Четырнадцатая дочь - Федорова Екатерина (читать книги .txt) 📗
Еще снилась незнакомая комната с желтыми стенами, полная народу, и в этой комнате, на полу, белело чье-то искаженное лицо с разверстым ртом.
В ответ на попытку избавиться от чужих рук ее тряхнули еще сильнее, да так, что голова на короткий миг даже оторвалась от подушки. Таня проснулась окончательно, разлепила веки и уставилась на пожилую женщину, стоявшую у изголовья койки. Ложе, кстати, было довольно мягким, перинные валики охватывали тело со всех сторон, и было полное ощущение, что лежишь в мягком облаке.
Склонившаяся над ее головой старуха выглядела внушительно. Широкоплечая, крупное тело окутано складками блузы и юбки, которые перечеркивал широкий пояс. Наряд походил на тот, что носила Аюзанна, только цвет был черный. Жидкие седые волосы зачесаны назад и подхвачены широкой налобной повязкой, расшитой серебром. Челюсть казалась квадратной из-за обрюзгших щек, глаза смотрели требовательно и жестко.
— Вы кто? — выдавила Таня охрипшим голосом. Язык казался сухим и каким-то чужим. — Где я?
Сверху нависал потолок с черными поперечными балками, деревянный, сколоченный из простых досок; сбоку была беленая стена, залитая зеленоватым светом в узорчатых тенях. Таня перевела взгляд и увидела ряд невысоких окон, разделенных крохотными простенками, забранных кокетливыми решетками в завитках и бутонах.
Именно эти решетки и навели ее на мысль, что она в тюрьме. Правда, не простой, а привилегированной — такую красоту в обычном застенке не увидишь, там предпочитают рисунок в клеточку. Хотя она в здешних тюрьмах еще не бывала…
Чувствовала себя Таня на удивление хорошо. До сих пор после синего сияния пробуждение получалось тяжелым, с головными болями, головокружением и тошнотой. Прямо похмельный синдром какой-то. А сейчас Таня была как огурчик. Во рту только сухо.
— Велено вставать! — заявила старуха.
И двинулась куда-то в сторону. Проследив за ней взглядом, Таня узрела в углу столик, оборудованный всеми удобствами средневековой цивилизации: на столешнице таз с кувшином для умывания, а на полу, под столом, горшок известного назначения. Белый, керамический, с росписью.
От этого зрелища вдруг возникла тоска по Фенрихту. В частности, по комнате с бронзовой ванной, сиявшей начищенными боками в окружении каменных стен. Туда бы сейчас, в горячую воду…
Старуха встала рядом со столиком, энергично указала многослойным подбородком на таз, распорядилась категорично:
— Вставайте и умывайтесь. Сам Кайрес вас ждет, так что нечего тут разлеживаться.
— А кто такой Кайрес? — осведомилась Таня охрипшим голосом.
Старуха глянула удивленно.
— Отец наш, глава Лиги борцов с котами-вредителями. Долго еще лежать думаете? — И пробурчала, самую малость приглушив голос: — Как это такого не знать…
Таня села, опустив на пол ноги, и подивилась рубашке, которая была на ней. Похоже, кто-то опять поделился с Таней гардеробчиком. Княжна, которая все время носит одежду с чужого плеча…
Громадное, в складочках одеяние вполне могло принадлежать и суровой бабище, стоявшей в углу комнаты. Но ряды оборок с кружевами неуловимо напоминали о Фенрихте. Подол опять-таки был ниже пяток, такой, что она не сразу пол ногой нащупала. Короче, самой что ни на есть тарланьской длины подол. Странно…
Ни тапок, ни прочей обуви возле кровати не обнаружилось. Таня подхватила рубаху и зашлепала по каменному полу босыми ногами. По дороге потребовала:
— Выйдите. Мне нужно… это самое.
Старуха насмешливо хмыкнула, но вышла.
Она попользовалась местными удобствами. Нестерпимо хотелось пить, поэтому Таня, заглянув внутрь кувшина для умывания и определив, что вода вроде чистая, осторожно отхлебнула. У воды был свежий, чуть металлический привкус. Она напилась вдоволь, потом, быстро ополоснув лицо, причесалась обнаруженным на столике гребнем. Утереться за неимением полотенца пришлось длинным подолом. Все ж таки не зря Орл попрекал ее простонародным происхождением. Небось истинная княжна и нужду бы при служанке справила без проблем, и лицо мыть не стала, пока полотенце не принесут.
