Путь к Вавилону - Керни Пол (книги бесплатно .TXT) 📗
— Я и представить себе не мог, что на свете так много гномов, — прошептал он, глядя на бородатые фигуры с горящими в сумраке глазами. В воздухе струился сизый дымок от разожженных курительных трубок.
Один из гномов поднялся с места и подошел к самому краю заполненного пламенем углубления в центре зала. Ростом он был выше большинства своих сородичей, седая борода пострижена коротко, на груди его кожаной куртки вышиты языки пламени, такие же точно, какие когда-то носил и Ривен: знак Сказителя. Гном помедлил, оглядел зал, на мгновение задержав взгляд на скамье, где сидел Ривен и возвышалась фигура Ратагана, такая громадная среди гномов в пляшущем свете пламени.
— Киргаерн, — шепнул кто-то из гномов-проводников. — Сказитель Кашнрим Джхаара.
Киргаерн оторвал, наконец, взгляд от сидящих в зале и, заткнув большие пальцы рук за широкий ремень, вперил свой взгляд в огонь, словно бы погрузившись в глубокий транс. За спиной у него Ривен заметил в колеблющемся свете задумчивое лицо Тормода.
Киргаерн заговорил.
— Вначале был Лик Воды, взирающий в темную высь. Под водой же были ил и камень, и опять — тьма. Недвижимой оставалась поверхность вод. Во тьму же под ней не проникал ни один луч света.
Голос его был негромким и низким, как голоса всех гномов. Но в нем трепетала некая интонация, что делала речь его мелодичной. Она лилась, словно музыка, а слова истории Киргаерн превращал в поэму.
— Но потом что-то зашевелилось в глубинах вод, сдвинулось и открыло глаза. И взгляд его встретил тьму. То был Гном и имя его было Моди.
Рукой своей толкнул Моди камень, и не знает никто, случайно то вышло или намеренно. Но камень сдвинулся под его рукой. Камень сдвинулся и толкнул другой, тот повалился и столкнул третий, и так продолжалось, пока шум и грохот камней не заполнил глубины вод, пока не заполнило их громыхание валунов и гул скал.
И это воистину было Начало мира. В темных глубинах начали шевелиться огромные глыбы скал и осколки камня, росли, разбухали и вновь распадались, но и разрушаясь они поднимались все выше и выше, пока не дрогнула поверхность вод, не раздалась, и вершина самой высокой скалы не поднялась над водой. Вслед за ней появились другие — острые пики скал, нагромождения зазубренных осколков, круглые бока валунов, серые наносы щебня и гальки — и вот среди вод во тьме вознеслась гора, и с мокрой ее головы и покатых плеч текла влага. И гору эту гномы назвали Арат Гор, Первая Гора. И была она столь высока, что вершина ее проткнула небесную твердь и проделала в ней дыру, сквозь которую вниз из миров по ту сторону тьмы пролился свет и окрасил первой зарей Лик Воды.
И тогда гном Моди голыми руками прорыл себе путь из глубин горы, и поднимался он все выше и выше, пока свет не залил ему глаза, а дуновение ветра не обласкало его лицо. И подивился он, глядя на творение свое.
Но вскипели пенной яростью океаны, ибо прогневались на Моди за то, что создал он землю, что сухой была она под ногами и оспаривала их главенство, и послали свои легионы — морские волны — на штурм горы, и воды обрушились на Арат Гор в неистовстве бури, грозя сбросить Моди с тверди. И камень стал поддаваться, и крошился он и разрушался под напором Вод. Гора оседала и рушилась, увлекая с собой Моди, и океаны смеялись, ликуя, предвкушая мгновение торжества, когда вновь они обретут безраздельную власть над миром.
И закричал тогда Моди сквозь рев и грохот волн, моля океаны умерить их ярость, и не губить его, и разрешить Горе жить. И вновь рассмеялись они и спросили, зачем бы им делать это? И попытался Моди договориться. Он предложил загадать загадку, но океаны презрительно расхохотались в ответ. Тогда он предложил им послушать песню, но океаны не пожелали песен. Наконец, он пообещал рассказать им историю — самую лучшую историю в мире. И стихли волны, и перестали биться о берег, и успокоились бурные воды, и океаны согласились выслушать его и сохранить ему жизнь, покуда история не завершится.
