Т. 05 Достаточно времени для любви - Хайнлайн Роберт Энсон (читать бесплатно полные книги .txt) 📗

Минерва, я немного схитрил. Я не сказал им, что Элен — девочка развитая во всех отношениях, и это заставило семейного доктора — то есть меня — сделать вывод, что она будет куда лучшей производительницей младенцев, чем ее мать, и сумеет благополучно родить первенца пораньше, чем Дора — Заккура. Я не сказал им, что у брата с сестрой больше шансов на здорового ребенка, чем дефективного. Я намеренно не стал этого делать.

А вместо этого развел лирику: дескать, какие восхитительные создания эти девчонки и какое это чудо, что они могут рожать детей; какие они замечательные и как должен гордиться мужчина, что может любить, ублажать и защищать их, в том числе от собственного безрассудства, поскольку Элен по глупости и нетерпению может повести себя как Плясунья. Поэтому не соблазняйте ее, мальчики, держитесь от нее подальше, как сейчас. Они обещали мне со слезами на глазах.

Я не требовал у них обещаний, но мне в голову пришла идея: пусть «принцесса» Элен посвятит их в рыцари.

Мальчишки ухватились за эту идею: «Повести о дворе короля Артура» были в числе книг, которые Дора прихватила с собой, потому что их подарила ей Элен Мейбери. Итак, у нас теперь были сэр Заккур Сильный и сэр Эндрю Мужественный, а также две дамы-кандидатки, ожидавшие срока с достаточным нетерпением. Изольда и Ундина знали, что, достигнув менархэ, они тоже станут «принцессами». Айвор был назначен пажом, посвящение ожидало его тогда, когда голос переменится. Только Эльф была еще слишком мала, чтобы играть в эту игру.

Я достиг своей цели — пока. Пожалуй, «принцесса» Элен была защищена в большей степени, чем ей бы хотелось: ей часто кланялись и именовали «прекрасной принцессой». Со своими сестрами я обходился без таких церемоний. Но еще перед первой годовщиной «дня Элен» с гор спустились три новых семейства, и кризис закончился. В том, что «принцессу» Элен первым разложил Сэмми Робертс, а не один из собственных ее братьев, сомнений не было, поскольку она немедленно все выложила матери — еще один пример влияния Элен Мейбери. Дора поцеловала ее и сказала, что она хорошая девочка. Сходи к папе, пусть он посмотрит на тебя. Так я и сделал. Можно не говорить, что все оказалось в порядке, ничего, собственно, не случилось. Но Дора некоторым образом контролировала ситуацию, так же как Элен Мейбери следила в свое время за Дорой. Дора давно мне сообщила об этом. И наша дочка забеременела лишь после того, как к замужеству достигла возраста Доры, хорошенько перед этим нагулявшись. Женился на ней Оле Хансен. Свен Хансен, Дора, Ингрид и я помогли молодежи обзавестись своим домом. Элен полагала, что ребенок от Оле, и, насколько я представлял, так оно и было. А чего беспокоиться? Незачем было беспокоиться и когда Зак женился на Хильде Хансен. В Счастливой долине известие о беременности было эквивалентно женитьбе: не помню, чтобы хоть одна из девиц вышла замуж, не представив предварительно подобного доказательства своих способностей. Во всяком случае наши дочери поступали именно так. Великое дело — иметь соседей.

(Опущено,)…не только притащил волынку через Бастион, но и умел играть на ней.

Я тоже когда-то играл и, хотя не прикасался к скрипке лет пятьдесят или около того, вспомнил кое-что, и мы стали сменять друг друга, потому что Папаша тоже любил поплясать. Выглядело все примерно так:

— Выстраивай их!

— Кавалеры, приветствуйте дам. Ту, что напротив. А теперь даму в углу. Теперь даму справа! Теперь свою даму. Веди ее на место.

— Все встают. Держи ее крепче! Ну, все сразу!

— Беритесь за руки, становитесь в кружок.

— Алеман налево! Хватит! Теперь назад и кружите!

