Мы наш . . ., мы новый? . .. мир построим (СИ) - Фокин Дмитрий Аналольевич "foks1967" (библиотека книг .txt) 📗
С момента прошлой службы, девушка не находила себе места. После неудачной попытки сбежать из дома с Фроловым, Анастасия очень опасалась за любимого. Отец всегда поручал охрану терема лучшим отрокам, а командовал ими умудренный годами сподвижник отца, беспредельно преданный и честный. Ни о каком подкупе здесь речь идти не могла. Кроме этого, дюжина «мамок» и дворовых девок ни на секунду не оставляли девушку одну.
После неудавшейся попытки побега, охрану двора усилили, а «мамок» всех заменили. Причем, если прошлые были конченными стервами, то для определения сущности новых у нее даже не находилось слов, настолько они были запуганы судьбой предшественниц и самым тщательным образом «блюли хозяйское дитя». Может именно от этого, только внутри храма они позволяли себе немного расслабиться.
Получив от неизвестной девушки записку, Анастасия полдня не могла ее прочитать. Только после обеда, когда всех сморил сон, она, лежа на боку в кровати, смогла это сделать. Как это не покажется странным, девушку содержание записки ввергло в глубочайшую грусть.
Нет, конечно, то, что Никита не перестал любить, и не отказался от нее, грело душу, но вот только как организовать побег, она категорически не могла придумать. А тут еще и свадьба с сыном Тураканова.
Нет, она не могла сказать, что Василий был ей неприятен. Тураканов- младший был бы очень хорошим мужем. Высокий, красивый, спокойный, говорят, очень умный, и на нее всегда глядел полными любви глазами.
Вот только сердце девушки принимало только Никиту, полную внешнюю противоположность назначенному избраннику- среднего роста, шибутного и острого на язык. А глаза! Глаза Фролова таили в себе такую массу энергии, сулящей девице такое, о чем она не могла даже думать, не покраснев до кончиков пяток. Даже сейчас, едва подумав о любимом, Анастасию накрыла такая волна жара, что она невольно застонала.
Осознав, что она чуть не попалась, Анастасия судорожно запихала записку в складки перины. Вовремя! Тут же над ней склонилось встревоженное лицо одной из «мамок»- Ефросиньи. Женщина коснулась рукой лба девушки и тут же испуганно отдернула, одновременно издав тоненький писк. На этот писк тут же кинулась свора других соглядаек, а одна немедлено побежала к отцу с тревожной вестью о болезни невесты.
Отец появился почти мгновенно. Еще бы! Он так долго искал приличную партию для дочери, и когда обо всем уже было договорено, та вдруг решила приболеть.
Молча потрогав лоб дочери, Михаил Иванович грозно поглядел в ее глаза, и рявкнул на «мамок» немедленно позвать лекаря.
Слабые возражения дочери о том, что ничего серьезного не произошло, Воротынский просто проигнорировал.
Лекарь появился необычайно быстро. Судя по его сбивчивому дыханию и плечах отроков, на мгновение появившихся в пролете двери, Воротынский подошел к этому делу очень серьезно, и явно не поскупился отсыпать серебра.
Сухонький пожилой доктор был явно иностранец, и дело свое знал, так как едва перевел дух, тут же грозно шикнул на соглядаек.
Как только они остались в комнате одни, старичок осторожно взял руку Анастасии за запястье, закрыл глаза и начал беззвучно шевелить губами.
Открыв глаза, он удивленно взглянул в глаза пациентки и попросил показать язык.
Удовлетворенно хмыкнув, старик изобразил глубочайшее раздумье и вдруг его взгляд скользнул по постели в районе нижней части тела девушки.
Анастасия последила за взглядом доктора и покраснела. Видимо от переживаний и волнений последних дней у нее чуть раньше начались проблемы, сопровождающие всех женщин в течение жизни до того времени, когда о них становиться принято говорить, что «баба ягодка опять».
Анастасия судорожно поправила покрывало, готовая провалиться от стыда. Доктор осторожно прикрыл ее ладонь своей и медленно направился к выходу из комнаты.
Что доктор сказал отцу, девушка не слышала, она только услышала его дальнейшее указание- завтра на заутреню не ходить.
