Красные карлики - Белаш Людмила и Александр (книги бесплатно без txt) 📗
Узнать его Форту позволил цифровой анализ внешности. Бисайюге заметно преобразился – волосища расчёсаны тремя проборами, пряди перевиты лентами, убраны назад и прижаты сеткой, а голова – как бы в узде из плоских эластичных тяжей с выпуклыми бляшками и узкими пластинами цвета камня, сложным рельефным узором выступавшими на лбу, на темени и на висках. Второй муж Лучезарной был в огненно-красных штанишках до колен и в несуразно полосатой безрукавке типа болеро – тинисто-зелёный, оранжевый и бледно-голубой цвета; прочие гривастые не обузданы, а наряд их ограничен парой ожерелий, пластиковыми тапками на завязках и трусиками с передником. Эти прочие, жирно блестя солнцезащитным гелем, слушали и, хлопали глазами, сидя рядком на корточках и не вмешиваясь в торг.
– Земноводный, – проникновенно, с укором говорил Джифаренге, волею народа ставший глашатаем и ходатаем, – ты цену ломишь, а чего ты продаёшь? подножный корм! Два экю за кило.
– Три! Ты биндэйю о четверых ногах. Жена к вам снисходительна, берёт малую плату. Она у жрицы консультируется. Опасайся! Прекрасная Оййоте скажет – нельзя, неэтично кормить врагов, – и ни листочка не получите. Три экю. Свежая, вкусная травка! Листва! Плоды! Хочешь даром – лезь по стенке вниз и рви руками.
Биндэйю махали лапами, громко высказывались в духе оголтелого расизма, но соблюдали святость частной собственности и на флаер не лезли.
– Мораль нашего народа не пострадает, – выбралась из кабины Цанцукэ в такой же узде, короткой жилетке и юбчатых штанах. – Жрица великодушно позволила.
– Два экю семьдесят пять центов! последняя цена, – объявил Бисайюге. – Кто не соглашается, тот жрёт жирную противную тушёнку.
Многие завыли. Тушёнка с крупой давно стояли пробкой у всех в кишках.
– Два пятьдесят!
– Жена моя, мы улетаем?
– Если не согласятся – сейчас летим.
– Два семьдесят пять, и целуем богов! – отчаялся Джифаренге. – Покупаем пять центнеров.
– Кто купит шесть, – вкрадчиво пропела Цанцукэ, садясь на плоскость по-турецки, – получит бонус – десять литров локи…
– Шесть!.. бери шесть! – народ бушевал.
– …и музыкальный центр с большими, сильными динамиками.
– Уууу!!!
– Целуй богов, краснобрюхая! целуй, что будет без подвоха! Листья – без веток, лока – не разбавленная, музыка – наша, настоящая.
Цанцукэ извлекла из-за пояса резную статуэтку и почтительно облизала её.
– Половину вперёд. И ты, потная тряпка, целуй тоже.
Это было унизительно. Чтобы биндэйю, вдобавок десантник, клялся целованием на божке лайгито… но животы так подвело, что пришлось идти к врагам на поклон и соглашаться с их условиями.
– И я внесу, – порылся Форт в кармане, где лежали деньги. – Держи сотню от меня.
– Нет! – вдруг возопила лайгитская женщина – Не сметь!!
– То есть как это?.. – Форт задержал руку с купюрой.
Выглянул и Кайчеке, у которого голова тоже была обтянута лентами, усеянными россыпью полосок и кружков, похожих на каменные.
– Ты не платишь, – кратко молвил он. – С родичей мы платы не берём. Сколько тебе надо зелени, свояк?
Их обмен репликами стал центром внимания примолкшей своры пропотевших, злых и усталых биндэйю. На Форта смотрели кто хмуро и презрительно, кто уважительно, но все – с невольным изумлением. Ничего себе эйджи! Он – родня хэйранцев?.. неслыханное дело!
– Центнер. – Не постигая вполне суть сцены, Форт решил не мелочиться, а хапнуть крупно.
«Мёртвый, а прожорливый!» – подивился Кайчеке, но кивнул; этот знак согласия он выучил и применял правильно.
– Будет центнер. Через ваш час.
– Чума и лихорадка! как вы с ними породнились? – увивался Джифаренге возле хозяина. – Когда успели? я валяюсь! Капитан, вы меня убили!
– Ничего особенного, – уворачивался Форт, поскольку сам не мог ответить толком, но кое о чём начал догадываться… – После Полнолуния они ко мне подобрели, только и всего.
