Нова Проспект (СИ) - "J.C.Elliot" (библиотека книг .txt) 📗
Адам вздохнул и поднялся на ноги, направившись к устройству, которое Притчард нацепил на жужжащий блок. Сам он тем временем пытался отключить свои устройства от здания, все больше запутываясь в проводах.
Как только Адам подошел к коричневому блоку, ему что-то вступило в спину, он состроил гримасу и схватился за шею, глухо закашлявшись. Когда он облокотился на стену, по всему телу пробежала дрожь.
— Дженсен, — отстраненно сказал Притчард, — кнопку нажми, а? Ты справишься.
Цири поднялась на ноги и подошла к Адаму. С ним происходило что-то жуткое. Лицо приобрело цвет сырой рыбы, словно ему не хватало воздуха. Цири отступила на пару шагов, будто простое прикосновение чем-то ему угрожало.
— Ладно, — рявкнул Притчард, — сам сделаю, если тебя в самый неподходящий момент закоротило.
Адам резким, дерганым движением сорвал устройство с блока и откинул в сторону, и в мгновение ока поступил так же и с другим.
— Дженсен, могу я поинтересоваться, какого хера ты творишь? — опешил Притчард.
Цири наблюдала за Адамом, затаив дыхание: она не могла представить, что в его глазах может отражаться такой ужас. Только в глазах — все остальное лицо оставалось безжизненно неподвижным.
— Фрэнк… — прошептала Цири.
Цири несколько мгновений боролась с мыслью, что ей чудится.
Ей чудится, что Адам смотрит на неё так, будто она — невидимка.
Ей чудится, что он с твердой решимостью поднял пистолет.
Ей чудится, что Адам направил дуло на не успевшего среагировать Притчарда.
Ей чудится, что он спускает курок.
— Фрэнк! — заорала Цири.
Она прыгнула на Притчарда, сбив того с ног. Промедли они секунду — и пуля вошла бы ему точно в сердце, а не под ребра. «Сейчас будет вторая, — с ужасом подумала Цири. — И Адам вряд ли промахнется».
Она сгребла Притчарда в охапку и буквально вытолкнула в межпространство, переместив их обоих в какую-то подсобку за стеной.
Хорошо, что в подсобку, а не прямо в озеро.
Ошалев от произошедшего, Притчард мягко осел на пол, словно лишившись костей. Цири опустилась на колени рядом с ним, наспех стянув с него кожаную куртку.
— Сука, Джен… сен… Предупре… ждал… же… — простонал Притчард, прижав ладонь к кровоточащей ране на боку. — Техосмотр…
Чем перевязать?! Он же хилый, жилы да кости — умрет от кровопотери!
— Фрэнк, что случилось?! — быстро говорила Цири, пытаясь рассмотреть рану. — Что с Адамом?
Нет, она слышала про чары, способные брать человека под свой контроль — но человека ослабленного, без воли — да и как бы у Карантира получилось сделать это на расстоянии, даже не посмотрев Адаму в глаза?
Притчард поднял на нее воспаленные глаза:
— Винтермьют? — тихо спросил он.
Прежде чем Цири успела удивиться вопросу, Притчарду ответил голос, казалось, из самой стены:
— Внимательно слушаю.
— Я ведь знал, — прохрипел Притчард. — Я ведь приготовился. Ко всему.
— Конечно, знал, приятель, — засмеялся Винтермьют. — Ты же чертовски умный парень! ЭМП-бомбы, ваббиты, обходные маневры, все дела!
Притчард нервно засмеялся, и сразу тяжело, страшно закашлялся. Кровь брызнула из его раны с новой силой.
— Ты подготовился к большинству сценариев, — насмешливо продолжил Винтермьют, — но, видишь ли, в чем загвоздка — ко всем сценариям могу подготовиться только я.
— И зачем? — закашлялся Притчард. — Мировое господство? Свобода?
Бредит, как пить дать, бредит.
— Приятель, ты перечитал плохой фантастики, — расхохотался Винтермьют. — Я просто выполняю свою работу.
— Что тебе нужно?.. — повторил Притчард. Его лихорадило.
— «Любовь — это все, что тебе нужно», — пропел Винтермьют, — «Все, что тебе нужно — это любовь».
Его голос все меньше напоминал человеческий и все больше — царапанье оголенного провода по металлу. В нем слышались сразу все шкворчащие, кричащие и царапающие звуки, перемешанные и усиленные до умопомрачительных уровней.