Понимая, что спорить бесполезно, девушка уткнулась носом в подушку и разрыдалась.
Вернувшиеся в комнату «мамки» облегченно раскудахтались и тут же приступили к водным процедурам, сопутствующим столь неприятному, но неизбежному моменту в жизни женщины.
Не дождавшись Анастасии в храме, Фролов очень сильно разволновался. Если его записка попала в чужие руки, то им оставался только один способ выполнить задуманное- штурм подворья.
Зина как могла успокаивала напарника, высказав предположение, что волнение девушки не осталось незамеченным и ее могли посчитать приболевшей, чего невесте недозволительно.
На следующий день Фролов с облегчением увидел идущую к храму любимую.
Заняв уже привычную позицию позади Анастасии, Зинаида замерла в ожидании ответа.
Вопреки вполне ожидаемой передачи ответной записки, девушка чуть повернулась боком и начала, что то шептать.
Зинаида как могла напрягла слух, и впилась взглядом в губы говорившей.
- Я не могу написать ответ, так как не получается остаться одной. Я люблю Никиту, но ничего сделать не могу, так как отдана другому. Это мне начертано судьбой. Идти против Божьей воли не хочу. Пусть забудет меня и будет счастлив. Пусть уходит.
На глазах девушки навернулись слезы.
В это время одна из «мамок» встрепенулась. Ее затуманенные глаза обрели осмысленное выражение, и она взглянула на Анастасию.
Как ни странно, убитое горем выражение лица и льющиеся потоком слезы, не насторожили старушку, и она, спустя уже мгновение, опять мысленно покинула этот мир, погрузившись в тот, что, судя по преклонным годам, явно ее заждался.
Зина лихорадочно думала, что делать. Живой и привыкший к действиям в экстремальных ситуациях мозг медицинской сестры военных лет, со скоростью мощнейшего компьютера последних лет прогонял десятки самых разных вариантов. Наконец она наклонилась в глубоком поклоне в сторону алтаря и обратилась к Анастасии.
- Я знаю, что 12 ноября свадьба. Ее не будет. Жених исчезнет 9 ноября, и никто его не найдет. Он останется жив, не волнуйся. Что бы не произошло потом, не волнуйся и стойко перенеси этот позор. Пока жива ты, жив и Никита. Мы, что ни будь придумаем, обязательно.
По пути назад Фролов все время молчал. Рассказанное ему Зиной, разрывало сердце. Он еще и еще раз разрабатывал самые различные варианты и тут же отвергал их.
Достичь своей цели без опасности пролития крови представлялось утопией.
Угрюмый и категорически отказывающийся общаться с кем-либо Фролов, заперся в одном из отсеков корабля.
Друзья так же собрались в отсеке и приступили к разработке планов организации побега.
Через пару-тройку часов, перебрав невероятное количество вариантов самых фантастических планов, все подустали и собрались отдохнуть.
- Да, блин, ни черта, что то не приходит путного на ум. А ведь надо бы поспешить пока татары Москву не сожгли. – Пробормотал Смирнов, устало потягиваясь и намереваясь поскорее добраться до койки.
В углу гулко икнул Велий, после чего Смирнов обратил внимание на внезапно наступившую гробовую тишину. Александр обернулся и вздрогнул. В отсеке, застыв в самых невообразимых позах, замерли друзья. И все смотрели в его сторону. У Смирнова похолодело на сердце, а внезапно отказавшие ноги заставили усесться на нижний край переходного люка.
- Какие, блин, нафиг, татары. Ты о чем? – Первым подал голос Поляков.
В следующее мгновение крепкие руки подхватили Смирнова и бережно плюхнули в ближайшее кресло. И вот, на Смирнова внимательно смотрят семь пар встревоженных и одновременно с этим безмерно любопытных глаз.
- Ну, я, это, хотел сказать, что во время правления Ивана Грозного татары сожгли Москву. Когда точно не помню, но ведь Грозный правил до 158-какого-то года, а сейчас 1570. Значит, в ближайшие годы такое должно произойти. Я это помню, так как случайно прочитал об этом.
- Где ?????? . . . Смирнов чуть не оглох от разом выдохнутого вопроса.
