Орден последней надежды. Тетралогия (СИ) - Родионов Андрей (читать онлайн полную книгу .TXT) 📗
Отъехав от трактира, шевалье де Кардига натягивает поводья и холодно интересуется:
– Всем ли понятны наши задачи?
– Выходит, вы не передумали, шевалье? – угрюмо спрашивает парижанин. – все?таки это Божий дом, к тому же раньше мы никогда не воевали с женщинами и детьми!
– Не забывай, что там соберется вся местная знать и большинство офицеров, – хлопает его по плечу гасконец. – Выше нос, сегодня мы славно повеселимся!
Малыш угрюмо молчит, пряча глаза. Усы его, обычно залихватски поднятые вверх, сейчас выглядят уныло и безжизненно.
– А теперь слушайте внимательно. Цели изменились, – неожиданно жестко произносит шевалье де Кардига. – Вместо военной судоверфи и собора Святого Георгия мы атакуем хранилище корабельного леса и городской арсенал.
– Разумно, – сдвинув брови, бормочет гасконец, а все остальные дружно кивают. – Но отчего вы поменяли планы?
Мне показалось, или на секунду его зрачки и впрямь полыхнули красным? А почему морщится парижанин, который громче всех возмущался, что мы сожжем в храме кучу невинных людей? И отчего вновь насупился Лотарингский Малыш? Не любит, когда планы меняются в самый последний момент? Решил, что ему не до конца доверяют, либо тут есть что?то еще? Факелы, что мы держим в руках, не столько светят, сколько чадят, лица моих спутников то и дело пропадают в тени, и разглядеть их очень сложно. Возможно ли, что шевалье де Кардига прав, а на королевской судоверфи и возле собора Святого Георгия нас и вправду ждут британцы, готовые за руку схватить «французских террористов»?
Я еще раз вглядываюсь в лица спутников, твердо говорю себе: «Не может этого быть. Ну, никак не может, вот и все! Командир просто перестраховывается».
Где?то в глубине сознания я слышу гнусный смешок, это откликается мое второе «я», не устающее твердить: «В нашем мире нельзя до конца верить никому и ничему».
– Я просто прислушался к Жюлю, – отвечает шевалье де Кардига.
– И каков же новый план? – мрачно спрашивает гасконец, тонкие губы поджаты, крылья носа гневно раздуваются.
– Он тебе понравится, мой старый друг, – улыбается командир. – И начнем мы, естественно, с хранилища леса.
Как ни крути, это мудрое решение. Дураку понятно, что при желании мы впятером сможем поджечь любое судно из пришвартованных у пирса, будь той мирный торговец, военный корабль или баржа. Но больше пары судов уничтожить нам не удастся при всем желании. Моряки с соседних судов мигом кинутся гасить огонь, пока тот не перекинулся дальше. Примчится пожарная команда из города, на причале станет не протолкнуться от военных и городской стражи. Нанесенный ущерб будет невелик, а риск попасться, напротив, огромен, ведь ни в одном порту мира жизнь по ночам не замирает. Кто поручится, что нас не засекут еще на подходе и не вызовут подмогу так скоро, что мы и глазом моргнуть не успеем? Служи на английском флоте ротозеи, портовые «крысы» давным?давно растащили бы с пришвартованных к пирсам судов все, что там плохо лежит, а от кораблей остались бы одни ободранные остовы. Ан нет, воришки рядом крутятся, а на трапы и не думают лезть, опасаются. Вот и мы не станем, поостережемся.
Королевская судостроительная верфь, разумеется, кусочек лакомый, но четыре недостроенных корабля – не так уж и много, стоит ли связываться с этакой дрянью? А вот хранилище корабельного леса, огромное здание, битком набитое высушенной древесиной, большая часть которой за немалые денежки привезена с континента, совсем другое дело. Там ее хранится не на четыре, а на тридцать четыре корабля, и от возможности перевести в дым этакую гору дерева у меня даже дух захватывает!
Кто не служил в армии, тому не понять строгой и опасной красоты военных складов. Сокрыта она не в унылой окраске зданий, развешенных повсюду табличках установленного образца или надписях «Запретная зона», «Собственность армии» и тому подобных. И даже не в противопожарных щитах с их неизменными ломами, топорами и конической формы ведрами, заботливо выкрашенными в алый цвет. Кто так считает, тот плохо знает армию. Суть той красоты в высоких столбах с натянутой между ними рядами колючей проволоки, датчиками обнаружения, видеокамерами и, не будем забывать, особо злобными сторожевыми собаками. Вдобавок из?за забора за тобой бдительно наблюдает воин в каске и бронежилете, вооруженный автоматом и твердым знанием прав и обязанностей часового. Не подходить! Стоять! Стреляю! Лечь и не двигаться!
