Звезды — холодные игрушки. Дилогия - Лукьяненко Сергей Васильевич (книга читать онлайн бесплатно без регистрации .txt) 📗
Когда нас с рептилоидом вели по станции, она кипела как растревоженный улей. Носились по узким переходам черные береты — российские космические пехотинцы. Боевой пост, мимо которого мы прошли, был наглухо задраен — значит, введена готовность номер один и за ракетным пультом сидят наводчики.
Серьезно. Все очень серьезно. Страна тряхнула сединой, поиграла одрябшими мускулами и решила не выпустить из рук чужую технологию. Куда уж тут рыпаться. Сиди и смотри, отвечай на вопросы и кайся в грехах…
Я развернул узкий гамак, забрался в него. Псевдогравитация здесь совсем слабенькая, весу во мне сейчас было как в котенке. Тлела под потолком желтая лампочка, временами станция подергивалась — совершались какие-то маневры. Неужели обман не удался и заокеанские друзья сейчас устраивают выволочку нашему президенту?
Только волен ли президент отдать нас с рептилоидом всему человечеству? Эту операцию вела госбезопасность. Вряд ли она захочет делиться. А власть Шипунова сейчас вовсе не так устойчива, как в первые годы после переворота…
Мысли текли вялые, противные. Словно пробежал с рекордным результатом утомительный кросс, а тебе предлагают еще и поплавать в болоте. Как все было просто на Родине и у Алари. Тяжело и просто. А здесь вновь мышиная возня и меленькие интриги…
Вытянув ногу, я ткнул в кнопку телевизора. Плюсы крошечного помещения — все под рукой… или под ногой.
Худшего выбора я придумать не мог. Первый канал транслировал музыкальный конкурс. Певица, неуклюже покачивающаяся на сцене, петь не умела абсолютно. Не ее это было занятие, ей бы у плиты стоять или купальники рекламировать. Но никого это не трогало. Вопили у сцены фанаты и фанатки, благосклонно улыбались в жюри коллеги певички — часть из которых даже имела слух и голос. Второй канал я пропустил сходу — там шли новости, крупным планом показывали горящий вокзал. Четвертый канал порадовал меня политической беседой, сводящейся к тому, что все в жизни плохо, а надо бы жить получше. Пятый канал гнал рекламный ролик МВД. Замогильный голос за кадром вещал: «Вы можете нарушать закон — и тогда вам будут сниться кошмары по ночам! Вы можете быть честным гражданином — и хорошее настроение не покинет больше вас! Работники милиции имеют оружие и право применять его без предупреждения! Они хотят, чтобы все жили хорошо!» Нехитрый видеоряд состоял из мрачных небритых уголовников, белозубых смеющихся граждан и палящих в мишени милиционеров. Шестой канал, как обычно, крутил рекламу. Речь шла о новейших вакуум-памперсах трехсуточного действия. Я хотел было выключить телевизор, но тут на фоне улыбающегося ребенка в подгузнике появилось знакомое лицо — Анатолий Романов, пилот-инструктор «Трансаэро». Я остолбенел.
— Космические полеты — тяжелый труд, — сказал Толик. — Порой я провожу многие часы подряд, не имея возможности отойти от пульта. Раньше это было сопряжено со значительными неудобствами…
В глазах Толика блестел какой-то нездоровый огонек. Мамочка, сколько же ему заплатили?
— Теперь, с появлением вакуум-памперсов, мои проблемы решены… — обреченно закончил Толик. — Я взлетаю, выполняю джамп-перемещения, сажусь на чужую планету и возвращаюсь, не теряя времени на бытовые неудобства…
Я захохотал. Кончилась реклама памперсов, началась какая-то детская программа, а я все ржал, представляя Толика в памперсах за джамп-пультом. Нет, это же надо!
Открылся люк, и вошел-вплыл Данилов. Почему-то я представил полковника ГБ в тех же самых памперсах — «слежка за товарищами — тяжелый труд, порой»… — и мной овладел новый приступ веселья.
Данилов подозрительно уставился на работающий экран. Там скакали мультяшные звери и жизнерадостный голос напевал «Днем в понедельник спать неохота, только бездельник ляжет в кровать»…
Так и не разобравшись в причинах моего веселья, Данилов отключил телевизор.
— Там Толика показывали, — добродушно объяснил я. — Толика Романова. Он памперсы рекламировал.
