Монах - Щепетнов Евгений Владимирович (бесплатные полные книги TXT) 📗
Наконец тот затлел, Андрей подул на него и появившееся небольшое пламя поднес к масляному светильнику. «Ну слава тебе, Господи! Как меня бесит в этом мире отсутствие нормальных человеческих спичек! Неделя понадобилась, чтобы я навострился обращаться с этим дурацким кресалом!»
На полу застонал исчадие, видимо, потихоньку приходил в себя, и Андрей озаботился тем, чтобы тот не доставил ему неприятностей. Он нашел какие-то полотенца в подозрительных бурых пятнах и крепко связал тому руки и ноги так, что исчадие при всем желании не мог бы высвободиться — руки были за спиной, а ноги плотно связаны и притянуты к рукам «ласточкой».
Закончив, Андрей сел на стул с высокой спинкой, вытянул ноги и стал дожидаться, когда сатанист очнется.
Ждать пришлось недолго: тот уже минут через пять открыл глаза, непонимающе посмотрел на Андрея, вокруг и спросил хриплым голосом:
— Это еще что такое?! Ты как посмел, червь? Ты же умрешь за это в муках! Сейчас же освободи меня, и я дарую тебе легкую смерть во имя нашего Господина!
— Послушай меня, исчадие, — спокойно сказал Андрей, глядя на лежащего у ног жреца, — сейчас ты червь, а не я. Ты в моей власти, и во имя Господа нашего я хочу с тобой поговорить. От твоих ответов будет зависеть, умрешь ты в муках или легко. Не заставляй меня прибегать к средствам, которые развяжут тебе язык, мне это глубоко неприятно, но я это сделаю.
— Ты, червь, сделаешь? Да ты ничего больше не сделаешь!!! О Саган, убей этого червя! Пусть он покроется язвами и умрет в муках! О Саган, убей его!
Андрей внезапно почувствовал, как его серебряный нательный крестик, который он не снимал уже много лет, висящий на шелковой веревочке, раскалился так, что чуть не обжег ему грудь. Монах с удивленным восклицанием схватился за него, распахнув рубаху, а исчадие замер, с мстительной улыбкой наблюдая за действиями супостата.
Андрей достал крестик и ощупал его, ощупал грудь — нет, грудь не обожжена, нет следов ожога, крестик был холоден, как и до того. Улыбка исчезла с тонких губ исчадия, и он еще раз попытался убить монаха заклятием:
— О Саган, Господин мой! Убей нечестивца самой страшной из мук!
Крестик в руке Андрея снова нагрелся так, что ему стало трудно держать его — но следов от соприкосновения с телом, с руками никаких! Монах удивился — видимо, такая реакция при соприкосновении креста с его телом происходила, когда исчадие возносил молитву своему кумиру.
Кстати сказать, Андрей вспомнил — он всегда чувствовал, когда подходил близко к храмам Сагана или к исчадиям, что крестик нагревался, но списывал это на субъективные ощущения: показалось, мол. И только когда исчадие выплюнул концентрированную злую волю в виде молитвы к Сагану, крест чуть не раскалился. Раскалился ли? Ведь следов-то ожога не было!
Андрей окончательно запутался в этом чуде и решил оставить обдумывание до лучших времен. Ну чудо и чудо. Удобное чудо. Теперь он мог чуять исчадий прежде, чем их увидит. Даже в полной темноте. Даже если они сменят свои обличья и притворятся обычными людьми — а вот это ох как важно!
Исчадие заметил его манипуляции с крестиком:
— Ах вот оно что! Один из боголюбцев объявился. А я думал, что мы искоренили вас всех, слащавых рабов божьих! Вижу — нет. Чего тебе надо от меня, нечестивый? Если бы ты хотел убить — давно бы убил. О чем хочешь говорить? Может, я могу чем-то тебя заинтересовать? Деньги? Еще что-то?
— Я хочу знать, почему вы стали служить Сагану. Почему вы стали такими?
— Да ты глупец! Саган — это власть, это деньги, это все в этом мире. И в отличие от твоего Бога он не требует быть его рабом!
— Что за чушь?! Ты же без его ведома и шагу сделать не можешь. И вся сила у тебя от него — и ты говоришь, что не раб ему?