На табурете со скрещенными ножками лежал тканевый сверток. Таня скользнула по нему взглядом и пошла к забранным затейливыми решетками проемам.
Комната находилась на третьем-четвертом этаже. Она измерила взглядом высокие потолки и решила, что все-таки на третьем. Здесь, в отличие от лесов Фенрихта, листья с деревьев не опадали, поэтому под окном курчавились бордовыми кронами аккуратные делянки садов, ухоженных и подстриженных. Сады уходили к горизонту, где вздымались пологие горчично-желтые горы. Между делянками пролегли длинные тени. Значит, уже вечер.
В голове была куча вопросов и ни одного ответа. Это что — поместье за городом? Или самое последнее здание на окраине, а за ним тянутся сады и огороды? И что ее ждет?
За спиной хлопнула дверь, старушечий голос каркнул:
— Одеваться! Быстро! Кайрес ждет!
Таня, пожав плечами, повернулась к табурету. Как она и предполагала, сверток оказался одеждой. Черная юбка с поясом, подгонявшимся под фигуру завязками, синяя блуза, нижняя рубашка и толстые серые чулки с тщательно провязанной рельефной пяткой. Подвязок, как в Фенрихте, не было. Вместо них на табурете под одеждой лежали две ленты, плотные, жесткие, без малейших признаков шелкового блеска. Таня повертела их в руках и решила, что ленты предназначены для подвязывания чулок под коленом. Хотя последние, судя по всему, прекрасно будут держаться и так.
Она одарила старуху негодующим взглядом, и та отвернулась. Таня скинула громадную рубаху, натянула сорочку, чулки, завязала на лентах неловкие узлы. Надела остальное, повозилась с завязками пояса, выпрямилась и поинтересовалась:
— А обувь? Не босиком же мне топать к вашему Кайресу.
Бабища качнула головой в сторону кровати, и со своего места она увидела пару грубых башмаков, стоявших под изножьем. Карга старая, подумала Таня. Ведь видела, как она босиком по камням топает, и ничего не сказала.
Настроение в целом было хорошее. Боевое такое настроение. Непонятно почему, но страха было мало. А вот любопытство ощущалось. Она в руках Лиги, которая, вот совпадение, искала по всему городу девицу с ее глазами и волосами. Сейчас познакомится с местным партайгеноссе, которого зовут Кайрес. Кстати, это его ранг или часть имени? В любом случае беседа, похоже, будет занимательной.
Таня вспомнила семейство, посаженное котоборцами в клетку. Люди, которые запихивают детей в клетку вместе с родителями… Ну-ка посмотрим, кто ими командует.
Она вбила ноги в башмаки и поспешно зашагала за старухой, звонко шлепая задниками — обувка оказалась больше нужного размера.
За дверью ожидали четверо мужчин в широких серых плащах. При их появлении они раздались в стороны, а потом сомкнулись у Тани за спиной и вразнобой зашагали следом.
Пройдя по широкому коридору, где беленые стены прорезали частые деревянные двери, вслед за старухой Таня вышла на лестницу. Пока они спускались, еще двое котоборцев в широких серых плащах проследовали вверх, одарив ее любопытными взглядами.
Она их холодно проигнорировала, припомнив уроки, преподанные Арленой. Бросила мимолетный взгляд на оконца, выходившие на лестницу. Здесь решеток не было. Значит, комната, где она проснулась, и впрямь узилище для персон с положением. Вряд ли всех узников размещают с удобствами и перинами.
Старуха дошла до первого этажа и свернула в открывшийся перед лестницей холл. Но ступени на этом не кончались, от первого этажа вниз уходил широкий пролет. У здания имелся большой и часто используемый подвал, иначе зачем строить такую лестницу?
Таня ощутила холодок в груди и сжала зубы.
Справа начинался проход, перегороженный в самом конце стеной и двустворчатыми дверями. По обе стороны их тянулись узкие стрельчатые окна. А вот и выход, надо учесть…
Старуха в черном одеянии направилась к первой от прохода двери. Таня, шедшая следом, очутилась в большой комнате, полной стоявших и сидевших котоборцев. При ее появлении все смолкли. Взгляды мужчин, как по команде, устремились на нее. Странно, но враждебности на их лицах не было. Скорее любопытство.
