Князь Рысев (СИ) - Лисицин Евгений (лучшие книги читать онлайн txt, fb2) 📗
Уроки истории говорили мне, что последняя русско-турецкая война завершилась аккурат в семьдесят восьмом, но уж точно не десятком лет позже. Видать, история здесь тоже пошла по той еще пизде…
— Что ты знаешь про обряд?
— Немного, барин. Те, кто к инквизаториям-то на ночь захаживал, не шибко любят лясы точить. А иные и вовсе сгинули, так и не нашли их.
Я облизнул разом высохшие губы, во рту страшно пересохло. Интересный способ избавлять от неугодных людей — уверен, что попади ребята с такими способностями в руки всяких там КаГэЦэРэУ, так им бы там ту еще воспели осанну. Ладно, теперь хоть понятно, чего боится мой старикан: если я там сгину, кто скажет, что последователям Михайло, мать его, Ломоносова, никто пару чемоданов с рубликами на пыхтящем тарантасе не привез? Сгину, и никто даже толком не вспомнит, разве что спокойно выдохнут…
— Обряд они там мутят — страсть. В преисподнюю спускаться надо, нечистого одолеть, покорить, приголубить — как и кто на что горазд. Да только где ж то видано, чтоб русская душа рука об руку с нечистью да хорошо жили? Нешто басурмане мы?
— Так и только так? — Вопрос вырвался у меня сам собой, и я не сразу понял, как глупо он прозвучал. Но Ибрагим спешил ответить и на него.
— Ну, не только так, барин, да кто ж теперь словом-то нам расскажет? Нет таких. Вы бы вот, взяв бисяка на душу, стали б на каждом углу петь, что он у вас на плече сидит, поедом ест? То-то и оно. Бисяков — их разве что колдун, пастух и басурман видят.
— И инквизаторий? — чуть прищурившись, спросил я. Ибрагим немного задумался, прежде чем ответить. Как будто никогда ни о чем подобном и не задумывался.
— Да пес их ведает. Но одно могу тебе, барин, точно сказать. Был над нами офицер, вроде как безродный, а с чином — простому-то люду чего, шашку в руки и на редут! А у энтого и погоны, и кафтан справлены. Он так-то слов особо много не говорил, да как-то довелось мне с ним чарку-другую разделить — туточки у него язык-то и ага, развязался. Ну я и слушать во все уши!
Я облизнул губы и подвинулся к Ибрагиму поближе. Что-что, а пробудить во мне интерес у него сейчас получилось на отличненько. Кондратьич продолжил — раздувая щеки, пуча глаза и жестикулируя. Сдавалось мне, что внутри моего мастер-слуги умирал актерский талант.
— Оказалось, что он роду знатного, да только бастард. Приблуда, стало быть, по-нашему. Батюшка его дворянин, да к селянкам любил похаживать — вот и уродился. Я тот момент Петербурга еще не знал, барин, что тут творилось — и носом не нюхивал, да говорят, вырезали тут в те времена весь род подчистую, вот те крест! Дохументов на парнягу не было, а дар благородный проявился. Только в офицерской академии ты хоть с даром, хоть бездарем, а не сдался за просто так. Вот положена бумажка, и хоть ты лопни!
Я подлил старику еще чая. Он взял стакан и осушил его не глядя. У меня во рту тоже пересохло.
— Так вот он к инквизаториям-то и пошел. Я, думаешь, про них, от кого знаю? Сам, что ли, сидел надумывал? Это вона, все его наука! Ну, так ты слушай дальше. Говорит, пришел к ним, а они со всех сторон обглядели, разве что в срамные места не заглянули. Крови потребовали — ну, ему-то терять уже нечего, руку-то он кинжалом себе при них и пропорол. Мне потом шрам показывал — во-о-от такущий! Кивнули, признали, мол, в нем барина-то. Круг вокруг него начертили да свечи зажечь заставили. Я-то тогда смолчал, ему не сказал ничего, а у нас так на росстани в колдуны посвящали. Колдунами-то, ими разве что на перекрестке да в банях делаются — видать, силен там нечистый.
Ибрагим встал, разминая ноги, будто раздумывая, говорить ему дальше или махнуть на собственный рассказ рукой. Я едва ли не вскочил от возмущения — это как это махнуть рукой? Я ему дам махнуть! Следовало надавить, чтобы поменьше сиськи мял.
— Ну так что дальше-то было, Кондратьич?
Дед подошел к окну, сложив руки за спиной. Мне почему-то сразу же вспомнился отец — он так же любил встать, взирая в глубины ночной мглы после того, как проверил мой дневник. Будто решал, брать ему обычный ремень или же ремень с армейской бляхой.
