Комкор - Кожевников Олег Анатольевич (читать книги онлайн бесплатно регистрация .txt) 📗
Теоретически своим подчинённым я это прочно вбил в голову, ну а на практике, на практике мои словесные наставления вряд ли смогут противодействовать всепожирающему инстинкту самосохранения человека; только немалый личный опыт даёт возможность продолжать хоть как-то мыслить под вой пикирующего Юнкерса, при реальной бомбардировке даже хорошо обстрелянный человек продолжает бояться. Вот, казалось бы, как меня дрючили, ещё в мою бытность в эскадроне, приучая к близким взрывам, а в этой реальности я уже на практике пережил несколько авианалётов, ну и что, разве перестал бояться? Ничего подобного — трушу как последнее чмо, аж до самой селезёнки пробирает вой пикирующего Юнкерса и кажется, что именно на меня упадёт бомба. Но бояться это одно, а впадать в панику — совершенно другое; только полученный жизненный опыт не даёт забыть всё на свете, а ещё, конечно, ответственность за жизнь подчинённых.
Когда Шерхан дополз до овражка, где я укрылся от бомбёжки, мне пришлось закончить пространные рассуждения по поводу того, насколько страшны эти воющие крылатые монстры, и я был вынужден подвинуться, чтобы старший сержант Асаенов не свалился мне прямо на голову. Наиль примостился рядом со мной в этом природном окопе, и я с ходу набросился на него с претензиями, как он смог проморгать появление самолётов противника. Перекрикивая вой Юнкерсов, а они уже пикировали на танки, я орал:
— Шерхан, какого хера ты не свернул в лес, когда заметил самолёты? Ни в жизнь не поверю, что такой прожжённый татарин как ты не засёк приближение Юнкерсов!
— Так, Юрий Филиппович, вы же сами говорили, что 'самолёт не попадёт бомбой в быстродвижущуюся мишень', вот мы и начали гнать, как только заметили этих 'лаптёжников'. А тут облом получился — на дороге пробка, вот и пришлось резко тормозить, а когда попытался свернуть, этот паркетник брюхом сел на маленький холмик; сами же видите, какие тут буераки!
Я не успел ответить Шерхану, так как в этот момент душераздирающий вой пикирующего Юнкерса оборвался взрывом, а затем совсем недалеко от нас раздался такой страшный грохот, как будто какой-то гигантский молот со всего размаху долбанул по здоровенной железяке. Естественно, я выглянул из нашего своеобразного бруствера, чтобы разобраться, что же там происходит, и кого на этот раз достала эта крылатая сволочь. В первую очередь, я кинул взгляд в сторону КВ, но никаких изменений в их состоянии не разглядел; как стояло три танка, так и стоят неповреждёнными, чего не скажешь о нескольких грузовиках, дымящихся неподалёку. Целёхонек был и наш БТ-20, ближе всех расположенный к этим дымящимся полуторкам, и был не просто цел, а ещё и продолжал вести интенсивный огонь по Юнкерсам. По самолётам стрелял и второй мой броневик, а вот трофейного грузовика с пленными, который должен был двигаться перед ним, я не увидел.
'А-а-а… гады, — завопило подсознание, — сволочи, уроды, накрыли мой трофей, да чтоб вам, в гробу икалось!' Мою ярость на несправедливость судьбы успокоил Шерхан. Он тоже высунул голову из нашего убежища, но, видимо, глядел совсем в другую сторону, так как только я начал мысленно проклинать немецких пилотов, снайперски попавших бомбой в грузовик, Наиль возбуждённо заорал:
— Товарищ комбриг, вон какая машина нам нужна, а не этот утюг на колёсах, который сел на брюхо на первой же маленькой кочке. Вон, ребята на трёхоснике заехали в лес и сейчас, под защитой деревьев, лишь поплёвывают, глядя, как нас тут валяют в грязи!
Я тут же обернулся в ту сторону, куда смотрел Шерхан и, о счастье…, увидел трофейный грузовик 'Хеншель 33'. Он стоял между двух разлапистых берёз так, что немецкие лётчики вряд ли смогли его заметить. Сразу громадный груз свалился с души, ведь кроме моих ребят в кузове сидели пленные немецкие офицеры, включая двух генералов, и, что, может быть, ещё важнее, там же лежал мешок, набитый секретными немецкими документами, только мельком взглянув на некоторые из них, я сразу же осознал всю их важность. А топографические карты, которые лежали в портфеле, отобранном у Гудериана, те, вообще, бесценны. Сам бывший обладатель этого портфеля сидел под персональной охраной Якута в бронеавтомобиле, отстреливающемуся сейчас от немецких самолётов, и теперь его жизнь напрямую зависела от выучки его собственных соотечественников; если они действительно асы, то четырём Юнкерсам раздолбить наши два бронеавтомобиля особого труда не составит.
