Волчья натура. Зверь в каждом из нас - Васильев Владимир Николаевич (книга бесплатный формат TXT, FB2) 📗
— И что же это означает?
— Только одно, господа: Варга прекрасно сознает, что имеющимися силами такую огромную территорию, как вся Туркмения, он не удержит. И он осознанно отступил. Без всяких сомнений — к Ашгабату. И вот тут-то и будет организована настоящая эшелонированная оборона. Наши аналитики склоняются к мысли, что преодоление этой обороны может растянуться от суток до недели.
— И что же вы намерены предпринять? В свете новых, так сказать, веяний…
— Окружить очаг сопротивления. Для начала — чтобы отсечь от Ашгабата Туран и воспрепятствовать… различным неожиданностям. Прочим. После чего можно будет заново проанализировать обстановку и пробовать разгрызть сию, с вашего позволения, сахарную косточку.
— Туран, как я понимаю, пока активных действий не предпринял?
— Пока нет. Во всяком случае, таких данных у меня нет. Я надеюсь, что морской десант от Красноводска и Гасан-Кули успеет воссоединиться с передовыми отрядами восточного крыла еще до того, как Туран сообразит, что мы начали.
— Сколько, по-вашему, понадобится времени на окружение?
— От сорока минут до двух часов. Вряд ли больше.
— Постарайтесь не мешкать без нужды. Сомнительно, что Туран прохлопал начало операции… Даже странно, что туранцы до сих пор не предприняли ровным счетом ничего.
Ей-богу странно. И вот еще что, генерал… Мы тут посовещались… И решили, что европейским штурмовикам будет полезно побарражировать вдоль туранских границ. Просто так, для острастки. Вы не находите?
Золотых нахмурился. Он решительно не представлял себе реакцию Турана на подобную акцию.
— Разумеется, — поспешил уточнить президент, — никоим образом не нарушая воздушного пространства Турана.
— Я буду готов ответить на этот вопрос, когда кольцо вокруг Ашгабата замкнется, — осторожно ответил Золотых. — До того штурмовики могут понадобиться для более насущных задач, нежели запугивание бездействующего Турана.
— Тогда примите мои слова в качестве рекомендованной меры. Настоятельно рекомендованной.
— Я вас понял, господин президент… господа президенты.
— Прекрасно. — Леонид Аношко и его высокопоставленные коллеги пока имели все основания быть довольными ходом операции. — Работайте, Константин Семенович! Канал связи ни в коем случае не прерывайте…
Золотых молча кивнул кристальному глазу селектоида-видеопередатчика и обернулся к снова возникшему на пороге отсека Чеботареву.
— Ну?
— Все, заслон под Чарджоу смят и рассеян, позиции заняты нашими пограничниками из читинского отряда. Готовятся форсировать Амударью. Передовые группы грузятся в махолеты, ударная группа наводит понтоны. Мост, кстати, спасти не удалось…
— Варвары, — пробурчал Золотых. — Взорвали?
— Нет. Заразили какой-то дрянью. Видимо, загодя. Несколько пролетов просто осыпались и рухнули.
— Что Красноводск?
— Продвигаются, но медленно. От моря противник оттеснен. Но трассу они отдают очень неохотно, все время контратакуют, буквально за каждый метр цепляться приходится. Жарко, наши не привыкли… А моряков слишком мало для внятной атаки.
— А давай-ка над трассой пару штурмовиков пустим, — предложил Золотых неожиданно для самого себя. — Как раз светать начинает. А?
— Можно попробовать, — сказал Чеботарев с некоторым сомнением.
Генерал немедленно прильнул к пульту связи с авиадиспетчером. Но он и слова не успел вымолвить — отодвинув Чеботарева, в проем люка втиснулся Олег Шеремет.
— Константин Семенович! Махолеты достигли основной линии обороны. Это в тридцати километрах от Ашгабата. Есть сбитые тральщики.
— Начинайте высадку! — скомандовал Золотых. — На позиции не лезть, сначала кольцо!
— Есть! — Шеремет мгновенно исчез.