– О, не скажите! Не всем выпадает иметь с лайго свойские отношения! Ооочень редко наёмники в Джифаре с ними корешились, и если так случалось, то это был выигрыш. На Унте, в Джифаре скажете: «Я свояк Цанцукэ», или другой важной бабы – ни в чём отказа не будет. Если взяться с умом, их на любое дело запрячь можно. А если соврать. «Я свояк», и лжа всплывёт – за обман прирежут, не задумываясь…
Что-то мне это не нравится, – глухо заговорил он, поразмыслив молча. – Неспроста они здесь появились.
– Охотятся, наверное.
– Может оно и так, но… Эта мадам Мёртвая Голова без детей путешествует; вот что меня заботит. На работу по найму жабы всем семейством отправляются, чтоб денег побольше получить, а эти – нет. Боевые мужья, рабочие мужья – при ней, а дети где? Она жаба рожавшая – после жрицы заяву в полицию подписывала, всем известно; значит, не бездетная! И не простая, а царских кровей жаба, у такой обязательно есть дочка-царевна. Должна ездить с матерью, учиться мужиками править – а её нету! Припрятана! спросите, почему? я скажу – мать не хочет её риску подвергать, чтобы, если сама погибнет, меньшая сразу наследовала титул, обойму мужей и богатство. Выходит, что у них какое-то опасное задание. И эти сенсорные маски… – лицо Джифаренге задумчиво перекосилось.
– Да, я спросить хотел – что за национальные украшения у них на головах?
– Это, капитан, не украшения, а устрашения. Они их с наших сенсоров для инвалидов под себя скопировали. Наружные нервные контакты, съём команд с мозга.
– Связь с компьютером?
– И друг с другом! с чем угодно, с пушкой, с бластером, с навигацией… Обмен мыслями. В масках жабы мыслят вместе через сервер, как одно целое. Полная координация в бою. Вы думаете, мы их зря боялись?
Блок 8
В ожидании еды, богатой витаминами, свободные от несения вахты мученики Буш-2 разлеглись в тени трёхфюзеляжного флаера и предались сладким грёзам. Они авторитетно рассуждали о локе и неспешно спорили о том, что такое капает из флаера – желтоватое, прозрачное и пахнет керосином. Лежбище измождённых стенало, покряхтывало, чесалось и пыталось прогнозировать погоду – до или после возвращения хэйранцев грянет дождь? Танцы в потоках проливня никого не прельщали. С другой стороны, дождик – неплохой шанс прополоскать одежду и помыться. Гилей выше агрегата; если вдарит молния, то самое большее в трубу.
Небесный простор наверху и нега – та особая нега, что приходит на седьмом часу непрерывного рытья траншей – располагали к бездумным и мирным забавам. Скажем, незаметно принести миксомицета, завернув в рубашку, и подпустить кому-нибудь под голову. Крик, веселье, жизнерадостные комментарии! Можно поклянчить выпивку у зверобоев, прибывших на трёхфюзеляжнике, и выслушать их деликатные ответы.
– Выметайтесь, живо! Развалились, как у себя дома!.. Кто-нибудь, протяните мне шланг, я их смою.
– Ааа, водичка даром! Гууу, холодненькая! Поливай, бородатый!
– Э, гляньте! У них есть чисто чёрный! вылитый рэсю! Тарутак, смотри – твоя родня!
Поварёнок фыркнул и отплюнулся. Обритый чернокожий силач с нарисованной на респираторе клыкастой пастью спрыгнул, подбоченился, глядя на незваных инородцев, копошащихся в тенёчке. Насчёт бинджи ещё как сказать, а вот против рэсю он годился.
– И откуда вы, такая рвань, сбежали? – начал он ритуал знакомства с того, кем видит своих собеседников. – Не иначе, со штрафного завода. Наниматься хотите? А с чего вы взяли, что я вас приму? Мне слабаки не нужны.
– Силища у нас огромная, – охотно отвечали лежащие. – Давай бороться, дядя Чёрный. Кто тебя сломает, тому карточку оформишь. Будем у тебя охотиться! Вон тот, ногу задрал – Джифаренге, пасть дракону разрывает…
– А через губу он переплюнет?
– Я по пустякам не напрягаюсь! – зычно гаркнул Джифаренге, перебирая остаток денег и смекая, на что их хватит. – Налей мне маленько, тогда встану.
Чёрный, сев на опорную лыжу, принялся изобретательно срамить биндэйю, а те сообща пытались опровергнуть его доводы и перечисляли недостатки эйджи. Так, в солнечном пылу и покое, протекало время. Монтерен за два экю нанялся тянуть от флаера заправочные рукава. Наконец в небе появилась «Орта» госпожи Цанцукэ, и ленивцы, распластавшиеся под флаером Чёрного, вскочили и запрыгали, вопя, словно «Орта» могла прошелестеть мимо:
