У начала времен (сборник) - Янг Роберт Франклин (книги онлайн полностью TXT) 📗

Слава Богу, я приснился ей опять!

С тех пор как я просыпался в пещере последний раз, прошло много, ужасно много времени. Очень много. Я чувствовал, как в реальном мире уходили дни и недели. Я должен вырваться из сна! Должен!

Могут ли персонажу сна самому сниться сны? Могу ли я, увидев во сне реального самого себя, действительно стать реальностью?

Но до сих пор мне еще не снились сны, но, возможно, сны придут в будущем.

Из этой ловушки не было другого выхода. Если я приснюсь самому себе в реальной жизни и стану реальностью, то смогу изменить свою смерть в Светлом Мире. Зная о том, что случится, я, когда время наступит, не стану выходить на поляну и поворачиваться спиной к жене.

Возможно, что лучше всего мне будет увидеть во сне момент выстрела в самца косули. Я выстрелю один раз, в горло, потом добью его вторым выстрелом, но не стану выходить на поляну. Рядом со мной будет стоять Черил с дробовиком наизготовку, и я скажу ей: «Пойди, посмотри, жив ли он еще?» И когда она выйдет на поляну, я застрелю ее.

Несчастный случай на охоте. Если ей удалось оправдаться в суде, то почему бы и мне не сойдет это с рук?

Сон опустился на меня, и я сосредоточился на моменте охоты. Я как можно яснее представил себя поляну. Представил, как на поляну выходит самец косули. Я представил, что рядом со мной стоит Черил. Два охотника. Поляна. Косуля.

Я увидел деревья!

Да, деревья!

Я не видел ни поляны, ни косули, ни Черил. Но это уже все–таки начало.

На этот раз я знал, что с тех пор как я приснился ей в последний раз, прошло ужасно много времени. Я чувствовал, как неуклюже работает мое застоявшееся сознание. Но снова заставил себя увидеть во сне деревья. И ковер листвы на земле. Да, я был почти рядом, рядом! Сон унес меня, и я изо всех сил сосредоточился на видении поляны. Я и Черил, мы вдвоем стоим на краю поляны. Косуля вот–вот выйдет из леса. На этот раз я должен буду вырваться!

Ковер листвы между деревьями копился, наверно, тысячу лет. Сверху — листва этого года. Под нею — прошлогодняя листва. Шагая по листьям, я пытался представить все эти бесконечные слои осенних листьев. С обеих сторон от меня поднимались деревья. Я оглянулся по сторонам, но нигде не увидел Черил. Одни только деревья окружали меня.

Впереди показалась поляна. Но это было неправильно. Я должен был выйти на край поляны вместе со своей женой. Я оглянулся по сторонам, направо и налево. Странным образом мне для этого не нужно было поворачивать голову. Нигде ни следа Черил. Я вдохнул и вышел на поляну. И только тогда увидел свою жену. И себя самого. Я целился из ружья в самого себя. Я пытался крикнуть: «Нет!», — но не смог вымолвить ни слова. Я повернулся, чтобы бежать. Грохнул выстрел, и ужасающая боль пронзила мое горло. Я рухнул на землю. Ружье в моих руках по–прежнему было направлено на меня. «Нет!» — попытался снова выкрикнуть я, но голоса у меня больше не было. В последнюю секунду я понял, что мне не спастись не только в Светлом Мире, но и в Темном Мире тоже.

Приглашение на вальс

Найденная им станция была построена до рождения ДеТойлиса и явно не в этом окраинном районе линзы Галактики. И тем не менее станция находилась здесь, обращаясь вокруг своей оси медленно и плавно, менее чем в сотне километров от носа патрульного корабля.

Для ДеТойлиса, человека двадцать пятого века, эта станция была подобием средневекового замка, внезапно представшего перед путником того времени. ДеТойлис находился в патрульном облете галактических окраин, где его целью было обнаружение цемпти — С–флуктуаций, которые иногда порождали фотонные штормы невиданной силы и противостоять которым родной мир ДеТойлиса пока что умел только предупрежденный заранее. Здесь, на окраине галактики, плотность расположения звезд становилась исчезающе низкой; здесь, почти под его локтем, зиял черный провал межгалактической пустоты, где на миллионы световых лет не было ничего, кроме бледного сияния бескрайней пустоты, простирающейся вплоть до трио облаков близлежащих галактик.

