Болото - Левантская Гюрза (читать книги полностью без сокращений .txt) 📗
Был страх. Ощущение волшебства растворилось, как утренняя дымка. Это не сказка. Это средневековый по своему уровню развития с вполне себе средневековыми законами мир, где есть рабство и бесчеловечные наказания. Смертная казнь наверняка тоже есть. И неважно, какие народы его населяют, – они не делятся на белых и чёрных. Нет «светлых», чистых, возвышенных эльфов, коварных дроу, злых, обязательно злых троллей или кого там ещё. Есть народы, где каждый личность, которая не бывает одного цвета. И даже «серый» – сказать неуместно. Нет существа, способного быть золотой серединой. В разрушенном внутреннем мирке, на руинах сказки жило осознание: неважно, чью сторону принять, идеала и быстрого решения не будет. Придётся продираться через пучину отношений, деление на «хороших» и «плохих» было изначально ошибочным.
Комментарий к Глава 5. Проступок и наказание
Иллюстрация: https://vk.com/albums-184628256?z=photo-184628256_457239052%2Fphotos-184628256
Группа в ВК, посвященная циклу: https://vk.com/rahidetel
========== Глава 6. Ринни-то ==========
Жизнь в рабстве шла своим чередом. После утра, которое забыть было невозможно, рутина вмешалась в сознание и заставила снова влиться в её поток. Будто и не было ничего. После телесных наказаний остались только шрамы: у Минэ на спине, у Карры – на запястьях, у Иры – на душе и в памяти. Да ещё очередная порция странных снов, где розы, облитые кровью, сменялись железной плёткой, изгибающейся в воздухе, словно танцовщица стриптиза у шеста. Жуткие воспоминания вперемешку с подсознательными образами и ассоциациями.
Врач констатировал конец эпидемии, и всех постепенно вернули жить на прежние места, её в том числе. Карра не сбавил своей открытой ненависти, но почему-то хозяева сочли возможным оставить их в одном помещении. Жить стало тяжелее. Карра не упускал возможности поглумиться над ней – поставить подножку, уронить её еду на пол. Мелочно, но после случая с Минэ он будто не хотел переходить определенную черту. Его отношение выражалось исключительно в незначительных, но от этого не менее неприятных издевательствах, на которые охрана не обращала внимания. Ире было всё равно. Она спокойно собирала с пола свои лепёшки, поднималась на ноги, молчала в ответ на грубую речь. В ней что-то перегорело. Потерялись все крупицы боевого запала, которые она с удивлением обнаруживала в себе с момента попадания в этот мир. Теперь не стало и их. Она боялась идти на поводу у своих инстинктов и эмоций, опасаясь, что её действия опять причинят кому-то непоправимый вред.
Через некоторое время Минэ вернулся в барак. Выражение его лица растеряло всю былую заинтересованность в окружающем. Он двигался очень аккуратно, было заметно, что ещё не зажившие раны на спине причиняют ему боль.
Ира до мелочей помнила, как он вернулся. Он медленно шёл, сопровождаемый всего лишь одним охранником. Плечи поникшие, пустой взгляд. Когда они вошли в комнату, Карра подскочил со своего места и кинулся к нему, хотел обнять, но в последнее мгновенье вспомнив, что это причинит боль, просто положил руки на плечи. Они обменялись говорящими взглядами, и Минэ без сил опёрся на его плечо. Карра помог ему дойти до места. Вокруг моментально сгрудились мужчины, потекла неспешная, сочувствующая речь, которая через некоторое время сумела выдавить из Минэ слабую тень улыбки. С соседнего половика поднялась женщина, которой в тот день не досталось лекарства. Она медленно подошла к нему, не поднимая глаз, и упала на колени, что-то говоря сквозь слёзы. Карра попытался было рыкнуть, но Минэ остановил его и взял женщину за руку, сказав пару спокойных слов. Та кивнула и, пряча глаза, вернулась на своё место.
Ира, сглотнув ком в горле, тоже подошла. Карра угрожающе поднялся, но Минэ и тут его удержал. Глядя ему прямо в глаза, она сказала:
– Мне жаль. Я знаю, что ты меня не понимаешь, но я хотела извиниться. Если бы я знала, чем это кончится, нашла бы другой способ… Мне правда жаль… Прости.
Она развернулась и вернулась к себе. Минэ не ответил.
С того дня издевательства Карры прекратились. Он всё ещё не переставал грубо разговаривать и плевать ей вслед, но вернувшийся Минэ пресёк первую же попытку Карры навредить ей. Тот был удивлён решением друга, Ира слышала, как он высказывался, тыча в неё пальцем, но Минэ остался непреклонен. В итоге Карра ограничился только словесным выражением своего отношения. Понял ли Минэ, что она хотела ему сказать, она не знала, и чем была вызвана такая перемена – тоже. Просто приняла это как новую данность.
