Перезагрузка или Back in the USSR. Дилогия (СИ) - Марченко Геннадий Борисович (бесплатные полные книги TXT) 📗
Заодно скользнул взглядом по небольшой полочке с виниловыми дисками в картонных конвертах. О, гляди-ка, 'Белый альбом' битлов. Такой же когда то был у отца, помню, одолжил винил другу, а тот так и заиграл. Я вытащил из конверта диск, проглядел список песен, освежая память. Сторона-2. Все песни указаны на русском языке. 'Дорогая моя Марта', 'Я так устал', 'Черный дрозд'... А что на первой стороне? Хм, 'Снова в СССР'. То бишь 'Back in the USSR'. Ну точно про меня. Короткое путешествие по подвалу - и вот я волею судьбы снова в СССР!
Спрятав винил в конверт, стал знакомиться с остальной коллекцией. 'Оркестр Поля Мориа', 'Самоцветы', 'Поет Рафаэль', почти не затертый конверт с надписью 'Lara Saint Paul', не менее свежий 'La Fisarmonica Indiavolata Di Gigi Botto' с аккордеоном на обложке... Господи, даже Брежнев тут есть со своей речью с XXIV съезда КПСС! Жесть! Но в целом, если станет совсем скучно - можно что-то послушать. Хотя я бы предпочел полтора десятка композиций, закачанных в свой немолодой телефон, тем более что гарнитура валялась в каком-то из отделений сумки. Интерьер завершал холодильник 'Саратов', бодро дребезжащий запрятанным вовнутрь электромотором.
- Ты располагайся, а я пойду ужином займусь.
В ожидании жареной картошки с мясом я от нечего делать взял с полки роман Гюго 'Человек, который смеется'. Все-таки бумажные издания - особенно когда они еще пахнут типографской краской - держать в руках намного приятнее, чем электронные книги. Почему-то навеяло сравнение с занятием сексом с презервативом и без оного.
'Издательство 'Художественная литература, 1973 год', - прочитал я на титульном листе. И тут понял, что могу спокойно читать без очков. Вот те раз... Это что же получается, благодаря переносу в прошлое у меня и зрение наладилось? Пошерудил языком во рту, и что-то меня насторожило. Ну-ка, а проверю я кое-что еще.
Подошел к трюмо, раззявил рот, чтобы свет от люстры хоть как-то попадал внутрь. Так и есть! Вырванный зуб оказался на месте, причем с виду абсолютно здоровый. Мало того, оба моих прежде запломбированных зуба были целехоньки. Хо-хо, ну спасибо, неведомые благодетели!
Хм, как здорово, значит, есть свои плюсы в происшедших событиях. Еще бы документы мне сварганили. Как-то они об этом не подумали.
Удовлетворенный поверхностным медосмотром, я вернулся к книге. Роман был прочитан еще в подростковом возрасте, в целом сюжет я помнил, хотя многие подробности, естественно, подзабылись. Поэтому с интересом начал чтение заново, и только на 25-й странице в первый раз отвлекся, уловив обонянием запах жарящихся картошки и мяса. А к сотой странице был приглашен за стол.
Ужинали мы в комнате, тет-а-тет, но без свечей и вина. Валентина для себя принесла с кухни табуретку, игнорировав мое приглашение пересесть на более удобный стул. Я не мог удержаться и налегал на картошечку, пожаренную хоть и на пахучем нерафинированном масле, но от этого не менее вкусную. А мясо, по словам Валентины, ей по блату приносит из 'Пассажа' Ринат. Правда, исключительно говядину, свинину он не рубит и не берет в руки по религиозным соображениям.
- А родители у тебя где? Отдельно живут? - спросил я, чтобы не выглядеть хрюном, которого интересует только еда.
- Отдельно. Причем в Целинограде, в Казахстане. Я ведь оттуда родом. Федька туда приехал по разнарядке из Пензы в местную филармонию, ее только что построили, и его пригласили помочь первой скрипкой в симфонический оркестр. Сказали, что временно, пока замена из Алма-Аты не подъедет, которая, оказывается, отправилась в кругосветные гастроли. Федору 26 было, считался восходящей звездой симфонической музыки, думали, в Москву через год-два уедет, а я в 10-м классе училась. Девять лет разницы. Случайно встретились, и все - поняли, что жить друг без друга не можем. Мои родители были против, но Федька сказал, что украдет меня, все равно я буду его. Красть не пришлось, я забеременела, и на третьем месяце сама уехала с ним в Пензу, когда алма-атинский скрипач наконец вернулся из турне. Федины отец с матерью тоже были не в восторге, ему тут другую партию готовили. А тут девочка без высшего и профессионального образования появляется, да еще и беременная. Хорошо, у Феди вот эта, своя квартира была. Правда, когда родилась Ленка, его родители вроде смягчились, нянчились с дочкой, но со мной отношения оставались довольно прохладными. А я через год после родов поступила в торгово-экономический, окончила его с красным дипломом, устроилась кассиром-продавцом в продовольственный. И так вот выросла до завмага.
