Мир приключений 1983 г. - Беляев Александр Романович (книги читать бесплатно без регистрации полные .txt) 📗

Америку Брэдбери не увидишь с высоты, в иллюминатор самолета. Хорошо осматривать эту страну из окна поезда, с неспешным перестуком ползущего из одного ее конца в другой.

И опять лучше всего предоставить слово самому Брэдбери:

«Мы летаем высоко и с высоты ничего не видим, а потом еще удивляемся, отчего люди живут в таком отчуждении.

Нет уж, дайте мне поезд, чтобы я мог увидеть, узнать, глубоко почувствовать и пережить историю нашего народа.

…Сидя в поезде, вы можете мысленно участвовать в прокладке дорог, заводить фермерское хозяйство, возделывать землю, рубить для изгородей лес, строить стены из камней, разгонять мрак ночей, зажигать лампы в одиноких хижинах или вдруг воздвигать большие и малые города и затем по сторонам глядеть на все это, ощущая волнующее чувство гордости.

За свою жизнь я создавал такую страну тридцать или сорок раз. Благодаря поездам я изучил пути, по которым наша нация шла с момента своего рождения до зрелых лет, и они знакомы мне, как извилины на моей ладони».

Много лет спустя, в 1964 году, документальная лента «Американское путешествие», снятая по сценарию Брэдбери, стала едва ли не главным «гвоздем» национального павильона на Всемирной выставке в Нью-Йорке. И тем же летом вместе с двумя дочерьми Рэй Брэдбери совершил трогательное путешествие в Уокиган, город своего детства.

Но все это будет позже, пока же, в мае 1927 года, — еще одно путешествие: вместе с семьей Рэй возвращается обратно в Уокиган.

Снова грустное и радостное перемешано друг с другом: умерла от пневмонии годовалая сестренка Лиз и чуть было не утонула в озере Мичиган двоюродная сестра (в раннем рассказе «Озеро» Брэдбери опишет и этот эпизод), — но год принес с собой и новые радости, непременные спутники беззаботной мальчишеской жизни: игры, тайны, «зарытые сокровища» и «стычки с индейцами», бесконечные «прерии» и «труднопроходимые джунгли». Как все это легко представить себе в семилетнем возрасте, лазая по городским пустырям и окрестным рощицам!

Так быстро и нескучно проходит осень, за ней — тягучие и темные зимние месяцы. Мальчик где-то прихватил коклюш, и на три недели его уложили в постель. Долгими вечерами, когда так не хочется спать, мать читает при свечах жуткие истории Эдгара По, а Рэй слушает затаив дыхание. Перед глазами его — серые подземелья, в которых едва слышны стоны замурованных узников, нетопыри, сомнамбулы, орудие пытки — маятник с острым лезвием на конце. А какие названия, как сладостно одно произнесение их вслух! Бочонок Амонтильядо, Маска Красной Смерти, да еще зловещий Дом Эшеров, погружающийся в темные, как ночь, воды озера… Будущему писателю надолго запомнились эти зимние вечера в отблесках свечей, и в его рассказах мы не раз встретим и самого «господина По», и многие порождения его темной, болезненной фантазии.

Но проходит зима, светлеют вечера, и вновь радостные весна и лето. Необычное лето: об этом лете 1928 года читатели Брэдбери знают так много, что и добавить-то нечего. В повести «Вино из одуванчиков» писатель сам все подробно рассказал — каким он был тогда, о чем думал, чем грезил и чего боялся.

Что из того, что исследователи не пометили эти летние месяцы в биографии Брэдбери никакими особыми приметами! Свершились события посущественнее тех, что вносятся в официальные биографии: в душе мальчика наступал перелом, приходило осознание себя самого и своего места в жизни. Только происходило это незаметно и тихо.

Герою повести «Вино из одуванчиков» Дугу — двенадцать лет, но мы-то знаем, что именно таким был тогда восьмилетний Рэй Брэдбери. И еще мы знаем, что за одно это лето он до дыр износил пару новеньких теннисных туфель.

И знаем, как внимательно, затаив дыхание слушал неторопливые рассказы стариков, таких же древних, как полковник Фрилей, — про давнишние битвы, про «Эйба» Линкольна и форт Самтер и про первых поселенцев.