Данилов уселся на опущенную крышку унитаза и сказал:
— Тесновато. Не находишь?
— Мне нравится. Показания пришел снимать?
Александр вздохнул.
— Петр, у меня есть предложение…
— Ну, — подбодрил я запнувшегося полковника.
— Работаем единой командой. Все обвинения против вас с Андреем Валентиновичем снимаются.
— А рептилоид?
— Его доставят на любую планету Конклава. Не понимаешь?
— Не совсем.
— Твоему деду предоставят тело. Нормальное, здоровое человеческое тело. Счетчик сбросит в него сознание Андрея Валентиновича.
Наши взгляды встретились.
— На Земле тысячи людей, чье сознание погибло, а тело еще живет. Те, кого не откачали после клинической смерти, например. Это не более аморально, чем трансплантация органов.
— И что сказал дед?
— Пока ничего. Я решил вначале поговорить с тобой.
— А что от нас требуется?
— Сотрудничество. Только сотрудничество.
— Прошло полтора часа, — медленно сказал я. — Всего полтора часа. А вы уже убедились, что корабль Геометров не собирается вам подчиняться.
— Да. Ты должен помочь нам, Петр. Ради Земли, ради страны — переступи свои позиции. Ты человек. Ты русский.
— А ты помнишь, что во мне — куалькуа?
Лицо Данилова не дрогнуло.
— Трудно было бы забыть, пока ты находишься в этом теле… Ну и что? Если он хочет выдвинуть свои условия — пожалуйста. Но насколько я понимаю, их раса занимает пассивную позицию… впрочем, как угодно. Пусть говорит. Мы вовсе не против союза с ними, с Алари, со Счетчиками. Но наши интересы не позволяют бросаться очертя голову на край света. Если Земля получит хотя бы десяток таких кораблей… мы сможем говорить с Сильными на равных.
— Ты веришь в свои слова?
— У меня нет другого выхода. И у тебя нет, Петр. Допускаю, что это решение тебе менее приятно, чем полет к Ядру, но альтернатива — еще хуже.
— И какая она, альтернатива?
Покачиваясь в гамаке, я был куда выше сидящего Данилова. Такая обманчивая, убаюкивающая позиция человека, способного диктовать условия… Правда, за открытым люком мелькала форма черных беретов, а податливость Данилова наверняка имеет границы.
— Судить тебя не будут, — спокойно сказал Данилов. — Тебя даже наградят каким-нибудь орденом, за участие в операции.
Участие! Мы пахали!
— Наградят — посмертно?
— Не валяй дурака. Тебя наградят и спишут на Землю, без права полетов. Ты будешь работать где-нибудь… слушать новости… пить научишься. И всегда будешь помнить, что твои товарищи пытаются что-то сделать… перехитрить незнакомую технику, переспорить чужих.
— А куалькуа? Вы пустите на Землю человека, в чьем теле — симбионт? Не верю!
Данилов покачал головой:
— Нам прекрасно известно, что по земле ходят десятки таких людей.
Мне показалось — или в глубине сознания раздался тихий смешок?
— Одним больше — одним меньше, — продолжил Данилов. — Если куалькуа меня сейчас слышит… я очень рад тому, что их раса лишена честолюбия. А любопытство — не порок. Альтернатива теперь ясна?
— Вполне.
Данилов ждал. А я молчал, хоть и принял уже решение. Долго молчал, пытаясь заставить полковника заговорить первым. Но он и не таких обламывал.
— Можешь сказать деду, что я согласился.
Данилов кивнул. Поднялся, придерживаясь за обрез люка. И сказал:
— Только одно, Петя… Извини, но мы будем вынуждены принять меры безопасности. Очень жесткие. Очень.
Глава 5
— Не думал, что такая штука существует в реальности, — сказал я.
Маша защелкнула на моей шее металлическое кольцо. С внутренней стороны оно было оклеено мягким фетром — и эта заботливость казалась особо трогательной — словно наточенное лезвие гильотины.
— А в реальности ее и нет, — сухо сказала Маша. — Только у нас.
Ощущение, что я читаю какой-либо дедовский роман о тоталитарном режиме, стало острым до безумия. Я поежился, словно пытаясь выбраться из стального воротника. Посмотрел на рептилоида. И дед, впервые с момента прилета на станцию, заговорил:
