Перед рассветом (СИ) - Криптонов Василий (читать хорошую книгу TXT, FB2) 📗
Мы вытащили с заднего сиденья Жоржа. Я закинул себе на плечи его правую руку, Вова — левую. Мы двинулись по переулку медленным, неуверенным шагом. Двое хорошенько отдохнувших граждан тащат домой третьего — наотдыхавшегося до полного ликования. Ничего удивительного, обычная для Чёрного города картина.
В хибаре бабки Мурашихи тускло светилось окно. Значит, ждёт нас, не ложилась.
Дверь бабка распахнула раньше, чем я постучал. Молча отстранилась, давая нам пройти. И так же молча закрыла за нами дверь.
Я щелкнул пальцами, ставя на всякий случай глушилку. Спросил:
— Куда его?
— Положь пока там. — Мурашиха небрежно махнула рукой.
— Прямо на пол, что ли?
— А ему не всё равно — на пол, аль на перину?
— И правда, — хмыкнул я.
Мы с Вовой опустили Жоржа на пол.
— Подсоби, — велела Мурашиха.
Я подошёл к ней.
Мурашиха скатала полосатую дорожку-половик. Я увидел в полу квадратный люк, закрытый крышкой с металлическим кольцом посредине. Мурашиха взялась за кольцо.
— Отойди, бабка, — поморщился я.
Ухватился за кольцо сам и поднял тяжёлую крышку. В темноту подпола уходили узкие деревянные ступени.
Я спустился по ним, Вова подтащил к люку Жоржа. С горем пополам запихнул его в квадратный проём.
— Полегше, — комментировала сверху Мурашиха, — полегше пхай-то! Чай, полы у меня не казённые!
Я взял Жоржа за плечи, стащил вниз. В подполе было сыро, прохладно и темно. Но мне темнота никогда не была помехой. Я огляделся по сторонам.
Увидел длинные полки на стенах, уставленные банками, склянками и пузырьками. На земляном полу — бочки, бочонки и бочоночки.
— Бочки не трогай! — командовала, стоя у края люка, Мурашиха. — Положь его так, чтобы до них не касался! В бочках у меня — мёд, соленья. Мертвечина вкус испортит.
— Ты же говорила — он живой, — проворчал я.
С грехом пополам пристроил Жоржа на полу так, чтобы не касался драгоценных бочек. Для этого пришлось сложить тело чуть ли не пополам, уткнув голову Жоржа в колени. Я полез по ступеням обратно.
— Духом — живой, — назидательно сказала Мурашиха. — А всем остальным — мертвее мёртвого.
— То есть? — нахмурился я. — И разлагаться будет, что ли? — Выбрался из люка, отряхнул одежду.
— Не должен, — сказала Мурашиха. — На холоде-то…
Но прозвучало как-то не очень уверенно.
— Бабка, — погрозил пальцем я, — ты мне не дури! Он у тебя там не отсыреет?
— Не нравится — забирай, — набычилась Мурашиха, — и девай куды хошь! В особняк к себе тащи — то-то его сиятельство Григорий Михалыч обрадуются! Али в академию под кровать… Ишь, моду взял — то ему пулю заговори, то мертвеца спрячь! Можно подумать, мне в подполе твой Юсупов больно надобен! И так-то места тама нет, не развернуться…
— На диету садись, — буркнул я.
И едва успел увернуться от затрещины.
— Государю императору — ура! — возмутился Джонатан.
— Ты мне ещё покричи! — накинулась Мурашиха на него. Схватила со стола тряпку.
Джонатан грозно заорал по-чаячьи и захлопал крыльями.
— Тихо, тихо! — Я поднял руки. — Всё, бабка, сдаюсь. К тебе — никаких претензий; спасибо, что приютила. — Вынул из кармана увесистый мешочек с монетами, отдал Мурашихе. — Как договаривались. Пересчитывать будешь?
— Не обучена, — пряча мешочек, буркнула Мурашиха. — Топайте уже. Скоро светать начнёт.
— И ты будь здорова, — кивнул я.
Убрал глушилку. Джонатан первым вылетел в распахнутую дверь.
— Дак, я не понял, сиятельство. — Вова завёл мотор. — Этот твой белобрысый — живой, али как?
— Али как. — Я откинулся на спинку сиденья. — Пулю, которой был заряжен мой пистолет, Мурашиха заговорила. Эта пуля Жоржа не убила. Погрузила в пограничное состояние между жизнью и смертью. Юсупов не живой, но и не мёртвый. Что-то вроде комы.
— Чего? — нахмурился Вова.
