Щит времен - Андерсон Пол Уильям (читать полную версию книги .TXT) 📗
Мужчина, стоявший перед ними, был лет сорока, худощавый, с темными волосами, серебрящимися на висках. Атлетического сложения тело облачено в кожаный дублет поверх рубашки и узкие штаны. В руке он держал обнаженный меч. За его спиной застыли еще четверо вооруженных клинками и алебардами людей.
«Ого-го! Целое сборище!»
— Что случилось, синьор Джакомо? — Эверард вовремя опомнился и заговорил на германском диалекте. — Чем обязаны такой чести?
— Ни с места! — скомандовал рыцарь.
Он прекрасно владел и этим языком. Его клинок качнулся вперед, готовый пронзить или разрубить врага.
— Не двигаться! Иначе смерть!
«А мы, естественно, оставили свое оружие в дворцовой оружейной! При нас только столовый нож. Ну и, может быть, еще острота ума…»
— В чем дело, сэр? — задиристо спросил Эверард. — Мы — гости Его Светлости. Вы забыли?
— Молчать! Руки перед собой! Выходите в коридор!
В ход пошли алебарды. Острие одной из них почти коснулось горла Эверарда. Одно движение, и это такая же верная смерть, как от выстрела из пистолета, только шума будет меньше. Джакомо отступил на несколько шагов назад.
— Синибальдо, Германн! — Голос его звучал мягко, но тем не менее заполнил собой все пространство каменного коридора. — Следуйте за ними, каждый пусть стережет одного. И снимите с них медальоны, которые висят у них на шее, под одеждой. — Затем арестованным: — Будете сопротивляться — вы мертвы!
— Наши передатчики, — прошептал Новак на темпоральном языке. — Холл ничего про нас не сможет узнать.
— Никаких тайных языков! — отрезал Джакомо. И с усмешкой, леденящий холод которой обнаруживал едва сдерживаемое злорадство, добавил: — Скоро мы вызнаем все ваши тайны!
— Это реликвии, — произнес Эверард в отчаянии. — Неужели вы отберете у нас святыни? Берегитесь божьего гнева, сир!
— Святыни ереси или магии? — отпарировал Джакомо. — За вами вели более пристальное наблюдение, чем вы предполагали. Мы видели, что вы бормотали в них что-то, совсем не похожее на молитву. К кому вы взывали?
— Это исландский обычай.
Эверард почувствовал руку на шее, потом на груди, и цепочка с медальоном скользнула над его головой. Стражник, отобрав и нож, сразу же отошел.
— Разберемся. А теперь вперед! И тихо.
— По какому праву вы нарушаете гостеприимство, оказываемое нам императором? — требовательно спросил Эверард.
— Вы — лазутчики и, похоже, колдуны. Вы солгали, сказав, откуда приехали. — Джакомо поднял свободную руку. — Нет! Я сказал, молчать! — Он, должно быть, хотел на корню пресечь любые попытки сопротивления, сразу заставив их подчиняться. — У меня с самого начала появились подозрения. Ваши рассказы звучали не совсем правдоподобно. Я кое-что знаю о тех землях, из которых якобы происходишь ты, называющий себя Мунаном. Ты достаточно хитер и умен, чтобы провести Пьеро делла Винья, — если, конечно, не он сам тебе платит. Я пригласил твоего напарника и вытянул из него все, что ему известно. — Низкий, торжествующий смех. — То, что он якобы знает. Ты сошел на берег в Дании, Мунан, и нашел его на пристани, где он провел какое-то время. Так ведь? А он плел о раздорах между королем и его братом, между королем и епископом.
— О боже, сэр! — простонал Новак на темпоральном. — Я не знал, как лучше поступить, поэтому пытался выставиться невеждой, но…
Прежде чем Джакомо открыл рот и велел Новаку замолчать, тот, овладев собой, произнес на германском:
— Синьор, я — простой солдат. Откуда мне много знать о таких вещах?
— Ты должен знать, будет война или нет.
«Нас в Патруле остались единицы, — сверлила мысль сознание Эверарда.
— Мы не могли предусмотреть все. Карелу преподали общие сведения по истории Дании того периода, но это был наш вариант истории, в которой сыновья Вальдемара II начали вражду, а король восстановил против себя епископов, решив обложить храмы налогом, чтобы пустить средства на войну. В этом же мире Фридрих, верно, превратил Германию в государство более сильное, чем та неустойчивая коалиция в нашем мире, и запугал датчан так, что те сплотились, забыв о распрях».