— Первая пара — в Красное море! А теперь девушка в углу и кавалер справа. Кавалер из угла, правая дама… все кругом, и направо, и налево!

— Перерыв!

Ух, как мы тогда веселились! Дора научилась плясать, когда стала бабушкой, и плясала до тех пор, пока не стала прапрабабкой. Поначалу вечеринки происходили у нас, потому что дом наш был самым большим и достаточно удобным для такого сборища. Плясать мы принимались, когда начинало вечереть, и танцевали до тех пор, пока можно было различить партнера. Потом ужинали при свечах и лунном свете, пели и разбредались спать в комнаты, на крышу, в сараи, фургоны, и я что-то не слышал, чтобы кто-нибудь спал один. Чего беспокоиться, ежели где-нибудь в сторонке кто-нибудь позволяет себе чуточку вольничать?

На следующее утро чаще всего давали двойное представление труппы «Таверна и Русалка»: одна комедия, одна трагедия — потом те, кто жили подальше, начинали собирать ребят, запрягать мулов и уезжали, а ближайшие соседи помогали прибрать в доме, прежде чем снова приступить к тому же самому делу.

О, помню только одну неприятность: какой-то мужчина украсил свою жену синяком — в сущности ни за что, — и тогда шестеро оказавшихся поблизости выкинули его за ворота и заложили их на засов. Он разъярился настолько, что собрался и ушел вверх по великому ущелью к Безнадежному перевалу. Факт этот не сразу заметили, поскольку жена его и ребенок перебрались к мужу сестры и их ребятам, там они и жили с одним мужем; впрочем, подобный случай не был единственным. Никаких законов относительно женитьбы и брака, никаких законов, запрещающих что бы то ни было. Но синяк под глазом жены вызвал неодобрение соседей, что было равнозначно общественному осуждению, — худшего для поселенца не может быть, разве что линчевание.

Но мигранты были сексуально озабоченными и легко относились к этому делу. Высокий интеллект всегда имеет сильную сексуальную подоснову, а поселенцы в Счастливой долине прошли двойной отбор: сначала, когда решили оставить Землю, потом, когда рискнули отправиться через Безнадежный перевал. Короче, в Счастливой долине обитали действительно те, кто выжил: умные, умеющие сотрудничать, трудолюбивые, терпимые, позволяющие себе драться лишь по необходимости, а не из-за пустяков. Секс — вещь отнюдь не тривиальная, но драка — обычно штука неумная. Она свидетельствует лишь о том, что мужчина еще не повзрослел. Но подобное определение не подходило ни к одному из поселенцев — настоящих мужчин. Мы были уверены в себе и не нуждались в доказательствах. Среди нас не было трусов, воров, слабаков, грубиянов. Мало кто не ужился в колонии, их можно и не считать. Такие либо погибли, как та тройка, или же убежали, как тот идиот, который рассердился на собственную жену.

Редкие акты очищения всегда происходили быстро и без формальностей, и многие годы мы пользовались этим золотым правилом — неписаным, но тщательно соблюдавшимся.

В подобном сообществе бессмысленные табу относительно секса не могут существовать; они попросту не могли попасть в нашу долину. Конечно же, никто не собирался одобрять кровнородственные связи — поселенцы не были невежественными в вопросах генетики и контроля за рождаемостью. Но все же ко всему относились прагматически, хотя никто не утверждал, что инцест — вещь пустяковая, не имеющая последствий. Впрочем, была у нас одна девица, которая вышла за своего сводного брата и имела от него нескольких детей — полагаю, что он действительно был их отцом. Ходили разговорчики, но супругов не осуждали. Брак в любом виде являлся личным делом заключивших его партнеров и не нуждался в одобрении общества. Помню, две молодые пары решили объединить свои фермы, потом они построили дом побольше, сделали пристройку к самому большому дому, а другой превратили в амбар. Никто не интересовался, кто там с кем спит; все решили, что брак здесь заключен вчетвером, вне сомнения, еще до того, как они перестроили дом и объединили свое добро. Это никого не интересовало, кроме них самих.