И начал Моди свой рассказ, и другого такого рассказа не будет уже на земле. Прошли годы, а он все сидел на холодном камне Первой Горы, и волны сбирались вокруг, чтобы не пропустить ни единого слова. И лился рассказ — первозданная повесть, первая, сказанная в этом мире.
Он говорил о воде, о гневе ее и величии, о мощи волн, поднятых бурей. А потом говорил он о синих просторах морей, чья тихая гладь сияет под солнцем расплавленным серебром. Говорил он еще о струящейся музыке бегущей воды, о родниках и ручьях, об озерах и реках, порогах и водопадах. И пока говорил он, из камня горы забили ключи, и один из них рос, набирая силу, пробивая дорогу сквозь камень и влажную грязь, и устремился к морю, дабы слить свои воды с ним. Так появилась на свет Великая река.
Он говорил о податливости глины и упорстве гранита. Он говорил о горах и утесах, долинах и лощинах, камнепадах и осыпях, и пока он говорил об этом, горы вздымались, подпирая Первую Гору — могучие хребты каменных братьев ее и сестер. Скалистые громады, озаренные светом первого дня. Гресхорн.
А история продолжалась. Он говорил о тепле солнца и плодородии почвы. И вокруг него все шевелилось — там, где скопилась сырая грязь, пустил побеги свои вереск, пробилась трава и расцвели подснежники, цветы, что появляются первыми после зимы. И пустили корни свои в самые недра земли и подняли к солнцу свои кроны дубы, сосны и ели. И под теплыми лучами солнца они тянулись вверх, а ветви их раскидывались все шире и шире.
И такова была сила слов Моди, что миры в поднебесье притихли, прислушиваясь, и столпились у дырок, пробитых в своде небесном вершиной Первой Горы и скалами, что восстали из недр ее. И пролился из отверстий тех свет, словно свет звезд. Но как только миры за пределами тьмы склонились над миром, где лился рассказ Моди, населявшие их существа вывалились из опрокинувшихся миров, застывших в напряженном внимании, и через отверстия в небе попали в наш мир, и упали на землю, что рождалась под ними. Так появились Исполины и виры, гогвульфы и гриффеши, лошади и люди. Они упали на землю, и лежали среди трав и древесных корней, и смотрели в недоумении на миры, из которых упали они сюда. Что им еще оставалось, как не поселиться там, где они оказались, и не сделать чужой этот край своим домом? И на земле этой, названной Мингниш, стали жить они и плодиться, и процветать. А история Моди все длилась.
Теперь поняли океаны, что Моди их обманул. Горы из истории его стали высокими и несокрушимыми, а земля — обширной и обильной. В гневе обрушились океаны на землю и стали крушить берега, стремясь уничтожить ее. Но было уже поздно. И до сих пор океаны крошат камень мира, превращая его в песок, стремясь поглотить его — этот мир. Возможно, когда-нибудь так и случится, но у мира еще есть время предотвратить это, познав магию древних.
История Моди подошла к концу, и он лег на спину, и жизнь ушла из него, потому что он отдал всего-себя без остатка, чтобы история его обратилась в реальность. И когда умер Моди, его оплакали горы. Они взяли кости его и захоронили их в созданной им земле. Из его черепа сотворили они холм Талскера, а из его бороды проросли дремучие леса и покрыли долину Великой реки. А жизнь, что была в нем, просочилась в каждый камень и каждую песчинку, и стала той магией, которой и держится этот мир.
Из костей Моди горы сотворили существ по образу и подобию его, и гномы открыли глаза и вышли на свет из могилы отца своего. Они поселились в горах, — как люди селились в лесах и долинах рек, — и углубились в темные расселины каменных недр в поисках магии — наследия своего отца.
Проходили века и эпохи, проходили и опадали, точно листья деревьев по осени. Гномы ушли еще глубже в горы, а люди Долов смирили леса, возвели крепости и построили города. И первый из их городов расположился на высоком холме Талскера у Великой реки. Число великанов сократилось, а племя их выродилось с годами. И стали они низкорослыми и злыми, обросли шерстью и потеряли свой разум. Превратились в создания снега и высоких вершин, в зимних разбойников, и были прозваны Снежными Исполинами, которых очень боялись.