— Ну, так называется по-научному. Убивать дурака мне не хотелось, но и покою он бы мне не дал. Не угомонился бы, пока не прибил. Вот и пришлось придумать компромиссный вариант.
— Понятно, — сказал Вова. — И долго он у этой бабки в подполе бочонком прикидываться будет?
— Мурашиха обещала, что месяц пролежит, как паинька.
— А потом?
— А потом, Вова, по жопе долотом. — Я закрыл глаза. — Упрёмся — разберёмся, дай хоть до завтра дожить. Спать охота — спасу нет. А меня, между прочим, в семь утра на построение погонят.
На следующий день первым уроком по расписанию было военное дело. Преподавал его Илларион Георгиевич Юсупов, но вместо Юсупова в аудиторию вошёл Платон.
— Приветствую вас, господа курсанты, — в обычной своей невозмутимой манере поздоровался он. — К сожалению, у Иллариона Георгиевича возникли неотложные дела. Сегодняшний урок проведу я.
Застучали крышки парт — мы, поприветствовав преподавателя, рассаживались. По аудитории пронеслись шепотки. Жоржа Юсупова на построении не было — так же, как и Звягина.
— Костя, — сунулся ко мне Мишель. — Ты действительно не знаешь, куда пропали Жорж и Звягин?
Этот вопрос сегодня утром мне задал каждый из моих бойцов. Они знали о том, что мы с Юсуповым мягко говоря не в ладах. И о том, что Юсупов собирался вызвать меня на дуэль, тоже знали.
— Я — Жорж? — огрызнулся я. — Или Звягин?
— Нет.
— Ну, вот и отвали.
— Но… — начал было Мишель.
— Запишите тему урока, господа. Виды и устройство оборонительных сооружений. — Платон шевельнул рукой, и кусок мела принялся выписывать на доске название темы. А Платон уставился на Мишеля — безошибочно определив источник нарушения тишины. — Напоминаю, что для обсуждения вопросов, не имеющих отношения к изучаемому предмету, существует перемена.
Мишель пристыженно затих и молчал до конца урока.
Домашнее задание Платон продиктовал, как обычно — за минуту до того, как зазвенел звонок. Последнее слово прозвучало одновременно с его трелью.
В ту же секунду застучали крышки парт. Курсанты хватали тетради, учебники и спешили на волю.
— А вас, господин Барятинский, я попрошу остаться, — объявил Платон.
Я подошёл к нему. Дождавшись, пока аудиторию покинет последний курсант, Платон поставил глушилку. Посмотрел на меня.
— Слушаю вас, ваше сиятельство.
— О чём ты? — прикинулся дураком я.
— Нынче утром наставники доложили, что на построении отсутствуют господин Юсупов и господин Звягин. При том, что вчера вечером после отбоя оба были в своих комнатах.
— Моя фамилия — Барятинский, — сказал я. — На построении я присутствовал. Какие ко мне-то вопросы? Может, парням просто вскакивать в половине седьмого надоело. Может, домой свалили…
Платон вздохнул.
— Естественно, первое, что мы сделали, обнаружив исчезновение — позвонили родным. Матушка господина Юсупова чрезвычайно всполошилась и сказала, что дома Георгий Венедиктович не появлялся.
— А Звягин? — быстро спросил я.
Быстрее, чем следовало… Хотя кого я пытаюсь обдурить? Платон уже догадался, что произошло. Если не в деталях, то глобально — уж точно.
— Отец господина Звягина позвонил сегодня лично господину Калиновскому, — пристально глядя на меня, сказал Платон. — Сообщил, что ночью его сын плохо себя почувствовал и вынужден был спешно покинуть академию, никого не поставив в известность. Господин Звягин принёс господину Калиновскому извинения. Вечером он приедет сюда, чтобы написать заявление о переводе сына на домашнее обучение.
Ну, собственно, как я и думал. Для чёрных магов в Ближнем Кругу сейчас и так сложилась не лучшая ситуация. Отец Звягина наизнанку вывернется, лишь бы избежать скандала.
— А вот господин Юсупов так и не появился, — не отводя от меня пристального взгляда, закончил Платон. — Его матушка чрезвычайно беспокоится. Если не ошибаюсь, сейчас она — на приёме у Калиновского.
— Вместе с Илларионом, очевидно, — кивнул я.
— Именно. Вы, вероятно, догадываетесь, какими последствиями грозит Василию Фёдоровичу исчезновение курсанта. За каждого из своих подопечных господин Калиновский отвечает головой. В связи с чем повторяю вопрос: вы ничего не хотите рассказать, ваше сиятельство?