В глазах Новака стояли слезы.
— Простите меня, сэр! — пробормотал он.
— Это не твоя вина, — ответил Эверард.
«Ты не смог избежать западни, поставленной проницательным и эрудированным противником. Тебя никогда не привлекали и не готовили к разведывательной работе», — думал Эверард.
— Я немедленно беру вас под стражу, чтобы вы не прибегли к помощи дьявола, — сказал Джакомо. — Его Светлость занят, как я слышал, но его поставят в известность при первой же возможности, и он наверняка тоже пожелает узнать, кому вы служите и зачем… особенно если это окажется иностранный подданный.
«Пьеро делла Винья, — понял Эверард. — Самый непримиримый соперник этого парня. Нет сомнений, Джакомо жаждет отыскать что-нибудь, бросающее тень на Пьеро. И, может быть, его идея совсем не так абсурдна. В конце концов, в моем мире Фридрих придет к заключению о предательстве Пьеро».
Сознание пронзила леденящая мысль: «Джакомо — потомок Лоренцо. Извращенная действительность словно защищает свое существование с помощью Лоренцо, который изуродовал нашу историю, а теперь настиг нас даже из могилы».
Он посмотрел в глаза Джакомо и увидел в них свою смерть.
— Вы слишком задержали нас, — произнес аристократ. — Вперед!
Эверард ссутулился.
— Мы ни в чем не виноваты, сир. Позвольте мне поговорить с императором.
«Никакого проку от встречи с ним не будет, только выведет на дополнительный круг пыток. Куда нас отправят — на виселицу, на плаху или на костер?»
Джакомо повернулся к ним спиной и двинулся к лестнице. Эверард поволочился следом, рядом с Новаком, который шел более уверенной поступью. Два стражника с саблями пристроились по бокам, люди с алебардами замыкали шествие.
Эверард резко выбросил руку вверх. Приемом карате он ударил ребром ладони по шее стражника справа, затем стремительно развернулся. Солдат, шедший следом за ним, закричал и попытался рубануть его алебардой с плеча. Эверард поставил блок, перехватив рукой древко. Это стоило ему сильного ушиба, но позволило вплотную приблизиться к неприятелю. Ребром ладони Эверард ударил солдата под нос, почувствовав, как крушатся под рукой кости.
Боевые искусства еще не скоро появятся даже в Азии, и хотя неожиданность сыграла патрульным на руку, одних лишь приемов самозащиты было мало. Двое стражников распластались на полу — то ли уже мертвые, то ли без сознания. Зато двое оставшихся и Джакомо отскочили на безопасное расстояние и готовы были броситься на них. Новак схватил оброненную саблю. Эверард потянулся за алебардой. Вторая алебарда со свистом рассекла воздух. Эверард чуть не остался без руки, но успел отпрыгнуть. Стальное лезвие чиркнуло по камню, выбив сноп искр.
— На помощь! — закричал Джакомо. — Убийцы! Измена! На помощь!
Нет смысла держать в секрете ставшее явным. Эти чужеземцы, простолюдины, уложили наповал двоих подданных императора. Уцелевшие солдаты Джакомо подняли крик. Эверард и Новак бросились к лестнице. Джакомо помчался следом. Отовсюду из комнат вдоль коридора выбегали люди.
— Нам никогда не вырваться! — выдохнул Эверард на лету.
— Бегите! — прохрипел Новак. — Я задержу их.
Они были на верхней площадке лестницы. Эверард, остановившись, повернулся к Новаку, отведя алебарду в сторону.
— Тебя убьют! — возразил агент.
— Нас обоих убьют, если вы не скроетесь, пока есть время! Вы знаете, как положить конец этому дьявольскому миру. А я — нет!
Пот тек по щекам Новака, мокрые волосы повисли сосульками, но он улыбался.
— Тогда этот мир исчезнет, словно его никогда и не было. Ты тоже уйдешь в небытие, — сказал Эверард.
— А чем это отличается от обычной смерти? Бегите, вам говорят!
Новак занял боевую позицию. Его сабля замелькала в воздухе. Джакомо размахивал руками перед стекающимися к нему людьми. На первом этаже его тоже слышали. Но замешательство там продлится минуту-другую, не более.
