середины и никогда не доходили до конца, незаметно перетекая в совершенно иные сюжеты. Разум Виктора метался по разным углам закромов своих страхов, испытывая чувства, которые давным-давно посчитал безнадёжно утерянными в пучине мыслей, идей и воспоминаний.
Пару раз всё-таки удавалось прийти в себя, но лишь на несколько мгновений. Ни единожды не получилось приподнять веки даже на полсантиметра, так что место нахождения Виктора оставалось для него тайной. Во время кратких пробуждений ощущался холодный противный сквозняк, до мурашек обволакивающий вспотевшее тело. Бил озноб, что могло объясняться внезапно нахлынувшим жаром.
Однажды сквозь дрёму послышался чей-то голос, но слова были едва слышны, так что Виктору не удалось разобрать даже пол говорившего. Возможно, это был Клод Люций, безуспешно пробовал привести в чувство своего заключённого. Может, решил поразвлечься Лагош. Или Лиза вдруг попыталась вырваться из бездны памяти и вывести своего возлюбленного на свет бодрствования.
Вскоре эта загадка разгадалась сама собой. Когда Виктор почувствовал полное пробуждение, а вместе с ним и лютую головную боль, он с трудом раскрыл глаза и огляделся. Его привязали крепкими ремнями с хитроумными карабинами и защёлками к холодной металлической кровати без единого намёка на постельное бельё. Помещение, в котором находился Виктор, вне всяких сомнений было тюремной камерой, причём столь малой, что кроме железной койки здесь бы не поместился ни один предмет интерьера. Каменные неотёсанные стены визуально ещё сильнее уменьшали свободное пространство, а отсутствие света внутри камеры угнетало больше всего. Неподалёку за решёткой скудно освещал коридор одинокий факел на стене.
Виктор не сразу заметил, что рядом с кроватью, прямо на полу, кто-то сидит, поджав под себя колени. Сокамерником оказался худощавый и побитый мужчина лет сорока на вид. Из одежды на нём висел лишь рваный льняной балахон да блестели стальные кандалы на ногах, а его длинные растрёпанные волосы и бороду брили в последний раз явно не меньше года назад. Кожа мужчины покрытая огромными гематомами, сияла многочисленными ссадинами и порезами. Ноги, судя по их форме, были неоднократно сломаны без последующего вправления костей на должное им место.
— Жестоко они с тобой, — выдавил из себя Виктор. — Это ведь те ребята — инквизиторы, да?
Сокамерник очнулся ото сна и резко вскочил. Огляделся по сторонам, истерически размахивая руками, после чего поглядел на Виктора, устыдился своих действий и успокоился. Подойдя поближе и присев на край кровати, сказал:
— Ну, не лично епископ, конечно же. Ему до столь мелкой шушеры, как я, нет никакого дела. Ты понимаешь, о чём я? Понимаешь?
Виктор кивнул. Голос собеседника дрожал, что нагоняло страх, отчего спорить с сокамерником не было никакого желания.
— Пока ты отдыхал, я бы тебе словно мама, понимаешь? — продолжал мужчина, активно жестикулируя пальцами и мотая головой из стороны в сторону. — Смывал с тебя пот, прикладывал ко лбу мокрую тряпку… понимаешь меня? Тебя так лихорадило, трясло, я был просто в восхищении! Ух! Понимаешь?
— П-понимаю, — испуганно ответил Виктор. — А ты кто такой? Почему тебя здесь держат? Ты преступник? Надеюсь, ты не из тех ребят, которые просто балдеют от убийства беззащитных и обездвиженных жертв, а то было бы очень, знаешь ли, обидно…
— Что?! Мурфик — убийца?.. — сокамерник злобно зашипел, подпрыгнул и стал бегать по камере из одного конца в другой. Ноги его при этом изгибались под неестественным углом, но спустя несколько «кругов» сумасшедший вернулся на своё место и, тяжело дыша, громко цокнул языком: — Цапля! Цапля! Раз-два-три! Нос салфеточкой утри! Я не убийца, ты понимаешь меня? Викферт! Викферт! Хе-хе-хе!
— Что? Откуда ты знаешь моё имя? Кто ты такой?!
— Моё имя — Мурфик Лучезарный! — сокамерник гордо отсалютовал и выпрямил спину. — И… что это? Кажется, это был таракан! Так и есть — это же таракан! Лови его!
С этими словами Мурфик прыгнул на четвереньки и бросился к решётке. Рядом с ней действительно ползло какое-то насекомое, и сокамерник, схватив его зубами, тут же сгрыз неудачно забредшего в эту камеру таракана.
— Ну, так что? Откуда ты меня знаешь? — не успокаивался Виктор. — Кто сказал тебе моё имя?
Мурфик дожевал насекомое и забрался на кровать. Из его бороды торчали остатки «трапезы»: лапки, крылышко и кусочки хитина.
— Я знаю тебя, да, — кивнул сокамерник. — Ты знаешь меня. Или не знаешь? Погоди, я ведь представился, да? О, нет-нет, не говори мне, пусть это останется сюрпризом! Я так долго тебя ждал, ждал, Викферт. Цапля! Цапля!
Виктор зажмурился от очередной порции головной боли, усиленной идиотизмом Мурфика. Мысленно досчитав до десяти, он открыл глаза и относительно спокойным голосом спросил ещё раз:
— Чёрт возьми, да скажи мне уже наконец, откуда тебе известно моё имя? Кто тебе его назвал, а? Не прикидывайся дурачком, пожалуйста! У меня тут и без твоих выходок проблем по горло. Например, надо понять, где я и как мне отсюда выбраться. А потом найти моего «дружка» по имени Грокотух, и…
— Кто-кто-кто? Грокотух? Тот серокожий узурпатор, торгующий живым человечьим мясом? — Мурфик вдруг мгновенно посерьёзнел. — Ну ты и влип, парень. Лучше с ним не связывайся. Непонятно ещё, как ты остался свободным после встречи с ним. Хотя, кажется, теперь мне понятно, как ты тут оказался.
Виктор на минуту впал в раздумья. Потом, откашлявшись, ответил:
— Нет, ты перепутал. Грокотух — предприниматель. Ну, торговец. Он перевозит из Авельона в своё ханство и обратно редкие товары. Ну, иногда, конечно, нелегальные, но…
— Редкие товары! Ха! Ха! — рассмеялся сокамерник. — Да работорговец он! Причём один из самых жестоких и влиятельных по эту сторону Горизонта! Хе-хе-хе! Эх, ты, слепец… Цапля! Цапля!
— Да отстань ты уже со своей цаплей, ей-богу. Грокотух — работорговец? Ты не шутишь? Но по нему этого не скажешь. Он даже таможни проходил на тракте. Солдаты его проверяли и…
— И уходили, гремя золотом в кармане. Да-да-да. А тебя не удивило, что повозки в караване были пустыми, а? Слепец!
— Я, честно говоря, внутрь не заглядывал, но, кажется, там были какие-то ящики и бочки. Да и как я мог бы понять, что караванщик торгует рабами, если обозы ехали без «товара»? Даже загляни я внутрь, всё равно ничего бы не понял.
— Ящики, бочки… тьфу! Прикрытие. А пусто там было потому что караван как раз ехал в столицу за очередной партией человечинки. Понимаешь? А?
