Адепт. Том второй. Каникулы - Бубела Олег Николаевич (читаем книги бесплатно .txt) 📗

Ужасная боль затопила разум, лишая способности связно мыслить, но я осознавал, что если сейчас не смогу с ней совладать, то просто умру. Поэтому невероятным усилием заставил себя извлечь из ножен на поясе кинжал, вспомнив опыт с разумом святоши, наполнить его силой и вонзить в бок мага. Этот удар принес небывалое облегчение. Магистр отпрянул, разрывая дистанцию, и выдернул свою руку из моего брюха. Я не стал рассматривать повреждения, которые он мне нанес, так как понимал, что все это было лишь плодом моего подсознания. В действительности противник лишь попытался уничтожить мое «я» с помощью своей энергии. Но теперь настал мой черед!

Помня о нереальности происходящего, я мгновенно переместился к зажимающему пострадавший бок магу и попытался нанести ему новый удар. Но тот отреагировал быстро – так и не дав себя коснуться, он внезапно очутился за моей спиной и попытался ударить сам. Я разорвал дистанцию и сделал новый подход, уже понимая, что против опыта не попрешь. Да, это вам не тупой кочевник, который даже не стал сопротивляться, когда я уничтожал его сознание! Этот магистр оказался крепким орешком, сразу продемонстрировав мне, что изучал магию разума и прекрасно знает, что и как нужно делать.

Когда догонялки, не позволяющие никому из нас нанести удар, ему наскучили, он использовал новый финт. В очередной раз отдалившись на безопасное расстояние, он выпустил в меня нечто вроде копья, наполненного силой. Подчиняясь наитию, я сумел перехватить его и швырнул обратно. Такого магистр не ожидал. Копье угодило прямо ему в грудь и исчезло, оставив после себя немалых размеров дыру. Желая закрепить успех, я прыгнул к нему и постарался схватить противника, чтобы разорвать на части, выплеснув в него энергию. Но маг не позволил этого сделать, отскочив подальше от меня и выпустив десяток сверкающих стрел.

Руководствуясь лишь интуицией, я сформировал из собственной энергии щит, на который и принял удар. Это оказалось совсем несложно, достаточно было только задать форму выплескиваемой силе. Понимая, что поединок переходит на новый уровень, я попробовал создать копье, и у меня получилось. Оно сразу направилось в мага, но тот, гад, уже сообразил, что я принял на вооружение его метод, и держался подальше, поэтому успел закрыться сверкающим коконом силы.

Когда мое копье от соприкосновения с защитой превратилось в бесформенную кляксу энергии, маг создал яркую сеть и швырнул в меня. Но его творение сомкнулось в пустоте, а вскоре и я обзавелся сверкающей защитой, подобной той, что использовали церковники, – не оформленной плетением, но очень мощной. Магистр решительно не желал находиться на одном месте, перемещаясь по своему полю и осыпая меня разной дрянью. Стрелы, дротики, веревки, стремящиеся меня опутать, клинки, сети и все прочее формировались из его силы и летели в меня. Я тоже в долгу не оставался и отвечал ударом на удар, копируя технику магистра.

Не знаю, сколько продолжался наш поединок. Наверное, долго, так как мы перепробовали множество вариантов уничтожения соперника, но так и не смогли этого добиться. Некоторые удары достигали цели, пробивали защиту и порождали боль, большинство перехватывалось еще на стадии нанесения, но ни один не причинял смертельного повреждения. Все наши раны почти мгновенно затягивались, а энергия магического резерва была практически бесконечной и позволяла нам предпринимать дальнейшие попытки.

Если бы я был хоть немного знаком с магией разума, возможно, действовал бы куда эффективнее, но мне оставалось лишь копировать действия мага. Однако вскоре я осознал, что это тупик. Те небольшие сгустки силы, которыми мы осыпали друг друга, не приводили к победе, а использовать нечто на порядок мощнее мы попросту не могли. Магистр не желал повредить свой разум, понимая, что в случае ошибки может стать идиотом. Наверняка, находись мы у меня в голове, он бы попросту смел мое сознание потоком чистой энергии, а сейчас ему приходилось тщательно дозировать воздействие, стараясь, чтобы при этом удары не коснулись растений на поле. Я же пребывал в аналогичной ситуации – не хотел выжигать личность магистра своей силой, так как при этом точно лишился бы знаний, которые уже мысленно считал своими.

Отражая атаки противника и постоянно перемещаясь, пытаясь подловить его и подкрасться поближе, я размышлял. Ясен пень, здесь нужен другой подход. Обычной силой ничего не добиться. Но как же еще можно уничтожить сознание магистра? Сам он развеиваться точно не собирается, а на все мои удачные удары реагирует, как я, – уходит в глубокую оборону, не давая развить успех, и за пару секунд приходит в себя. Видимо, у мага довольно сильная воля, позволяющая ему успешно бороться с невыносимой болью... Стоп! Так вот же оно! Воля – главное в этом поединке! Именно она удерживает сознание от распада, именно она позволяет оперировать силой, именно она поможет мне победить!

Осознав этот простой факт, я вспомнил свои опыты в состоянии полусна, погрузился в это ощущение и начал действовать. Остановив направленные в меня удары магистра, я потянулся своей волей к его фигуре и обхватил ее невидимым коконом. Тот почувствовал неладное и попробовал сопротивляться, но вызвал у меня лишь ощущение бьющейся в моем сачке бабочки. Не давая ему вырваться, я подтягивал сознание мага к себе, уверенный в том, что мне это удастся. Ведь я много раз тренировал волю, перекраивая полусон согласно своим фантазиям, я закалял ее многочасовыми бдениями в библиотеке, когда только она могла бороться с усталостью моего разума, я учил ее терпеть боль, я развивал ее и совершенствовал. И теперь она стала моим оружием в этом поединке.

Маг еще не понял, что обречен, он стремился выбраться из невидимых пут, пытался разрезать их своей энергией, но ничего не помогало. Я все так же подтаскивал его фигуру к себе или же, наоборот, сам двигался к ней – кто знает? Когда нас разделяла всего пара метров, магистр решился на отчаянный шаг и направил в меня поток энергии. Но я не стал его блокировать. Я просто представил, что она является моей силой, и впитал ее без остатка. Вот тогда магистр наконец-то осознал, что сейчас умрет, и испугался. Именно этот страх окончательно сломал его волю и лишил всех надежд на победу.

Уже не чувствуя никакого противодействия, я преодолел последние метры и вонзил кисти в грудь мага, без труда пробив защиту. Магистр застонал от мучительной боли, он корчился в тисках моей воли и попробовал вонзить в меня руку, как в начале поединка, – но сейчас этот фокус не удался. То ли мое сознание было надежно укрыто волей и не поддавалось воздействию, то ли боль не давала магу сосредоточиться на этом воздействии и тем самым нарушить целостность моего «я».

Противник еще пытался наносить мне удары, но они были слабыми, почти неощутимыми. А спустя несколько секунд фигура магистра наконец-то начала терять очертания, расплываться. Невыносимая боль лишала мага способности мыслить и осознавать себя, она убивала его вернее, чем сама сила. И тогда магистр запрокинул голову к небесам и завопил. Это было последнее, что он успел сделать перед смертью. Постепенно его дикий крик затих, а фигура окончательно потеряла форму и в конце концов растеклась передо мной темным облаком, которое быстро исчезло, не оставив после себя и следа. Можно было праздновать победу.

Оглядевшись, я брезгливо отряхнул руки. Нет, я понимал, что на них ничего нет, просто в тот момент, когда они были погружены в тело магистра, у меня родилось странное ощущение, что я сунул их во что-то мерзкое и липкое. И, лишь избавившись от него, я позволил себе приняться за работу. Я аккуратно вырывал все растения с этого поля вместе с корешками, стараясь их не повредить, а затем переносил на свою полянку, границы которой основательно расширил волевым усилием, как в прошлый раз, где и высаживал. Знаний было много, поэтому пришлось повозиться, но когда я закончил, основательно полив новые приобретения своей силой, то понял, что не прогадал. Эти трофеи стоили любого риска и были поистине бесценными. Наверняка в них найдутся ответы на все интересующие меня вопросы, и после этого мою разведывательную миссию можно будет считать официально завершенной. Как, собственно, и мое ученичество.