Призрачный сфинкс - Корепанов Алексей Яковлевич (серии книг читать бесплатно .txt) 📗
Он был сам себе командир.
Коротко обрисовав печальную ситуацию, Майкл Савински принялся без всякого аппетита цедить мясной бульон, отрешенно глядя на серую переборку. Перед глазами у него проплывали каменные бока Марсианского Сфинкса, и он вновь и вновь старался разглядеть незамеченное, быть может, отверстие, в котором сгинул Аллан Маккойнт.
Ответ ЦУПа был вполне предсказуемым. Эксперту в категорической форме предписывалось прекратить погрузку и немедленно – немедленно! – стартовать. Бросать все к чертовой матери, улепетывать на корабль и ждать на марсианской орбите дальнейших указаний. Не возвращаться на Землю – а ждать.
В ЦУПе тоже еще на что-то надеялись.
«Вас понял», – лаконично отозвался Майкл Савински и запустил ни в чем неповинной тубой с остатками бульона в переборку.
…Он все-таки нашел в себе силы загнать контейнеры с золотом в грузовой отсек. Потом выбрался наружу и вновь попытался связаться с командиром – и вновь безуспешно. Солнце садилось, длинные черные тени сооружений Сидонии змеиными жалами протянулись по равнине, и тонкий, ненадежный купол неба, казалось, вот-вот готов был рухнуть вниз, открывая путь жyткой пустоте.
А вот сил на то, чтобы готовить модуль к взлету, у него уже не было, да он и не собирался заниматься этим. Какая-то странная, всепоглощающая апатия вдруг овладела им, и он стоял у открытого грузового отсека, безвольно опустив руки, и слушал шорох ветра, неравномерными волнами накатывающегося со стороны древнего давным-давно высохшего океана.
Внезапно ему представилось, что Марсианский Сфинкс только прикидывается безжизненной каменной громадой, а на самом деле он – коварное живое существо, хищник, тысячи лет терпеливо дожидавшийся добычи. Дожидавшийся – и дождавшийся наконец. Сфинкс пожрал землян и теперь медленно переваривал их в своем зловонном чреве.
Майкл Савински почувствовал озноб, со злостью плюнул в сторону исполина, поднялся по трапу в модуль и плотно закрыл за собой люк.
Пройдя в кабину модуля, он отключил рацию, не собираясь объяснять Земле, почему не выполнил приказ и вообще не желая никаких переговоров. Охваченный новым приступом апатии, он добрался до койки и обессиленно лег на спину, не снимая комбинезона. Ему было глубоко безразлично все и вся, включая собственную персону, которая теперь занимала его не больше, чем столкновение двух космических пылинок где-нибудь в созвездии Волопаса…
Впрочем, он отдавал себе отчет в том, что эта апатия могла быть защитной реакцией организма, своего рода аварийной подушкой безопасности для нервной системы, расшатанной случившимися трагическими событиями и непредвиденными физическими нагрузками.
Майкл Савински лежал, ни о чем не думая, и ему продолжала представляться монолитная зловещая громада.
…Его разбудили приглушенные звуки, похожие на чей-то голос. С трудом выкарабкавшись из черного колодца какого-то безнадежного сновидения, он разлепил тяжелые веки и тут же зажмурился от неяркого света настенного светильника, ощутив резь в глазах. Голова казалась неподъемной гирей, он не мог пошевелить ни руками, ни ногами – тело было совершенно вялым, а мозг, отравленный болезненным сном, никак не желал проясняться. Майкл Савински беспомощно лежал на койке в грузовом отсеке модуля, и слушал едва проникающие в его затуманенное сознание, доносящиеся словно бы издалека слова.
«Марсианские города – изумительные, неправдоподобные, точно камни, снесенные с горных вершин какой-то стремительной невероятной лавиной и застывшие наконец сверкающими россыпями…»
«Какие города? – неясной тенью проползла по дну сознания вялая мысль.