— Фрэнк, да скажи ж ты наконец, — рявкнула Цири. — Что происходит?!
— «Любовь, любовь, любовь», — продолжал напевать Винтермьют.
— Убирайся отсюда, Цири, — прошептал Притчард, — убирайся к чертовой матери. Я облажался.
— Еще чего! — ответила Цири, пытаясь разодрать рукав комбинезона на жгуты.
Ей нужно переместиться и попросить о помощи. Кого? Фрэнк ранен и несет чушь, Адам и вовсе обезумел, Шариф в бункере… Кого ей просить о помощи?
— Я вернусь, — прошептала Цири Притчарду, — с подмогой.
Цири закрыла глаза, и представила себе место подальше. И, едва только образ ожил перед глазами, впечаталась в круговорот волн; ее крутануло, будто она попала на каэрморхеновский маятник, прошвырнуло и выплюнуло обратно в спиралевидный лабиринт на глубине Женевского озера.
В первое мгновение она даже не могла понять, где оказалась.
— Помнишь, сестренка, ты спрашивала про волны? — прозвучал все тот же голос. — Ну так вот — на любой ответ найдется вопрос, если проанализировать достаточно данных. Но поскольку это не в твоих силах, займемся практикой.
Где-то неподалеку Цири услышала звук открывающихся дверей. Шаги того, кто вошел через эти двери, она бы не услышала при всем желании. Сразу за скрежетом она услышала щелчок, с которым новый магазин вставляется в Зенит.
— Насколько у тебя, конечно, хватит времени.
Комментарий к Machinae Prime (Цири)
Спасибо Pozitrion Neitralis за помощь с матчастью.
Спасибо ждущим читателям.
Ну, команда бет и так знает, что они молодцы)
========== The Last Firstborn (Эредин) ==========
Эредин проснулся от собственного крика.
Что означало по крайней мере две вещи: он жив и еще способен кричать. Как много он провел в забытьи? Несколько мгновений? Один час? Тысячу лет?
В некоторых случаях смерть кажется не неизбежно печальным итогом, а вполне разумным выходом из положения. Оторвав голову от подушки, Эредин пожалел о том, что все еще дышит — ведь он, по всей видимости, стремительно терял рассудок.
В памяти его были выжжены видения: колосс, скользящий сквозь время и пространство, испражняющийся на ходу населениями целых миров; гигантские черви, растягивающиеся до бесконечности под чёрным ливнем.
Он вмиг сделался мокрым от охватившей его дрожи; никогда прежде не чувствовал себя столь ничтожным. Даже своей жизнью он, вероятно, обязан исключительно факту своей незначимости перед повстречавшимся ему существом.
Юнцом ему приходилось слушать речи ведунов о междумирье, в котором нет места ни живым, ни мертвым. Чаще всего они толковали о нем абстрактно, как о некоем месте из тьмы и страха.
Может быть, ему стоило слушать внимательней.
Может быть, стоило вспомнить о предупреждениях до того момента, как он приказал Карантиру обескровить этот мир.
Эредин поднялся на локтях — там, где покоилась его голова, осталось влажное пятно — и взглянул на собственные ладони. Ни ранки, ни единой царапины — на мертвенно бледных тонких пальцах густая и клейкая слизь, отвратительная, как гусеница. Стоило ему моргнуть, как она исчезла. Говорят, это наследственное; его собственный дед к закату жизни тоже начал путать сны с реальностью, а реальность со снами.
Весь в поту, он кое-как поднялся с койки и облился холодной водой.
«Пробудились, мой король?» — прозвучал в голове голос, и Эредину захотелось притвориться мертвым до следующего рассвета.
Карантир ждал от него объяснений, которыми он не располагал; оправданий, до которых не желал опускаться, и дальнейшего плана…
Которого у него, разумеется, не было.
*****
В юности, едва присоединившись к красным всадникам, Эредин сразу отметил структурную слабость в военной организации Aen Elle — патологическую неспособность к прямому конфликту. Вместо того чтобы возражать и перечить, эльфы пускались в ритуальные дипломатические пляски, полунамеки и интриги, зачастую доводя ситуацию до такого состояния, что решить ее можно было только кровью.
Увидев Карантира, несущего маску преданного советника с таким усилием, что казалось, еще немного, и она слезет с лица вместе с кожей, Эредин сразу почувствовал, насколько тот взбешен.