Станция, хотя и вращалась на фоне сияющего облака галактического скопления, была столь удалена от ближайшего светила, что сама воспринималась как полноправная звезда. Приборы слежения патрульного корабля сообщили, что станция движется по направлению к краю галактики, то ли по инерции, то ли все еще движимая собственными гипердвигателями, однажды снявшими станцию с орбиты и с тех пор, в постоянном или импульсном режиме, поддерживающими ее непрестанное продвижение в сторону беззвездного пространства. Словно в подтверждение длительности своего существования, станция несла на своем корпусе сетку шрамов, подтверждающих, что путешествие ее к границам галактики длится уже много веков. ДеТойлис не удивился, когда станция никак не отреагировала на его радио–призыв, но ощутил раздражение. По инструкции он теперь должен был приблизиться к станции, состыковаться с ней и исследовать — чего ему ужасно не хотелось делать. Что–то в облике станции — возможно странность ее конструкции — вызывало в нем чувство отвращения.

Он подлетел к станции ближе, и та выросла на его экранах. В настоящее время космические станции считались ненужной экстравагантностью, но так было не всегда. Перед открытием транс–перемещения Свейка, сделавшего возможным межзвездную экспансию, на материнском мире, Земле, были построены и выведены на орбиту тысячи таких устройств. Сначала станции были примитивными, но постепенно, по мере того как космические технологии развивались от периода детского сада к первому классу школы, конструкция орбитальных станций становилась все сложнее. В конце концов к процессу подключились частные компании, и в небесах начали появляться «старсиносы», «астрельсы», «салеттиты» и «старбарсы». Огромные и неуклюжие конструкции на современный взгляд — металлические замки, мало чем сочетающиеся со своим небесным окружением.

Когда станция заполнила собой экран полностью, ДеТойлис запрограммировал автопилот на поиск причала, затем вошел в причальный узел и состыковался. После этого надел скафандр. Прежде чем закрыть шкаф со снаряжением, он достал автоматическую отмычку, поскольку очень сомневался, что на станции будет кто–то, кто сможет впустить его внутрь.

Перед выходом он вооружился среднего радиуса действия резаком, но эта была стандартная процедура.

Станция была к нему так близко, что он видел на ее темном корпусе мириады отметин, оставленные удачливыми микрометеоритами. Нигде он не заметил шлюпок или катеров, и это был тревожный сигнал. Возможно, стоило перепрограммировать автопилот и срочно покинуть станцию. Но все его страхи оказались напрасными. На станции имелся сфинктерный шлюз Джеферсона, старого образца, состыковать с которым нос корабля автопилоту не составило труда. После того как загорелся посадочный сигнал, ДеТойлис прошел через внутренний и внешний шлюзы и вошел в шлюз станции. При помощи автоматической отмычки он миновал оба шлюза станции и без проблем вошел во внутренний коридор. Здесь обнаружил, что находится в коридоре, покрытом пурпурными коврами и залитом красноватым светом. Откуда–то издалека доносилась музыка.

Красноватый свет не имел определенного источника и словно бы изливался из стен и потолка, которые были того же пурпурного цвета, что и ковер. Но ДеТойлис был достаточно опытен. Исторически сложилось так, что люди со времен материнского мира из–за известного фрейдистского противоречия стремились скрывать источники света и в убранстве помещений обращались к стилю, взятому со страниц темного прошлого. Что касается музыки, то это безусловно была запись, включавшаяся, вместе со светом, при открытии входного шлюза.

На инструментальной минипанели, установленной в шлеме прямо напротив его глаз, появилось указание на то, что воздух на станции вполне пригоден для дыхания, что температура на нормальном уровне и гравитация в два раза превышает уровень в патрульном катере. Он принял к сведению разнообразную информацию, о которой сообщило ему табло на щитке шлема и потяжелевшее тело. И тем не менее не стал снимать скафандр. Приборы его скафандра в любом случае не были полностью безошибочными и всезнающими, тем более что нужды снимать скафандр у него все равно не было.