Сантехник (СИ) - Белов Иннокентий (книги онлайн без регистрации полностью .TXT, .FB2) 📗
Когда у тебя не осталось больше воды на ночь, в животе разместилось полкило непонятного злакового хлеба жителей степи, тогда можно просто лечь на живот и положив голову на руки, прикрыть от подступающего ночного холода почти все тело рогожей.
Я, конечно, ощупал в наступившей темноте свои карманы и убедился, что чертовы орки тщательно меня обыскали и выгребли оттуда все, что в них осталось, пока я валялся в отключке.
Правда — телефон, кошелек с небольшим количеством наличных и одной картой, ключи от родительской квартиры — все эти предметы мне теперь точно не понадобятся в новой жизни.
Зато, пропавший налобный фонарик мне бы очень не помешал, если удастся удрать. Его я забрал из ящика, оставив в нем только длинный, качественный фонарь.
Бутылки пластиковой тоже нет, что и следовало ожидать, она сильно выделялась в накладном кармане. Хорошо еще, что я сам выпил воду в ожидании схватки.
Поэтому я не так сильно расстроился после обнаружения пропажи имущества, попавшего со мной в этот мир, как обрадовался, что нелюди просмотрели в узком кармане под коленом тот самый сапожный плоский нож.
И еще зажигалку"Крикет" в заднем большом кармане, что тоже очень кстати.
— Будет чем себе вены перерезать, если такая жизнь останется со мной надолго. А если еще одного орка прирезать или что-то у них поджечь, тогда уйти в последний путь можно с чувством выполненного долга, — успел подумать я, прежде чем провалиться в глубокий сон.
Глава 6
Ночь прошла совсем не так быстро, как хотелось бы мне, глубокий сон оказался не так глубок, к сожалению, чтобы забыться без чувств до подъема. Пришлось часто просыпаться и натягивать рогожу на открытые места замерзшего тела. Обнажая при этом другие части организма.
Температура снизилась с дневных сорока градусов до десяти ночных и теперь мне очень-очень холодно.
Это нелюди погрелись около костров, пожарили себе мяса и уснули, выставив часовых. Теперь только темные тени кружат где-то на краю слышимости и раздается могучий рев-храп вокруг.
Какого мяса — не хочу даже знать. Только, что-то мне подсказывает, что того самого, которое ехало у меня на плечах до этого места. И еще возможно поедет, если аппетит у нелюдей окажется не выдающимся, правда, еще гиенокони могут меня спасти от этой участи. Они то точно не травой питаются, которой здесь вообще не видно.
Правда, козлам и быкам сгрузили пару копнушек сена и насыпали зерна в торбы. Вообще, подводы загружены в основном припасами для животных и еще какими-то корзинами, как я успел заметить мимолетом.
Слишком разглядывать что-то, кроме земли под ногами, сурово не рекомендуется в моем рабском статусе.
Впрочем, с такой погодой никакое мясо в сыром виде использовать на следующий день не выйдет, одно это меня успокаивает.
Мне мешают спать страшно ноющая спина и гудящая голова, еще почти могильный холод, подбирающийся к моему телу со всех сторон. Короче — все тридцать три удовольствия теперь плотно в моей жизни, и выпорот, и побит, и замерзаю постоянно.
Рогожа снизу и сверху помогает совсем не околеть, однако, языки холода пробираются под спецовку со всех сторон, особенно достается бедрам и икрам.
Я застегнулся по максимуму, засунул рот под верхнюю пуговицу воротника и принялся согреваться своим дыханием.
На какое-то время помогло, только нагретые грудь и живот никак не спасают спину и ноги.
По итогу пришлось свернуться в клубок, чтобы как-то греть тело и конечности, только, две судороги за ночь я все же словил на икры. Пришлось пережить каждый раз несколько мучительных минут, пока мышцу отпустило.
Те рабы, что оказались рядом со мной, одеты еще легче меня и как они перенесли ночной холод — не хочу даже спрашивать, да и не могу тоже. Они тоже храпят, стонут и плачут во сне, как дети малые, ведь забитое куда-то сознание в этот момент становится свободным.