— Нет, не раб. У нас с ним как бы договоренность — я служу ему, он платит мне за службу. И надо сказать, щедро платит! Я могу иметь все, что я хочу, — деньги, женщин, лучшие кареты, власть, могу убить любого по моему желанию, кроме тех, что служат Великому Господину, и мне за это ничего не будет! Я могу делать все, что не противоречит воле Господина, — таковы условия договора. И ты спрашиваешь, зачем мы идем ему в услужение? Ты трижды глупец тогда. Я тебе предлагаю, боголюбец, отрекись от своего Бога, плюнь на крест, принеси клятву верности Сагану, и ты будешь с нами, в первых рядах у нас! Ты будешь богат, силен, здоров, ты будешь жить двести лет и больше — как позволит Господин. Я не знаю, почему на тебя не действует мое проклятие, но, может, это как раз воля нашего Господина, он позволил тебе пленить меня, чтобы ты уверовал в него. Мы тоже нужны нашему Господину — он питается от жертвоприношений, он любит души людей, особенно души некрещеных младенцев, а уж если удается поймать боголюбца!.. Тогда его благодарность не знает предела — после принесения их в жертву тело наполняется энергией так, что неделю не хочется есть, а сил не убывает! Он милостив — он позволяет тебе делать все что хочешь. Ведь мораль — это удел слабых, удел толпы. Мораль требуется тем людям, которые не могут поручиться за свою способность принимать разумные решения. Таковы большинство людей, и поэтому большинству нужна мораль. Религия предназначается для большинства, и потому она всегда несет в себе мораль. Поклонение Сагану же предназначено для тех, чей разум выше, чем у большинства людей, кто готов нести ответственность за свои действия и кто поэтому в морали не нуждается. Саган, в отличие от твоего Бога, старается поднять тебя до уровня бога, предлагает тебе стать богом! Ты можешь карать и миловать по своему усмотрению, ты становишься равен богам! Разве это не соблазнительно?! Присоединяйся к нам, и ты станешь богом!
— Скажи, а откуда в мире взялся Саган и где он обитает? Как я могу его увидеть?
Исчадие улыбнулся, как будто вопрос задал маленький ребенок:
— Сагана нельзя увидеть! Он нигде — и везде! Он появился в этом мире, чтобы показать нам дорогу к Истине!
— Ну где-то же вы взяли эти противные рожи с рогами и копытами, может, с кого-то срисовали? — усмехнулся Андрей. — Где вы взяли образец для изображения своего господина?
— Ну а где вы взяли портрет своего Бога? Мы так его видим, и все.
— А как вы становитесь исчадиями Сагана? Ну кто вам говорит, что вы исчадия?
— Мы слышим голос, который нам сообщает: «Ты мой!» И начинаем творить чудеса, волей Господина. Иногда это происходит в детстве, иногда в зрелом возрасте. Тогда за нами приезжают другие исчадия и увозят в академию. В ней учат, как правильно воздавать почести Сагану, как пользоваться своими способностями, как вести себя соответственно рангу. И ты, когда примешь служение Сагану, возможно, дойдешь до высшего ранга — чем выше ранг, тем больше у тебя власти, ты уже сможешь карать и тех исчадий, которые неверно трактуют служение Господину.
— А у тебя какой ранг?
— Пятый, — с гордостью заявил исчадие. — У нас в городе только двое имеют такой ранг. А всего рангов девять. Ну давай развяжи меня и прими служение Господину! — Исчадие подергал руками. — У меня уже руки затекли, совсем их не чую!
— Как же ты призываешь меня стать исчадием, если у меня, возможно, нет способностей? Вот лживая скотина! — усмехнулся Андрей. — Скажи, много людей ты принес в жертву?
— Не считал… может, тысячу, может, пять… Да какая разница?! Разве это люди? Это черви! Люди — это мы, те, кто управляет! Те, кто руководит умами, говорит, что надо делать! Они должны быть счастливы, что мы их не убиваем, а позволяем жить! Если бы не потребность Господина в подпитке душами их детей, мы давно бы их перебили. Ну кроме тех, кого оставили бы рабами — у нас тоже есть потребности. Представь только, что тебя целыми днями носят на руках рабы, вылизывая тебе зад! И это возможно, только надо достигнуть высших рангов. У нас до восьмого ранга ограничения, вынуждены придерживаться законов — не всех, правда, но все-таки, — чтобы не возбуждать излишне толпу. Если возникают бунты, то гибнет слишком много материала. Много душ улетучивается бесполезно — ведь если их убили не исчадия, не на алтаре, то эти души просто пропадают бесполезно!
