СССР: вернуться в детство?.. (СИ) - Войлошников Владимир (читать книги полные TXT, FB2) 📗
Надо, кстати, за этот год выяснить, как у них тут с экстернатом обстоит. Не сидеть же мне, в самом деле, десять лет за школьной партой. К тому же я, вроде, собралась вундеркинда изображать. Надо как-то всё это по-умному обстряпать.
Потом я долго думала: куда бы затолкать эти записки? В конце концов засунула внутрь цилиндрического жестяного чемоданчика с кукольными вещичками. Надеюсь, мама туда не полезет.
Спать одной на полуторной кровати можно было хоть поперёк. Я завалилась с книжкой, выбрала из того небольшого набора, что имелся: Пушкинские «Повести Белкина», из которых я более всего люблю «Барышню-крестьянку» и «Метель». За этим чтением бабушка меня и спалила, выключила свет и книгу отобрала, возмущаясь, что «уже полдвенадцатого, а она читает!»
КОГДА ЭНЕРГИЯ ПРЁТ
5 декабря 1981
Мама приехала в субботу утром. Хорошо, что я в прошлый раз подбила её проигрыватель привезти, и так у неё целый чемодан вещей оказался – такой же, как тот, что в прошлый раз у нас с собой был, тоже коричневый, на молнии, с округлыми уголками и ремнём, да ещё целый куль объёмного барахла, в покрывало увязанный. И тащилась она со всем этим счастьем по автобусам, как мы позавчера.
– В этот раз с двойкой повезло, пятнадцать минут всего ждала! – победно объявила она.
Ночевала снова в дубаке, явно толком не поела, притащилась с кулями, но на удачном автобусе – уже радуемся! А ещё её явно распирало от ощущения начала чего-то нового в своей жизни, и это чувство требовало бурной деятельности. А делать пока было особо нечего. Мама быстренько растасовала барахло по шкафам и вешалкам и остановилась посреди зала, уперев руки в бока:
– А пошли на лыжах?
– Пошли!
Термометр, приколоченный штапиковыми гвоздиками к раме балконной двери, показывал всего минус двенадцать. Пока соберёмся да дойдём, ещё потеплеет.
Мама загнала меня в комнату, открыла балкон и извлекла наши лыжи – простецкие деревянные, но просмолённые (это считалось довольно круто). Дальше из какого-то ящичка извлеклась мазь в виде невнятного куска, и мама натёрла ею обе пары (к этому моменту меня уже выпустили в зал). Насколько я понимала из своего последующего опыта, технологически всё это было довольно примитивно, но, наверное, всё же, лучше так, чем никак.
Мамины лыжи были с нормальными креплениями и страшными-страшными чёрными ботинками*, а мои – с кожаными колечками под носики валенок и приделанной к ним резинкой для пятки, чтоб с ног не слетали.
*Натуральная кожа, типа кирзы,
а в выступающем носке подошвы
дырки под штырьки креплений.
Холодные они были, просто атас.
Всегда брали на размер или два побольше,
чтоб толстый шерстяной носок влез.
К лыжам полагались палки – алюминиевые, с пластмассовыми кругляшами внизу. Мои палки по росту были нормальные – как раз мне под подбородок, а вот лыжи коротковаты, никак не на длину вытянутой вверх руки. Ну, ничего. Пойдёт пока.
Первая нестыковка случилась перед самым выходом.
– А я что одену*? – спросила я.
*Да, я знаю, что «надену».
Но как же меня это раздражает иногда...
Я стояла в коридорчике, уже в своих блатных штанах (болони поверх толстых) и в свитере, и непонимающе смотрела на почти пустую вешалку.
– Как что – шубу! – мама сняла мою тяжеленную цигейку с крючка.
Я отступила на шаг назад.
– Да ты что, я же в ней сварюсь! Двенадцать градусов всего. Да десять уже, наверное. Куртки-то нету, что ли?
– Ну ты чё, Оля! Какая куртка? Зима!
– А сама ты что в куртке?
– Я же взрослая! – выдвинула убийственный аргумент мама.
