Собрание сочинений в девяти томах. Том 9. Клокочущая пустота - Казанцев Александр Петрович (библиотека книг бесплатно без регистрации TXT) 📗

Наутро, свежий, бодрый, словно и не проведший ночь без сна, Сирано спрятал в сумку свои бумаги с «Формулой и сонетом Франсуазы», торопясь выйти из дома, словно до полудня оставались считанные минуты.

Правда, ему предстояло пройти через весь Париж с окраины, где ютились де Бержераки после пожара их шато в Мовьере. Шел Сирано в столь же приподнятом настроении, как и после первой подаренной ему Лаурой ночи неистового счастья. Теперь он снова летел, едва не отрываясь от земли, как при потере веса в ракете Тристана. Припрыгивая при каждом шаге и что-то напевая, он встречал не удивленные, а приветливые взгляды милых, любезных прохожих. Куда только делись озабоченные горожане, сторонившиеся скачущих всадников и карет с гербами. Сирано казалось, что все, все готовы заключить его в объятия, разделить с ним торжество по случаю сделанного открытия и радость предстоящих встреч с метром и с женщиной, обещающей ему счастье и не отвернувшейся от него ни прежде, ни теперь. И с удесятеренной силой готов был Сирано отдавать всего себя служению людям.

Конечно, он доберется до улицы Медников раньше назначенного срока, можно посидеть на берегу Сены побродить по знакомым улицам, полюбоваться Лувром и Нельской башней, вспомнить былое.

В этот день, как и 45 лет назад, в Париже цвели каштаны. Сирано вдыхал их пьянящий аромат, и ему казалось, что они расцвели именно для него.

Улица Медников не стала шире с траурного для Франции дня 14 мая 1610 года, когда по ней между повозками едва продвигалась королевская коляска, на подножку которой вскочил натравленный иезуитами на Генриха IV злосчастный Равальяк, ударом кинжала покончивший с неугодным королем. Теснота здесь прежняя, как и почти полвека назад.

Сирано приходилось пробираться у стен домов. Он приближался к трактиру ровно в полдень, решив на этот раз встретиться с Франсуазой уже после того, как метр Ферма узнает о «Формуле Франсуазы» и одобрит открытие, и эту победу он поднесет Франсуазе.

Повозки словно нарочно сгрудились здесь, не позволяя Сирано обойти соседний с трактиром строящийся дом. Сирано не мог ждать, пока переругивающиеся возницы расцепят наконец колеса повозок и освободят проход, и скользнул под леса стройки, где возводили уже крышу.

На улице стоял такой шум и крик, как в Мовьере, когда горел шато отца, а Савиньон пробирался в горящий дом, чтобы вынести маленькую сестренку. Огненная балка свалилась тогда прямо перед мальчиком, чудом не задев его.

И в то же мгновенье, словно повторяя минувшее, балка, на этот раз не объятая пламенем, однако не менее тяжелая, свалилась с крыши, но не перед Сирано, а расчетливо прямо ему на голову.

Замертво упал философ и поэт на землю. Шляпа, залитый кровью парик и сумка отлетели в сторону.

На улице не сразу заметили происшествие. Однако возницы вдруг расцепили колеса и разъехались.

Первым к ушибленному Сирано подбежал сердобольный монах и заботливо склонился над ним, зачем-то пододвинув шляпу с париком и оттолкнув сумку с бесценными рукописями.

Как всегда в таких случаях, около потерпевшего собралась толпа зевак. Кто-то грозил кулаком рабочим на крыше, уронившим балку, одни предлагали вызвать лекаря, другие считали, что нужен не лекарь, а священник, чтобы умирающий успел покаяться и не попал в геенну огненную.

Монах, первым подоспевший на место происшествия, согласно кивнул головой в капюшоне и растворился в толпе.

Наконец решили попросить убежище для пострадавшего в соседнем трактире.

Через минуту оттуда выбежала встревоженная Франсуаза и, узнав распростершегося на земле Сирано, с рыданьем бросилась к нему, прикрыв его лицо своими распустившимися волосами.

Ее едва оттащили, чтобы перенести тело в трактир.

Франсуаза предложила лучшие апартаменты для приезжающих, где она будет выхаживать пострадавшего.

