Язычники - Другаль Сергей Александрович (читать книги онлайн бесплатно без сокращение бесплатно .TXT) 📗
— Не может быть… А как же вы?
— У тебя каюта с тройной звукоизоляцией, мы практически ничего не слышим. Ну ладно, Вася, ладно. Нимзияне тебя не только за это любят.
— Ну да, — вмешался космофизик. — Любят всегда ни за что и не по заслугам. Иначе что это за любовь.
— Давай прощайся.
— Чего там. — Вася был дико удручен. Он постоял с опущенной головой, потом махнул рукой, поглядел на нимзиян, столпившихся вокруг ящичка, и негромко сказал: — Рейвали клянс — в смысле, прощайте.
Мы сделали круг над становищем, и, когда были уже в километре от него, до нас снизу донесся вой карчикалоя, который потом был перекрыт храпением Васи. Нимзияне развлекались.
ЗАКОН РАВНОВЕСИЯ
Мы привыкли собираться у меня. Может быть, потому, что Клемма, мой домовый кибер, без устали наводит чистоту и уют в квартире. А уют все любят: и теорианский кот, и капитан, и сам Вася. А этот вечер был осенний, с запланированным моросящим дождем, и кот тихонько пел в два голоса, и Вася щурился на пламя камина, и моя умная Клемма приглушила светильники.
— Если говорить об искусстве, то я предпочитаю ваяние, — сказал Вася. — Живописец — он хоть расшибись, а из плоскости выйти не может. Объем передает только скульптура. Вообще, члены нашего экипажа — благодатный материал для скульптора. В Жмеринке на территории школы космопроходцев отличная скульптура Льва, ну где он бронзовый, десятиметровый и с гитарой.
— Что это ты обо мне говоришь, будто я уже помер? — сказал Лев. — А я, чтоб ты знал, жив!
Нам было ясно, к чему в конце концов Вася сведет разговор, но как-то было лень вмешиваться, пусть, думаем, доскажет. Вася повернулся ко мне:
— И ты тоже хорош, приятно смотреть. В позе роденовского «Мыслителя», в одной руке чья-то голова с обнаженным мозгом, в другой — скальпель, а ты этак задумчиво скальпелем в мозг тычешь. А у левой ноги учебник нейрохирурга-любителя. Мне нравится, хотя фигура несколько статична. Жаль, что цвет и фактуру волос не передает. — Это он подпустил шпильку в мой адрес.
Ну все, думаем мы, сейчас Вася перейдет к динамике и на том иссякнет. Вася продолжал:
— Будем справедливы. Хоть и не совсем скромно говорить, но самая динамичная из всех виденных мной скульптур — это та, на Теоре. Я там, если помните, стою у ворот в бутсах и футболке со скрещенными на груди руками и отведенной для удара головой.
Васе было чем гордиться: удар головой от своих ворот через все поле увенчался победным голом. Аборигены на Теоре о Васе слагали саги.
— Мы помним, Вася, — ласково сказал капитан. — Мы все помним. И как ты спас нас на Сирене, и как достойно вел себя на Эколе. И что, несмотря на спелеологические увлечения, собрал наиболее впечатляющий материал о быте туземцев на Нимзе. Но что касается Афсати, то, конечно…
— А что Афсати? — Наш коренастый Вася обиделся. — На Афсати не только меня сбили с толку эти совпадения. Хотя я согласен: то, что для Льва, скажем, простительно, то для меня недопустимо. Но я хотя бы не стал загадкой природы. — Он покосился на мою шевелюру. — Было бы негуманно предъявлять к вам такие же требования, какие я предъявляю к самому себе…
Действительно, планета Афсати поначалу не предвещала никаких сюрпризов. Человека здесь мы не обнаружили, а были леса, в которых еще ни разу не раздавался топор дровосека, обремененного большой семьей. Разноцветные леса были густы и вездесущи, и мы были вынуждены устраивать наш лагерь на склоне потухшего вулкана. Рядом, у его подножия, плескалось безбрежное пресное озеро с редкими скалистыми островами. Сверху оно казалось почти круглым. Человеку, ежели он куда-то уходит, надо куда-то вернуться. Для этого и базу вокруг катера мы соорудили. А устроившись, разбрелись кто куда для предварительной разведки окрестностей. Мы полагали — дня на три. В лагере дежурил на связи я, да под задержались капитан и Лев Матюшин.
Но уже к полудню Вася затребовал дисколет, и мы полетели за ним. Он ждал нас на берегу озера с исказившимся лицом.
— Взгляните, что я наделал!
Зверь лежал снежным холмиком на опушке леса: белый мех с муаровыми разводами.