— Да а что дальше? Дальше он и сам толком не вспомнил. Говорил, мол, с нечистым беседовал, то да се, да че да. Бисяка ему там подобрали. Мол, давали ему черти задание, да он нерасторопен оказался. А после того как черту в пасть голову сунул, думаешь, с пустыми руками возвращаться-то хочется?
Я отрицательно покачал головой, Ибрагим же цокнул языком.
— Вот то-то же и оно. Предложили ему грехов на душу набрать. Ему-то с младых глаз тогда оно плошкой казалось, да корзиной вышло — я-то все думал, чего он постоянно плечами пожимал, расправлял их? Дак грузом грехи-то лежали, ношей.
— И что ж с ним стало в итоге?
Я ощутил себя как будто посреди старой деревни. За окном лежит снег, летают кусачие щуки — в детстве я верил в летающих щук. Старая прабабка, улыбаясь в кулачок, рассказывает одну страшилку за другой, то и дело поправляя платочек. А ты сидишь и поджимаешь к себе ноги, радуясь такому домашнему, теплому уюту. Мертвецы, утопцы, свадьбы покойников — тогда они казались сказкой и реальностью одновременно.
Здесь же, чуяла моя задница, они только во второй ипостаси-то и есть. Тьфу ты, уже как Ибрагим начинаю излагать…
— Да че ж с ним стать-то могло, барин? Пришибло его. Снаряд недалече с пушкой ударил, а бедолагу лафетом-то и придавило — вот и весь сказ. Да только солдатня потом ночей не спала с неделю — все его крики слышала. Говаривали, мол, чорти его в пекле-то того самого, пекут, стало быть.
Я выпятил нижнюю губу, углубившись в тяжелые раздумья. Ибрагим умолк после своего воспоминания, устало и как-то уж слишком по-старчески опустился на кушетку. Та ворчливо заскрипела, словно он весил целую тонну. Не знаю почему, но нам обоим вмиг показалось, что вот-вот из ниоткуда явится хозяйка и обязательно истребует с нас за порчу мебели.
Не явилась.
Я выдохнул. Это что же такое получается? Единственный путь мне жизнь сохранить, так это в самое пекло сгонять? Здравый смысл был против. Взяв на вооружение клинок сарказма, он твердил, что Ибрагим правильно мне про это ничего рассказывать не хотел, верно другой путь искал. Конечно-конечно, посмеивалось внутри меня самоедство. Ноги в руки и завтра же к этим самым, коих Михайло наш Ломоносов наплодил. А то мы в пекле прям не бывали — и дня не проходит, как туда за чашечкой чая гоняем. Бесы от нас все никак откреститься не могут…
По всему выходило не просто скверно, а очень даже скверно.
Скверно, если все так, как Кондратьевич рассказал. Сдавалось мне, что офицер-то тот ему в уши надудеть мог. Впрочем, с трудом верилось, что Ибрагим из тех людей, кто болтуна за милю не учует. Значит, хоть доля правды, а в том рассказе-то была.
Я посмотрел еще раз на Кондратьича и захотел хлопнуть самого себя по лбу. Что же я, дурак, его-то слушаю? Мне подобные вопросы Майе задавать стоит, она-то уж всяко с магией больше дел имела, чем он. Мой же мастер-слуга… старикан хороший, да, видать, слишком уж впечатлительный.
— Много у нас времени, чтобы решение принять?
— А то ты не знаешь, барин? — как будто с раздражением ответил старик. — До конца недели, почитай, управиться со всем должны. Коли бумаг не достанем, так, считай, что все, мимо пролетели. Но ты давай не тужи. Ложись лучше спать, опосля покумекаем. День-то сегодня какой был — ого-го, а вчерась тебя только из глотки беломордой вытянули. Отдых тебе нужен, барин.
Как только он сказал это, я вдруг ощутил себя до бесконечности уставшим, если не больным. Небрежно скидывая с себя одежку, укутываясь в тонкое, зябкое одеяло, проваливаясь в сон, успел подумать разве что об одном: не владеет ли Ибрагим и сам какими-нибудь заклятиями сна.
Еще больше бесплатных книг на https://www.litmir.club/
Глава 7
Сегодня был уже четверг. Едва я понял это, как меня охватила паника — выходит, до принятия решения, как жить дальше, у меня оставалось всего четыре дня, включая сегодняшний. Кондратьич же и того пуще подлил масла в огонь, заверив, что явиться мне к инквизаториям следует в воскресенье и под вечерок, а еще лучшее — с субботы туда намылить лыжи. Кто их, мол, басурман ученых, ведает, сколько они свои шуры-муры с нечистыми крутить будут? Офицер про то, сколько в плену у кривохвостых провел, ничего не рассказывал.
