Затерянный мир (илл. Л. Фалина) - Дойл Артур Игнатиус Конан (читать книги онлайн полные версии txt) 📗
Билл Сканлэн заглянул ко мне в лабораторию. Всегда беззаботный Билл казался необычно взволнованным.
— Послушайте, мистер Хедли! — сказал он. — Эту штуковину уже опустили в нижний отсек корабля. Вы полагаете, что босс собирается погрузиться на дно?
— Знаю наверняка, Билл. А я собираюсь составить ему компанию.
— Вы оба сошли с ума, если задумали такое. Я буду жалким типом, если позволю вам совершить это без меня.
— Это тебя не касается, Билл.
— Неужели? А я вот думаю иначе. Я пожелтею от зависти, если вы не возьмете меня с собой. Ребята из «Мерибанка» послали меня наблюдать за механизмами. Если механизмы опустятся на дно океана, значит, и я последую за ними. Билл Сканлэн не оставит свои железяки без присмотра. Даже если все вокруг будут считать, что он тронулся умом.
Спорить с Биллом было совершенно бессмысленно. Еще один сумасшедший желал присоединиться к нашему небольшому клубу самоубийц. Мне оставалось лишь успокоиться и ждать дальнейших распоряжений.
Ночь прошла в интенсивных приготовлениях. Только после завтрака мы смогли наконец проникнуть в камеру и оглядеться. Стальная клетка была наполовину опущена в фальшивый проем, вырезанный в днище «Стратфорда». Мы один за другим забрались внутрь по трапу через верхний люк. Люк наглухо задраили и завинтили за нашими спинами после того, как капитан Хави, нахмурившись, крепко пожал каждому из нас руки. Затем клетку опустили еще на несколько футов вниз, закрыли крышку и запустили в отсек воду, чтобы испытать, насколько наш аппарат пригоден для плавания. Камера прекрасно выдержала испытание. Каждый шов был точно подогнан, течи не наблюдалось. Люк в днище раздвинулся, и мы повисли над бездной под самым килем корабля.
Кабина оказалась очень удобной. Я восхищался тем, как тщательно продумана каждая мелочь. Электрическое освещение еще не включили. Ярко светило субтропическое солнце. Солнечные лучи преломлялись в бутылочно-зеленой воде. Мягкий свет проникал внутрь кабины сквозь стекла иллюминаторов. Небольшие, юркие серебряные рыбки мерцали то тут, то там, словно сияющие полоски на зеленом фоне. Вдоль стен по периметру кабины расположились диваны. Над диванами матово поблескивали циферблат глубиномера, термометр и прочие приборы. Под диванами были спрятаны баллоны с резервным запасом сжатого воздуха на случай, если проводящие воздух трубки подведут нас. Концы этих трубок уходили к потолку, рядом с ними висел телефонный аппарат. Мы услышали траурный голос капитана:
— Вы не передумали опускаться?
— С нами все в порядке. Мы не передумали, — нетерпеливо ответил доктор Маракот. — Опускайте осторожно. Пусть кто-нибудь все время дежурит у телефона. Я буду сообщать обстановку. Когда мы достигнем дна, оставайтесь на месте, до тех пор пока не получите следующих инструкций. Трос не рассчитан на большое натяжение, но медленное движение, пару узлов в час, ему вполне под силу. А теперь — вниз!
Последние слова он выкрикнул, как безумный. Это был величайший момент в жизни доктора. Сегодня сбывались его многолетние мечты. На мгновение меня пронзила мысль о том, что мы находимся во власти хитрого маньяка, владеющего даром убеждения. Билл Сканлэн, видимо, подумал о том же. Он взглянул на меня с грустной улыбкой и неуверенно почесал лоб. Но после этой дикой вспышки Маракот немедленно пришел в себя. На самом деле достаточно было взглянуть на порядок вокруг нас, увидеть, с какой тщательностью продуманы мельчайшие детали, чтобы понять: опасения о душевном здоровье профессора не имеют под собой оснований.
Сейчас наше внимание было приковано к удивительным впечатлениям, которые сменяли друг друга каждую секунду. Стальная клетка медленно опускалась в неизведанные глубины океана. Светло-зеленая вода превратилась в темно-оливковую. Затем цвет стал гуще, окрасился в синий. Густой синий уступил место еще более темному, почти фиолетовому. Мы опускались все ниже и ниже: сто футов, двести футов, триста… Клапаны работали идеально. Наше дыхание оставалось свободным и естественным, как на палубе судна. Стрелка глубиномера медленно двигалась по светящемуся циферблату: четыреста футов, пятьсот, шестьсот…
— Как ваши дела? — заревел взволнованный голос в трубке.