— Это я его убил. Заряд джефердара был рассчитан на десять минут обездвиживания, и сначала он стоял как положено. Я снял его. Вот голограммы, смотрите. — Вася протянул кассету, рука его дрожала. — Он стоял, стоял… А потом вдруг упал и перестал дышать… Я — в лагерь — надо проверить все джефердары… Я этого себе никогда не прощу!
Мы удрученно молчали. Джефердар был абсолютно безопасен. Это не оружие, это прибор для обездвиживания — одним и тем же зарядом обездвиживается и мышь, и динозавр. Мощность заряда влияет только на продолжительность обездвиживания. Применение джефердара ни в одном случае не имело вредных последствий, а уж летальных тем более. Вы знаете, этические нормы не позволяют землянину убивать… и Вася был в сильнейшем эмоциональном шоке. Законы этики он всосал с молоком матери. Нам стало не по себе. После длинной паузы капитан сказал:
— Зверя мы забираем в лагерь. Ты, Вася, иди на дисколет, мы погрузим без тебя. И не забудь джефердар.
Джефердар торчал в развилке, длинный шнур тянулся от его спускового крючка. Мы перестали смотреть на зверя, мы уставились на Васю.
— Ну да. — Вася сделал попытку улыбнуться. — Видите, жив остался. Только рука затекла, я, дернув шнур, не успел ее опустить и целый час стоял с протянутой рукой. Кстати, импульс не лишает сознания… Да. А вот хочешь убежать и не можешь. Жуткое состояние для зверя, которого мы изучать взялись. Не знаю, как вы, а я впредь палить в кого ни попадя поостерегусь.
Вот таков наш Вася. Богатырь не только физически. Он и нравственно недостижим. По нему даже равняться не стоит, не получится. А ведь это мысль, хотя и не новая: все проверять на себе. И новое лекарство — зарази себя и вылечи. И правило для судьи — отсиди пару лет в тюряге, потом других сажай. Узнай на себе, каково это — драпать на исходе дыхания по степи ночью от машины в свете фар, может, не станешь за сайгаком и зайцем гоняться. Я нейрохирург-любитель и, увы, не могу сам себе сделать трепанацию черепа, а то бы, конечно, не преминул.
Васю и зверя мы доставили в лагерь. Зверь действительно не дышал и был холодный. Мне как биологу пришлось анатомировать его. Природа любит многообразие форм, сравните кошку и пчелу, ничего похожего. Но она, природа, экономна по сути своей и однажды найденное удачное решение использует несчетное число раз. Я это к тому, что и корова, и хек серебристый имеют кишки, глаза, ливер и мозги, хотя бывают и исключения, недалеко ходить.
Инопланетный зверь имел все, что зверю положено. Жвачное животное, но с одним желудком. Удивило мощное сердце и клыки — как у хищника. Мышцы странно пластичные, тягучие, что ли. Причину смерти я установить не смог. Внутренних кровоизлияний не обнаружил, следовательно, ни инфаркта, ни инсульта у зверя не было. Когда я доложил результаты вскрытия, все задумались.
— Значит, не от испуга? — сказал Лев, почесав затылок, и стал утешать Васю, он его всегда утешает. — А может, этому зверю всего час жизни оставался, может, он с минуты на минуту должен был умереть от старости. А тут ты со своим джефердаром.
— Так что? — спросил капитан. — Зверь инопланетный, а анатомия, значит, земная?
— Не совсем, — сказал я. — Есть и отличия. Вдоль хребта тянется странное образование, мне не ясны его функции, но, судя по тому, что оно сплошь пронизано нервами, без него организму не обойтись. И еще. Вся поверхность шкуры покрыта порами. Я было подумал, что это выходы потовых желез, но отказался от этой мысли: не могут потовые каналы иметь диаметр чуть ли не миллиметр. У него, если так можно сказать, ситоподобная шкура на тончайшей сплошной подложке. Правда, под мехом дырки не видны.
— Я ж говорю — от страха, иначе с чего б мелкодырчатая?
Вася усматривал связь между страхом и дырками в шкуре, мы — нет. Мы сильно задумались, но ничего вразумительного придумать не смогли. Наш опыт показывал, что, несмотря на многочисленные общие с земными черты инопланетного зверья, ну там наличие голов, зубов, скелета, хвостов и прочего, всего не перечислить, всегда имелись какие-то особенности. Зачастую они ставили нас в тупик, и мы улетали, оставляя загадки неразгаданными. Думать, что зверь дышал шкурой, не приходилось, слишком уж могучие легкие были у него. Так чего ж он, голубчик, откинул копыта, с какой причины? Эту загадку разгадать мы были обязаны, хотя бы из-за Васи.