Ира не могла не заметить, как рады были люди в бараке возвращению своего лидера. Она поняла, что изначально неверно истолковала отношения между Каррой, Минэ и остальными. Может, сыграло роль время, которые они провели в рабстве, и, увидев отсутствие отклика на рыки и крики главарей со стороны людей, восприняла их как бессловесное стадо. Но, скорее всего, эти люди просто отвыкли от нормальных отношений. Сейчас она убедилась, что все до единого рады видеть Минэ живым и условно здоровым. С учётом того, как он вступился за женщину, можно предположить, что… их просто уважали. И прощали им обоим способ выражения мыслей. Это была новая, более «тёплая» теория, наблюдение, которое шокировало её. Только что делать с этой новой информацией? Она уже растеряла все возможности сблизиться с людьми, даже если изначально в них ошиблась. Ей не простят спину Минэ.
Это открытие и последние события напрочь лишили её аппетита. Не спасали ни адский труд, ни свежий воздух. Кусок в горло не лез, и всё тут. В сумке стали скапливаться лепёшки. После окончания эпидемии норму еды опять чуть повысили – в сутки получалось три-четыре штуки. Ира понимала, что разбрасываться едой в данных обстоятельствах преступно, потому, когда всё-таки припирало поесть, ела самые старые и сухие, оставшиеся с предыдущих дней. Зубы чуть не ломались о закаменевшее тесто, но она почти не чувствовала вкуса и ела просто потому, что была должна.
Её состояние заприметила Маяти, и в скором времени Иру навестили доктор с начальником охраны. Врач тщательно осмотрел её и пожал плечами. Ну да, а что тут ещё скажешь? Когда болезнь в голове, лекарь – не помощник. Она здорова как лось, просто нет аппетита. Доктор ушёл, а начальник долго смотрел на неё сверху вниз. Этот взгляд было вынести невозможно, и она опустила глаза. Внезапно увидела перед собой колени и с недоверием посмотрела из-под ресниц. Он сидел перед ней на корточках и рылся в её сумке. Там было уже восемь лепёшек, он достал две из них. Потом непререкаемым жестом ткнул в неё булками. Сказал короткое слово, прозвучавшее как приказ и понятное без перевода:
– Ешь.
Ира вздохнула и покорно взялась за хлеб. Под пристальным взглядом она ела крошку за крошкой, старательно пережёвывая и думая о своём.
Вот она – возможность рассмотреть начальство повнимательнее. Его личность интересовала её с первого дня, и сейчас, когда он сидел так близко, что-то типа застенчивости трепыхалось в районе горла. В ужасе от самой себя, она почувствовала, что краснеет. С чего был этот стыд, непонятно, но, поглощая еду под его пристальным взглядом, она ощущала себя маленькой девочкой, которую отчитали за несъеденную кашу. Их столкновения нос к носу были редкими, фактически, кроме первого утра в плену, случая со снотворным, когда она вступилась за охранника, и инцидента с Минэ, они не пересекались. Но вот что Ира знала точно – это существо ей нравилось. Несмотря ни на что и где-то даже вопреки. Он хорошо знал своё дело, был уважаем своими людьми. Внимателен. Последний эпитет стал смутно зарождаться у неё в голове ещё в первый день их знакомства, когда он отослал охрану из камеры, увидев, какую панику нагнали на неё плётки. И ей искренне хотелось верить, что в то утро именно её бессловесная мольба заставила его остановить наказание, и что ей не привиделось его нежелание проводить этот процесс. «Наверное, я слишком много наблюдала за дроу без возможности поговорить», – подумалось ей. Что если она ошибается? Что если приписывает себе навыки наблюдения, которых нет? Но внутренний голос шептал о верности увиденного. Прожевав очередной кусок, она подняла глаза и постаралась рассмотреть его повнимательнее, но ткнулась в тяжёлый взгляд и снова спрятала лицо за лепёшкой. Суров и непререкаем. Спокоен. Ровное дыхание. Нельзя сказать, чтобы красив, внешность дроу вообще была специфичной. Не всякий будет в восторге от серой кожи: вживую она смотрится куда менее эстетично, чем на картинках. На её вкус, слишком худой. Его рост, сантиметров на семь выше её собственных метра шестидесяти пяти, совершенно не сочетался с его телосложением. «Да, месяцок на бабушкином борщике тебе бы, босс, не помешал», – подумала она, пряча лицо, поскольку не могла не улыбнуться возникшей в воображении картинке дроу с борщиком. А потом снова стало грустно. Этому народу подобная еда явно и не снилась, судя по их здоровью. Мозолистые руки, не мышцы, а жилы в основе силы и выносливости. Да и откуда взяться мышцам на этой лепёшечной диете? Да уж, образ, далёкий от сказочных эльфов. Но всё-таки было в нём что-то. Что-то, чему пока не было названия.