Я нахожусь полностью в бессловесном пространстве, как в вакууме, могу только смотреть, как иногда остальные рабы переговариваются между собой, когда рядом нет орков
Всего рабов, похожих на людей, оказалось восемь человек, пятеро мужчин, две молодые девушки и одна достаточно взрослая женщина, такая полная весьма. Женщины расположились вместе и, кажется, смогли согреть друг друга своими телами, мужики легли по отдельности, где указано и сильно храпели всю ночь.
Видно по ним, что умотались так за день, поэтому не чувствуют ничего. Оно и понятно, я нес тело Марфы Никаноровны всего пару часов уже в прохладе вечера, они же тащили под палящим светилом целый день солидные грузы на своих плечах.
Правда, все местные гораздо меньше меня по росту и весу, едва доходят до плеча, им не так трудно спрятаться под такой же рогожей, как мне укрыть все свое большое тело.
Да и по внешнему виду они на крестьян похожи, точно не горожане и не пленные воины. Такие в серых портах и рубахах домотканой выделки, какие-то войлочные чуни на ногах, женский пол — в длинных платьях с закрытыми руками, и взрослая женщина, и молодые девки тоже в чунях.
Привычные к таким ночевкам на сырой земле, как мы сейчас лежим, да и закаленные серьезно побольше, чем я, изнеженный горячей водой и отоплением горожанин современного такого города.
Уже хорошо зашуганные нелюдями, они почти не смотрят по сторонам, не пытаются как-то общаться, постоянно глаза опущены вниз. Мне приходится так же мимикрировать со всеми, чтобы не выделяться в коллективе. За разглядывание окрестностей и нелюдей можно сразу же испытать недавно пережитое мной чувство разрывающей пронзительной боли на своей спине и голове, как я теперь понимаю.
Глаза и лицо должны смотреть вниз, остальное — это дерзость, сразу же наказуемая первым же оказавшимся рядом нелюдем. Мне хватило одного такого воспитательного урока, чтобы осознать все последствия неповиновения приказам и даже негласным желаниям нелюдей.
Мне они, кстати, ничего не говорили о местных порядках, сразу как-то поняли, что я появился из портала и смысла в этом нет никакого, что не пойму я ничего словами. Да и одежда моя разительно отличается от народа вокруг, вся такая синтетическая и слишком красивая для этих мест.
Выпороли сразу и дали возможность самому понять, как себя вести, чтобы выжить. Суровая школа выживания, ничему не учат, сам учись, чтобы не попасть на барбекю.
Как-то все же провел ночь на земле, не имея возможности повернуться на спину и более пострадавший левый бок.
А куда деваться? Только зарезаться, больше никаких вариантов я не вижу пока.
С первыми лучами светила, когда только окрасился в розовый свет небосвод, лагерь начал сниматься с места ночевки.
Как я понимаю, нелюди хотят пройти побольше перед дневным пеклом. Поэтому вытягиваемся в колонну без всяких завтраков и мыльно-пенных процедур.
Один из нелюдей подхватил наши поводки с забитого в землю штыря, махнул мне и еще одному невольнику, чтобы подошли к нему, а потом вручил нам остатки моего дрына, чтобы мы вытащили штырь из земли.
Просунули кусок палки в широкое ушко и, взявшись поближе к центру, выдернули с нескольких рывков железное жало. Что творилось в этот момент с моей спиной — лучше не говорить, только возможность снова нарваться на удары плетью заставила меня вытаскивать штырь из земли молча, крича про себя диким голосом от боли.
Однако, после этого испытания как-то сразу полегчало и боль почти пропала, полезное все-таки упражнение оказалось.
После чего минута всем оправиться прямо там, где мы ночевали, поэтому все присели на корточки и сделали свои дела, никоим образом не стесняясь этого ни перед друг другом, ни перед внимательно глядящим за всеми орком.
Вместо туалетной бумаги используются какие-то сухие лопухи, как я успел заметить у соседей и поступил так же.
Задницу мою эта туалетная бумага не порадовала, она явно почувствовала разницу жесткого и пыльного лопуха с нежной туалетной бумагой, пропитанной запахом персика.