— Лучше не бывает! — закричал Маракот в ответ. Становилось все темней. Неожиданно серые проблески сменились полной темнотой. — Стоп машина! — скомандовал наш предводитель. Лебедка остановилась. Мы повисли на глубине семи сотен футов от поверхности океана. Я услышал, как щелкнул выключатель. В следующее мгновение нас залили потоки яркого золотого света. Лучи проникали наружу сквозь иллюминаторы, освещая пространство вокруг аппарата. Мы прильнули к толстым стеклам, каждый у своей стены. Перед нами открывалось зрелище, которое еще не было доступно ни одному человеку.
До сего времени эти глубины были известны лишь благодаря некоторым видам рыб, слишком медлительных, чтобы увернуться от громоздкого трала, или слишком глупых, чтобы избежать сети. Сейчас мы видели удивительный подводный мир таким, каким он был на самом деле. Если целью творения являлся человек, то почему океанские глубины населены гуще, чем земля? Широкие морские просторы, расстилавшиеся перед нами, по оживленности не уступали Бродвею субботним вечером или Ломбард-стрит в рабочий день после полудня. Мы миновали верхние слои, где рыбы либо бесцветны, либо обладают обычной морской окраской: ультрамарин сверху, серебро снизу. На глубине нас окружали создания всевозможных немыслимых форм и расцветок, все, чем только может удивить море. Деликатные лептоцефалии проносились сквозь коридор света, как ленточки из серебра. Змееобразная мурена лениво изгибала длинный хвост. Черный морской еж, у которого только и есть, что острые колючки да широкий рот, глупо глазел на нас. Время от времени к иллюминатору подплывала каракатица и пялилась на нас по-человечески злобными глазками. Иногда в поле зрения попадался явный представитель морских глубин, мелькала цистома или глаукус, оживляя картину, подобно цветку. Огромная золотистая макрель свирепо билась головой в иллюминатор, пока за ее спиной не появилась темная тень акулы. Невезучая макрель исчезла в зубастой пасти.
Доктор Маракот, как зачарованный, сидел с записной книжкой на коленях, заносил в нее свои наблюдения и что-то бормотал.
— Что это? Что это? — слышал я. — Не может быть, «chimoera mirabilis» Майкла Сарса. О Господи, лепидионг, и насколько я могу судить, новый вид. Обратите внимание на этого макруруса, мистер Хедли, его окраска отличается от окраски тех его собратьев, которые попадаются нам в сеть.
Лишь однажды профессор был застигнут врасплох: сверху с огромной скоростью мимо иллюминатора промелькнул длинный овальный предмет, оставив позади вибрирующий хвост, который растянулся вертикально вверх и вниз. Признаюсь, что в тот момент я был озадачен не меньше доктора. Загадку разгадал Билл Сканлэн.
— Сдается мне, что это олух Джон Свинни решил забросить рядом с нами лот, чтобы напомнить о себе.
— Верно! — захихикал Маракот. — Новый вид глубоководной фауны, мистер Хедли, с проволочным хвостом и свинцовым носом. Безусловно, необходимо постоянно замерять глубину, чтобы держать камеру непосредственно над подводной возвышенностью. Все в порядке, капитан! — закричал профессор. — Продолжайте спуск!
Мы продолжили погружение. Маракот выключил электричество. Нас снова окутала непроглядная тьма, светился только фосфоресцирующий циферблат глубиномера, стрелки которого отмечали последовательное падение. Лишь легкое покачивание указывало на то, что мы движемся. Беспокойное движение стрелки свидетельствовало о том, в каком ужасающем, в каком непостижимом положении мы находимся. Теперь, на глубине тысячи футов, воздух в кабинке становился спертым. Сканлэн смазал кран вытяжной трубки, и дышать стало легче.
Когда стрелка показала тысячу пятьсот футов, мы остановились и вновь зажгли свет. Перед иллюминаторами промелькнула большая темная масса. Мы не успели определить, что это: меч-рыба, или глубоководная акула, или же какое-либо иное чудовище неизвестной породы. Доктор поспешно выключил освещение.