Вот уже второй год стоит в очереди на 2-комнатную квартиру. Правда, после развода ее хотели было из очереди подвинуть, мол, живете с дочкой вдвоем, ни к чему вам 2-комнатная. Но начальство Валентины настояло, чтобы из очереди ударника соцтруда и кандидата в члены КПСС не исключали. Но что-то очень уже медленно очередь эта двигается.
- Ладно, заболтались мы, а картошка уже вся съедена, - улыбнулась Валя. - Пойду чайник поставлю. А то, если хочешь, в холодильнике есть холодное молоко.
Молоко из холодильника я любил, причем как раз именно после жареной картошки. Но гарантировать, что желудок меня не подведет, я не мог. Тем более что днем уже выпил местного кефирчика, после чего несколько минут провел в общественном туалете, куда, к счастью, успел вовремя добежать.
Так что в итоге я согласился на индийский чай с печеньями. Заваривала Валя его при мне, из желтой пачки со слоном. Несмотря на мой пессимизм, вкус у чая оказался недурной.
- Ой, спасибо, Валя, давно я так хорошо не ел... Ты повариха просто от Бога!
Сыто откинувшись на спинку стула, я едва не рыгнул, и похлопал себя по раздувшемуся животу, чувствуя при этом, как глаза начинают понемногу слипаться. Заметив это, Валентина постелила мне свежее белье на односпальной кровати. Уже никого не стесняясь, я разделся до трусов, рухнул в постель и провалился в глубокий сон без сновидений.
Глава 5
На следующее утро я проснулся от легкого прикосновения к своему плечу. Потянулся, не открывая глаз, затем все же приподнял веки и увидел нависавшую надо мной Валентину.
- Сережа, просыпайся, завтрак стынет. Уже десятый час.
Действительно, что-то я разоспался. Спросил, не опоздали ли мы на работу.
- Так сегодня воскресенье, мы не хлебный магазин, чтобы еще и по выходным торговать. Нет, ты можешь, конечно, проваляться в постели весь день...
- Да нет уж, хватит бока мять, пора и честь знать, - сказал я, потягиваясь, и вспоминая свою бывшую (или будущую), которая выходной день могла провести на диване, вставая только в туалет или поесть. При этом мне предлагалось заниматься кулинарией, хотя, честно говоря, я любил иногда в охотку повозиться на кухне.
На завтрак Валентина приготовила яичницу и чай с бутербродами. Прием пищи проходил под детскую передачу 'Будильник' с ведущей Надеждой Румянцевой. Актрису я больше помнил по черно-белому фильму 'Девчата', недавно его как раз показывали по каналу 'Дом кино'. Правда, пока завтракал, начали показывать 'Служу Советскому Союзу'.
Несмотря на плотный ужин, я съел все без остатка, после чего почувствовал, что мне нужно отлучиться в одно место.
Коммунальная квартира диктовала свои условия: у двери уборной, выкрашенной бежевой, уже местами облупившейся краской, стояла очередь в лице одного человека, которым оказался, судя по всему, глава татарской ячейки общества. О том, что Валя привела жильца, он, похоже, уже был наслышан, а потому просто протянул руку и представился:
- Ринат Акжигитов.
- Очень приятно, Сергей Губернский. А вы правда в 'Пассаже' мясником работаете?
- Ага. Сегодня вот отгул взял, 7 дней, как бабушка умерла, едем в Усть-Узу на поминки. Вся родня там соберется. Аби была уважаемой женщиной, орден имела, пятерых детей подняла в одиночку - мужа на войне убили.
Откровения Рината прервал скрип открывающейся двери. Из туалета серой мышкой выскользнула Анна Павловна и, прихрамывая, проковыляла в свою комнатушку. На меня она не обратила ровным счетом никакого внимания, как и на Рината, который тут же принялся плескаться под струями душа. Из-за вновь закрытой двери слышно было, как ревет газовая колонка. Я надеялся, что водные процедуры не затянутся, потому что переваренный за ночь обильный ужин требовал выхода на свободу. Страдания мои происходили на глазах у носившихся по общей кухне маленьких татарчат, оглашавших помещение оглушительными воплями.