'Но, что это? — подумал я. — Осталось только три самолёта, и они, быстро набирая высоту, улетали на запад; то ли решили не связываться с хотя и стоявшими неподвижно, но огрызающимися бронированными букашками, но скорее всего, израсходовали уже весь свой смертоносный груз на бомбёжку танков и автомобилей, горевших на дороге. Судя по тому, что взрывов авиабомб было не так уж и много, получалось, что за этот вылет они ещё где-то успели попить русской крови, а, может быть, и не один раз. У-у… гады, аукнутся вам наши слёзы! Если два наших броневика смогли отбиться от четырёх стервятников, угробив одного из них, то, дайте только срок, и остальные бойцы Красной Армии, получив такую же школу, как мои ребята, перестанут паниковать. И где тогда будут эти арийские выкормыши, со своей хвалёной выучкой и дисциплиной? Они даже не представляют, что может совершить русский солдат, когда он обстрелян, зол и кровно замотивирован, защищать свою родину. Злости сейчас на этих, заливших кровью нашу землю, захватчиков и убийц, выше крыши, осталось только испытать свист пуль над головой не сдрейфив при этом, и уж тогда погоним мы эту коричневую заразу обратно, прямо в её Берлинское стойло'.
Я уже собирался было вылезать из так удачно подвернувшегося нам овражка, но любопытство удержало меня. Я стал озираться, выискивая глазами следы рухнувшего Юнкерса, ведь сильный взрыв неподалёку наверняка был следствием его столкновения с землёй. Это любопытство, может быть, и спасло мне жизнь. Неожиданно из-за пригорка вынырнуло два мессера, они шли на бреющем полёте и, ещё не долетев до танков, начали долбить по дороге из всех стволов. Что творилось у грузовиков, было не видно из-за дыма, но по нам они прошлись хорошо; сначала целый сноп искр высекло из корпуса передового броневика, потом звуки раздираемого металла раздались со стороны трофейного опеля. Напоследок, как будто заработал молот кузнечного цеха, это несколько пуль, а, может быть, снарядов 'эрликона' угодило в БА-10. Совершив этот коварный наскок, Мессершмитты направились вслед за Юнкерсами. Наверное, они являлись истребительным сопровождением пикировщиков, заодно как шакалы добивали выживших и дезорганизованных прошедшей бомбардировкой красноармейцев.
В этот раз я решил пока не вылезать из нашего убежища и ещё несколько минут, на всякий случай, переждать в овраге, вдруг эта пара истребителей сделает круг и вернётся продолжить своё чёрное дело. Единственное, что я сделал, вылез по склону оврага повыше и, находясь уже по пояс над поверхностью земли, начал изучать последствия воздушного налёта. Моё беспокойство судьбой БА-10 сменилось радостью — он уцелел; двигатель гудел, даже более того, крышка на башне откинулась, и из люка показалась голова командира бронеавтомобиля Ковалёва. Он смотрел вслед улетающим мессерам. Я крикнул сержанту, но, несмотря на то, что стало уже довольно тихо, а бронеавтомобиль стоял от нас не очень далеко, всего-то метрах в тридцати, Ковалёв меня не услышал. Он продолжал смотреть в ту сторону, куда улетели вражеские самолёты.
Ну что же, негоже командиру отсиживаться в грязной яме, когда подчинённый находится на своём боевом посту, и я начал было вылезать из овражка, но был остановлен возгласом Шерхана:
— Товарищ комбриг, вам лицо вытереть бы, а то оно всё окровавленное.
Дикое напряжение, в котором я находился во время авианалёта, не дало почувствовать такую малость, как льющуюся из разбитого носа кровь. А Наиль молодец — понимает, что в таком виде появляться перед подчинёнными командиру негоже, пришлось обратно сползти по склону оврага, Шерхан же, наоборот, быстро из него выбрался и бросился к опель-адмиралу. Через несколько минут он вернулся, неся в руке наш тревожный сидор, в нём было всё для оказания первой медицинской помощи и принятия гигиенических процедур, включая чистое полотенце и две фляжки, с водой и спиртом. Полотенцем, смоченным сначала спиртом, а потом водой, Шерхан начал обрабатывать мою физиономию. Это заняло минуты три, и всё это время Наиль материл немцев, угробивших нашу шикарную машину. Оказывается, в крыше лимузина теперь образовалось две дыры, но это ладно, главное, что пулемётная пуля попала и в моторный отсек, да так, что теперь шикарный опель можно было сдавать в металлолом.