Нам также доподлинно известно, как не прочь был Рэй, в компании сверстников, подшутить в ночь на 1 ноября, канун Дня Всех Святых, над соседями: напялив страшные маски — Смерти, Ведьмы, Скелета и прочих, — позвонить в дверной колокольчик в полночный час и, когда хозяева откроют, потребовать, согласно обычаю, замогильным голосом: «Угости или пеняй на себя!»

И по воскресным дням заглянуть на кухню, где уж непременно угостят блинчиками с медом или традиционным — только что из духовки! — яблочным пирогом.

И с шиком прокатиться на автомобиле, если кто подвезет. В десятый раз сходить на ковбойский фильм. Сбегать на станцию, поглазеть в сотый раз на проносящийся мимо экспресс. Не пропустить ни одного приезда цирковой труппы. И, презирая предупреждения старших насчет ангины, хватануть — сразу же, на одном дыхании — полбрикета сливочного мороженого. А то еще погрызть жареной кукурузы и выкинуть початок прямо на мостовую: какой же мальчишка в его возрасте «унизит» себя урной…

А сколько он всего не любил!

Дождливые дни и тяжелые предгрозовые ночи. Хмурых неразговорчивых незнакомцев, изредка появляющихся на улицах Уокигана. Зловещий овраг в лесу: ходили слухи, что там по вечерам бродит какой-то тип, которого мальчишки прозвали Одиноким (позже это реальное воспоминание детства выльется в целый эпизод в «Вине из одуванчиков»)… Иногда — школу, когда случалась выволочка от учителя, изредка — родителей, когда те становились чересчур строги. Мальчишек-забияк, которые, бывало, поколачивали не умевшего как следует драться Рэя. Болезни, несчастья, похороны.

Лето двадцать восьмого года он запомнил на всю жизнь. Почему именно это лето — ничем вроде бы не приметное, простое и радостное, каких немало наберется в жизни каждого подростка?

В книге об этом ни слова, и можно только строить догадки. Но вот осенью определенно случилось событие, которое подвело черту беззаботному и внешне бесцельному детскому существованию — и как знать, может быть, лето 1928 года действительно стало последним «детским» летом Рэя Брэдбери.

Осенью восьмилетнему мальчику впервые попал в руки журнал научной фантастики. Семя упало в распаханную почву.

Тут надо сделать временную остановку в нашем путешествии на «машине времени».

Мы еще вернемся в годы детства Рэя Брэдбери, увидим, как семя даст всход, и в самом конце нашей истории будем наблюдать появление зеленого ростка. Первые годы жизни Рэя Брэдбери в научной фантастике пройдут перед нами чуть позже, а пока остановимся и основательно «покопаемся» в той почве, откуда мы ждем появления стебля.

Творчество Брэдбери внушительно и многогранно и напоминает могучее дерево, ветвистое, с обширной кроной. И прежде чем исследовать ствол, ветви, не лучше ли разобраться в корнях?

Критики вечно попадали с нашим героем впросак: сколько раз его пытались «вогнать» в заранее придуманные схемы, называли то «научным фантастом», то «психологом-реалистом», искали истоки его творчества в мире сказки, в «готической» традиции, в американском романтизме. А он, словно играючи, мешал одно с другим, писал реалистические рассказы и строгую научную фантастику, а кроме того — сказки, пьесы, стихи… Даже тексты к комиксам сочинял с удовольствием, и это тоже, при ближайшем рассмотрении, не случайность.

Раздавали ему в изобилии и эпитеты: «наивный», «мрачный», «патриархальный», «добрый», «назидательный»… Но, поспорив, в одном все-таки сходились: в нем всего в избытке — и первого, и второго, и третьего.

«Научный фантаст» написал «Вино из одуванчиков» и полные скрытой теплоты рассказы об Ирландии и Мексике. «Реалист» на поверку оказывался с головой погруженным в мир ночных кошмаров, колдовства и сверхъестественного, в мир роботов, ракет и путешествий на «машине времени». «Певец патриархальной старины» громогласно, с поистине юношеским воодушевлением славил дерзкий звездный старт человечества, а потом вдруг становился мрачен и угрюм — и тогда на свет являлись рассказы, от которых веяло могильным холодком.