Вносили безжизненного Сирано неуклюже, толкаясь и мешая друг другу. В особенности на лестнице.

Франсуазе сунули в руки шляпу с испачканным кровью париком.

Сумка исчезла.

И никогда ее содержание не стало достоянием людей, так ничего и не узнавших ни о «Формуле Франсуазы», ни о четвертом пространственном измерении, ни о последнем сонете Сирано де Бержерака…

Тяжкие дни наступили для безутешной Франсуазы, которая с нерастраченным женским чувством пыталась спасти не приходившего в сознание Сирано. Надежды на выздоровление лекари Франсуазе не оставили.

В своей благостной заботе о душе погибающего в трактир из монастыря св. Иеронима пришел аббат, отец Максимилиан с жирным печальным лицом и опущенными глазами, дабы принять покаяние умирающего.

Бедная женщина, подойдя под благословение иезуита, не подозревала, что вынуждаемое монахом у Сирано покаяние будет последним уничтожающим ударом церкви по вольнодумцу Савиньону Сирано де Бержераку.

Монах с послушником остались в трактире дежурить день и ночь в ожидании, когда несчастный придет в себя, чтобы окончательно быть раздавленным святой католической церковью.

Франсуаза, наивно верующая, воспитанная в почитании священнослужителей, больше всего теперь боялась, что Сирано умрет без покаяния и попадет в ад.

Когда он открыл однажды глаза, она обрадовалась за него, словно он встал на ноги.

Два месяца пролежал он без сознания в ее постели, ощущая, но не воспринимая первую в его жизни женскую ласку и заботу.

Франсуаза нагнулась к нему, заметив, что губы его шевельнулись.

– Что со мной? Где метр Ферма? Откуда ты, Франсуаза?

– Я все время с тобой после того, как бревно свалилось с крыши соседнего дома тебе на голову, мой любимый. А метр Ферма обещал приехать только осенью.

– Все ясно! – сказал Сирано и закрыл глаза.

Отец Максимилиан, предвкушая неотвратимую победу над духом вольнодумца, прислал послушника узнать, готов ли больной к исповеди, поскольку услышал, что Франсуаза разговаривает с ним.

Франсуаза склонилась к лицу Сирано, умоляя принести покаяние почтенному аббату из монастыря св. Иеронима.

Послушник ждал его согласия, чтобы позвать отца Максимилиана.

Губы Сирано зашевелились, но Франсуаза не могла уловить ни звука и в отчаянии обернулась к послушнику.

Неведомо как, «очевидно, велением свыше», как подумала бедная Франсуаза, послушник понял, что шепчет Сирано, и громко, излишне громко, так, что даже отец Максимилиан за дверью услышал, повторил, казалось, непроизнесенные слова:

Франсуаза в ужасе посмотрела на послушника, осмелившегося произнести кощунственные слова, а тот, закрыв узенькое лицо ладонями, с рыданьем выбежал из комнаты, столкнувшись в дверях с отцом Максимилианом, жадно ждавшим своего часа. Но иезуит этого часа не дождался. Савиньона Сирано де Бержерака не стало…

Послесловие к третьей части

Сирано де Бержерак заботой друзей, главным образом Кола Лебре, был похоронен в родном местечке Мовьер, рядом с могилой старого кюре, своего первого наставника.

Похороны были скромные. Новый кюре предусмотрительно опоздал на кладбище, боясь мести иезуитов. Шел унылый дождь.

Гроб, украшенный не цветами, а принесенными крестьянами спелыми колосьями былого урожая, опустили в свежую мокрую яму, когда, разбрызгивая лужи, подъехали одна за другой две кареты.

В одной вместе с Ноде прибыл герцог д'Ашперон, а в другой – неизвестная знатная дама.

Поспешивший к ней навстречу галантный Ноде помог ей, как старой знакомой, сойти на землю и, обходя грязь на тропинке, повел ее к могиле, на краю которой стояла Франсуаза.

Платных плакальщиц не нанимали. Только сестра Савиньона, монашенка, рыдала за всех и от всего сердца, заменив разбитую ударом при известии о гибели сына его мать Мадлен де Сирано-де-Мовьер-де-Бержерак. Ее выхаживал младший сын.