– Какие сверкающие россыпи? Нет никаких россыпей…»
Голос, ровный, шуршащий, затих, словно пересох от жары еле-еле заметный ручей, а потом зашелестел снова:
«Тихо на предутреннем Марсе, тихо, как в черном студеном колодце, и свет звезд в воде каналов, и в каждой комнате дыхание свернувшихся калачиком детей с зажатыми в кулачках золотыми пауками, и возлюбленные спят рука в руке, луны закатились, погашены факелы, и безлюдны каменные амфитеатры…»
Эксперт вновь попытался открыть глаза, но они никак не желали открываться, а сознание словно опутала прочная плотная паутина. Он не желал противодействовать этой паутине, у него просто не было сил, чтобы пытаться разорвать ее. Он продолжал неподвижно лежать, свесив pуку с койки, и все-таки сумел сообразить, что слышит какой-то книжный текст. Что-то похожее читала Элис командиру Маккойнту, когда все они проходили предполетную подготовку. Кажется, она даже называла имя автора, но Майкл Савински не мог вспомнить его – да и не был он в состоянии собраться, сконцентрироваться – призраки мыслей отрешенно разбредались в разные стороны как унылые погибшие души в безнадежных кругах Ада, описанного тем то ли гениальным, то ли полубезумным средневековым итальянцем…
Майкл Савински не был знатоком литературы – со школьных лет его втянул в себя водоворот Интернета.
«И сильный ветер погнал песчаный корабль по дну мертвого моря, – после короткого затишья продолжал голос, – над поглощенными песком глыбами хрусталя, мимо поваленных колонн, мимо заброшенных пристаней из мрамора и меди, мимо белых шахматных фигурок мертвых городов, мимо пурпурных предгорий и дальше, дальше…»
Это было красиво, и Майкл Савински, даже пребывая в тягучем полусне, оценил старания тех, кто готовил Первую марсианскую – вероятно, запись включалась автоматически, и звучала каждую ночь, способствуя, по замыслу специалистов-психологов, максимальной релаксации и созданию соответствующего психологического фона…
«Хорошая, наверное, задумка… по мнению специалистов… сказки о Марсе… динамик встроен в переборку… луны закатились… безлюдны каменные амфитеатры… песчаный корабль… прямо к Марсианскому Сфинксу…»
Майкл Савински вновь погрузился в глубокий сон, и ему снились голубые призраки, голубые дымки – высокие марсианские песчаные корабли под голубыми парусами.
Утром эксперт проснулся с тяжелой головой. Мышцы болели, словно он всю ночь таскал камни, а окружающее воспринималось отстраненно, как будто весь мир был отгорожен от него толстым стеклом. Воспоминания о миновавшей ночи забились в наглухо закупоренные норы и ничем не давали о себе знать; он даже не мог вспомнить, как добрался до койки.
Мысль о еде почему-то вызывала у него отвращение, но он все-таки заставил себя сделать несколько глотков мультивитаминной смеси – и смесь показалась ему абсолютно безвкусной. Не делая никаких попыток включить рацию и даже не заходя в кабину, эксперт, не надевая шлема, вышел из модуля под утреннее солнце.
Ничего не изменилось в окружающем пейзаже, только над хищным Сфинксом висела легкая белесая дымка. Стояло полное безветрие, не раздавалось ни единого звука, и за толстым стеклом, отделяющим Майкла Савински от внешнего мира, застыли уродливые конструкции – экскаватор, пустые контейнеры, вездеход; им было не место здесь, на этой древней равнине, видевшей в ночном небе над собой еще легендарный Фаэтон.
Эксперт присел на ступеньку трапа и приспустил «молнию» комбинезона. Он не собирался выходить на связь с Землей и не намерен был готовить модуль к старту. Он просто сидел и глядел себе под ноги. Потом поддал носком ботинка бурый гладкий камешек – тот со стуком закатился под широкий бампер марсохода.
Майкл Савински проводил его глазами и перевел взгляд на Марсианский Лик.
Да, он не ошибся в своем предположении. Исполин не был мертвым монолитом наподобие вытесанных в скалах египетских храмов, он жил какой-то своей таинственной жизнью, он менялся. Солнце освещало его, и в солнечных лучах на каменном боку, обращенном к модулю, серебрился над поверхиостью равнины безукоризненно правильный прямоугольник, которого – Майкл совершенно определенно знал это – не было там еще минуту назад.
Марсианский Сфинкс, вернее, то, что земляне называли «Марсианским Сфинксом», был способен на метаморфозы.
Майкл Савински почему-то совершенно не удивился и вообще не ощутил никаких эмоций; он продолжал оставаться за толстым стеклом и воспринимал действительность – или то, что казалось действительностью – с невозмутимостью комара, застывшего в куске янтаря. Встав с трапа, он вернулся в модуль и отвинтил от шлема фонарь. Зачем ему нужен фонарь, он не знал, но ему и в голову не приходило искать какое-то объяснение. Вновь спустившись на поверхность чужой планеты, он обогнул самодвижущееся четырехколесное устройство, и неторопливо эашагал по равнине к каменному колоссу с прямоугольником, сверкающим серебром, словно был морским судном, плывущим на свет маяка. Или мотыльком, летящим к смертельно обжигающей лампе.