– Хм! А я что – иду кататься или как памятник стоять?
Мама сморщилась в сомнениях.
– Ну, давай ещё кофту оденем, – предложила я, – а сверху куртку.
Всё же легче будет. Как в цигейке на лыжах-то бежать?
Последний вариант с трудом, но был принят. Мне притащили из шкафа курточку, но с условием:
– Если только холодно станет – сразу говори!
– Ага, – просто согласилась я, чтоб лишнего не брякнуть. И мы пошли.
До леса нужно было пройти четыре дома, стоящих вдоль дороги, плюс один – торцом. Потом начинался небольшой кусок сосновых насаждений – прямоугольник уже практически взрослых деревьев, растущих стройными рядами, а потом уж обычный для Иркутска смешанный, в основном сосново-берёзовый лес. Впереди нас по тропинке в сторону леса шла парочка компаний. Оглянувшись, я заметила, что и позади тоже идут лыжники. Короткий зимний день входил в свой тёплый пик, и люди торопились покататься с удовольствием.
Перед сосновым квадратом земля поднималась вверх небольшим двухметровым уступом. Я сунулась было туда, но вблизи уже сообразила, что ямки в склоне (которые вместо ступенек) сделаны под взрослый шаг, и мне забраться именно здесь не светит. Пришлось пройти метров на пятнадцать в сторону, где подъём был совсем пологим. Я шла и думала: да, Оля. Пора осознать, что ты – очень маленькая собачка...
...Однажды (году, однако, в две тысячи двадцать первом) мы подобрали на улице щенка настолько мелкого, что собацкая докторица поначалу аж приняла его (её, вообще-то) за тойку. Собачка подросла, но не сильно. И хорошо работала звонком, но поначалу отчаянно боялась чужих. Когда муж однажды начал возмущаться: что, мол, это за собака такая трусливая, я сказала:
– Вова, просто она отлично осознаёт свои габариты.
Вот и мне, пожалуй, пора начать чётко осознавать свои габариты. Смерить себя надо, для начала. Интересно, метр роста хоть есть?
Народу в лесу было множество. Среди обычных отдыхающих выделялись высоченные прогонистые* мужики в форме, очень похожей на профессиональную спортивную. Помню свои ранние детские ощущения (я на лыжах лет с трёх), когда они проходили мимо: мне казалось, что головы этих дядек где-то на одном уровне с вершинами сосен...
*Не знаю, бытует ли
слово «прогонистый»
где-то, кроме Сибири,
но у нас оно применяется
для людей высоких,
с удлиннёнными руками-ногами,
не широких в кости,
зато очень выносливых.
Народ в основном ломился по главной трассе. Я её как раз любила не очень. Была она торная, но... Вот сейчас с полкилометра относительно пологий спуск, и сразу начнётся долгий, выматывающий подъём, а за ним – снова спуск, но уже крутой. А с таких гор при своём мелком росте я ездить боюсь. Да я вообще длинных крутых гор боюсь, трусиха я. И рулить я не успеваю. А тут, на минуточку, ни фига не чистый склон. Метра четыре ширина извилистого спуска, а со всех сторон – нормальные сосны. При этом тут же нескончаемым потоком люди идут наверх – по краю. А по центру те огромные дядьки, про которых я упоминала, летят вниз. Они-то, конечно, рулить умеют. Но представляю, какие чувства испытывают эти товарищи при виде кого-нибудь типа меня, раскорячившегося посреди дороги...
Поэтому, слегка скатившись, я свернула с основной трассы направо.
– Оля, ты куда? – окликнула меня мама.
– Пошли там! – махнула я рукой. – Там тоже лыжня. И горочки, смотри, какие удобные.
Горочки там правда приятные. И небольшие, как раз для меня, вверх-вниз. А в конце сворот и хороший пологий спуск, когда катишься, катишься, чуть ли не целый километр, а скорость примерно всё одна и та же – умеренно-быстрая. Приятный спуск, одним словом. И прибываешь ровно на ту же Лунную поляну, что и в первом варианте, только не слева, а справа.