По счастью, в пятнадцатом веке все обстоит намного проще, к тому же в самой Британии военные действия не ведутся, оттого армейские хранилища и склады охраняют ветераны или калеки.
Как я и планировал, проблем не возникло. Первый Фургон ожидал нас в условленном месте, в четверти мили от хранилища леса. Я сунул среднему из братьев Джонс несколько монет, тот соскочил на землю и, поминутно сплевывая, тут же растворился в ночной тьме. Лотарингский Малыш вспрыгнул на козлы, всхрапнула запряженная лошадь, и фургон, поскрипывая, покатил вперед. Подъехав к входу в хранилище, мы с Жюлем долго барабанили в наглухо запертые ворота, наконец с той стороны раздались чьи?то шаги.
Подошедший громко зевнул, а затем крикнул, щедро смешивая приличные слова с бранью:
– Убирайтесь к дьяволу, бродяги! Здесь военный склад, и если вы сейчас же не исчезнете, вам придется худо!
– Если ты немедля мне не откроешь, мерзавец, – прорычал Жюль де Фюи в ответ, – то я прикажу тебя выпороть! Получишь десять, нет, черт побери, двадцать плетей! Это я тебе твердо обещаю!
Судя по мгновенно изменившемуся голосу, человек, находящийся с той стороны ворот, тут же проснулся:
– А кто вы?
– Лейтенант Ангольм де Монтегро! – гордо заявил парижанин, подбоченясь.
Трудно хотя бы неделю прожить в Саутгемптоне и не услышать про личного адъютанта командующего. Лейтенант де Монтегро отличается патологической активностью, сует нос во все дыры и обожает наказывать рядовых по разным пустякам. Лично я полагаю, что все дело в росте, ведь адъютант командующего большинству солдат дышит в пупок, а на лошадь взбирается со специальной подставки. Между собой солдаты и сержанты называют лейтенанта говнистым и стараются лишний раз не попадаться ему на глаза.
– Уже открываю, ваша светлость! – с дрожью в голосе выкрикнул солдат, и Жюль медленно потащил меч из ножен.
С той стороны ворот громко забегали и чем?то загремели, подошел кто?то еще и вальяжно спросил, что за чертовщина здесь, собственно, происходит посреди ночи. Разъяснений я не расслышал, но, судя по тому, что подошедший британец громко выругался, а лязг за воротами усилился, он кинулся на помощь. Наконец ворота распахнулись, мы въехали внутрь, вслед за нами втянулся фургон, битком набитый бочонками со смолой и ламповым маслом, там же лежала целая связка факелов. Французы – люди глубоко практичные, мы даже в гости ходим со своей ложкой.
Вытянувшиеся было в струнку англичане насторожились, не обнаружив среди нас обещанного лейтенанта. Ошеломленные догадкой, они растерянно переглянулись, решая, что делать, и Жюль тут же снес одному из них голову. Тонко вскрикнул второй солдат, скорчившись, сломанной куклой опустился на землю. Спешившись, гасконец с парижанином метнулись вправо, туда, где светилось окошко караульного помещения. Вернулись быстро, оба довольно скалили зубы, плащи и сапоги сплошь забрызганы кровью, словно францисканцы только что забили целое стадо свиней.
– Восьмерых уложили, те и пикнуть не успели, – скромно заявил де Фюи.
Главные ворота хранилища, те, через которые въезжают внутрь телеги с бревнами, мы трогать не стали, воспользовались служебным входом. Дверь открылась от легкого толчка, эти британские олухи даже не удосужились запереть ее на замок, и мы оказались среди гор и холмов прекрасно высушенной древесины. Много ли времени надо пятерым крепким мужчинам, чтобы затащить внутрь хранилища пару десятков бочонков с ламповым маслом и смолою, а потом поджечь все это безобразие? Правильно, совсем немного.
Закончив с делами, мы выехали за ворота, аккуратно притворив за собой скрипучие створки. Лотарингский Малыш вновь пересел на своего боевого друга, а лошадь, притащившую фургон, не бросил, а вывел за ворота и звонко хлопнул по крупу.