«Бардак, — зло подумал Золотых. — С президентами нашими непрерывный канал, а со сводками по десанту Шеремет из соседнего отсека пешком бегает, ёрш твою медь…»
Наспех адаптированный под командный пункт грузовой махолет не мог вместить всю необходимую селектуру. А использовать уже ставший привычным штабной самолет в боевых условиях Золотых не решился. Даже под опекой европейских штурмовиков. А возможно, именно поэтому.
Ведь Эфа успела рассказать прелюбопытные вещи, из коих вполне могло следовать, что за ашгабатский переворот ответственен исключительно Европейский Союз. И что Европа, прикидываясь равноправным партнером по альянсу, на самом деле вынашивает тайные коварные планы.
Вот это, к примеру, рекомендованное поигрывание мускулами перед Тураном — что оно может означать? Помимо заявленного смысла? Ведь может же, черт возьми, может!
— Первый сброс! Десант начат! — доложили, причем опять из-за пределов отсека. Откуда-то из тамбура.
— Что Туран? — запросил Золотых службу наблюдения.
— Мертво, господин генерал! Ни намека на шевеление! По всей северной границе.
— Хорошо, — пробормотал Золотых. — Это хорошо. Может, и впрямь обойдется?
Операция «Карусель-2» набирала обороты и размах. Такая непохожая на предыдущую, на просто «Карусель». Чуть более трех недель — и как все изменилось…
Если бы генерал Золотых не был так занят, возможней он и задумался бы над тем, как порой бывает тяжко ощущать себя песчинкой в жерновах времени крутых перемен.
02: Зона аккумуляции
— У меня есть светильник, — сказала Ядвига, показывая Арчи упакованный в хрусткий плацентофанид стержень. — Ломать?
— Не надо, — сквозь зубы сказал Арчи. — Попробуем так.
И они побежали. Хотя нет, не побежали — в темном ущелье бежать означало искалечить себе ноги. Поспешили, так будет точнее. Поспешили прочь из ущелья.
Арчи включил «ночной взгляд». Он и так неплохо видел в темноте, но если не таращиться под ноги, а просто смотреть вперед, выхватывая камни у ног периферийным зрением, вполне получалось даже временами переходить на трусцу. Пока вновь не встречалась россыпь крупных желтоватых камней — ночью они казались просто светлыми.
Ядвига и не думала отставать; ее движения стали экономными и стремительными. Она сейчас очень напоминала харзу на охоте — те же нечеловеческая грация и отточенность каждого движения, та же неудержимость, сквозящая в каждом изгибе тела…
Ее Арчи тоже воспринимал периферийным зрением. Уголком глаза.
Медленнее, чем хотелось бы, но они все же продвигались к устью ущелья.
Никакие дисколеты больше не шныряли, заслоняя звезды, над головами. Никакие особые звуки не нарушали тишину летней ночи. Разве что потрескивали, остывая, окрестные камни, хныкал выше по склону шакал да на деревьях вокруг «Чирс» беззаботно скрипели на всю округу цикады. Еще доносился далекий и слабый плеск воды — это ниже по склону струя из артезианской скважины била в бетонную пиалу бассейна.
Когда ущелье достаточно раздалось, чтобы камни остались у стен, а посредине обнаружилась тропинка, Арчи перешел на настоящий бег.
Все это время он боролся с разнообразными предчувствиями. И понятия не имел — что сейчас увидит.
Незаметно ущелье сошло на нет — стены полого обратились основаниями двух соседних гребней. Арчи с Ядвигой взобрались на правый и на миг застыли.
Прожектора на стройплощадке волков исправно горели. Не вздымался к небесам дым, не буйствовало шальное пламя. И не похоже было, чтобы на Хендываре возникли какие-нибудь посторонние воронки…
«А с чего я взял, что будут воронки? — лихорадочно соображал Арчи. — Стратег хренов. В любом действии готов подозревать агрессию. Может, волкам просто помощь подоспела? Из космоса? Со спутника?»
На «Чирс» все тоже выглядело как обычно. Цепочка осветителей на периметре-мономорфе и на заградительной проволоке. Те же прожектора. Ярко освещенная проплешина у ворот. Огоньки в окнах, тусклые из-за света прожекторов, но вполне различимые.
— Пойдем! — Ядвига нетерпеливо дернула его за рукав.
Естественно, она увлекла Арчи к стройплощадке.
И снова бег, бег под уклон, сквозь духоту среднеазиатской ночи, сквозь тьму…
