Великое Лихо - 2 - Волков Сергей Юрьевич (е книги txt) 📗
Владыки Земли.
Сидели на елках, перекликались. Дождь пополам с песком, что шел почти беспристанно из низких буробрюхих туч, изредка сменялся пронизывающим ветром, и тогда огромные волны захлестывали хлипкие людские убежища. Мутная, грязная вода заливала всех с головой, мочила и без того насквозь мокрую одежду. Ни еды, ни огня, вместо неба - мрак, вместо земли - хлябь, но все же они были живы, а пока человек жив, ему надо надеятся...
Руна с Луней теснее прижались друг к другу, прикрываясь распоротым мехом для воды, как плащем. Верхушки трех стянутых вместе ремнями черных елей, что росли на вершине утеса, стали для них единственным убежищем, и качаясь на сырых ветвях, они держались друг за друга и пели песни, чтобы не заснуть и не свалиться в затопившие все вокруг воды.
На дальней черной лесине Зугур сидел, и громко орал он, проклиная и понося от нечего делать всех богов на свете, благо, в момент тот ни одного живого бога на Земле не было.
Чудно и непонятно уму людскому такое, однако ж так и случилось, как Белун предрекал - после того, как разлетелся Могуч-Камень на мелкие части, сгинул и Владыка, и все иные боги на всем белом свете, и их создания нелюдские и неживые сгинули тоже, лишь плоть живая, людская и животная, да разум человеческий, непокорный и своенравный, остались на земле.
Шык на соседней елке просто привязал себя к сучьям и то ли спал, то ли бредил - сил держаться самому у старого волхва не было. Пуще зеницы оковой берег волхв схороненные в котомке его Ведовы Скрижали, что в развалинах Корчева Дома нашли путники луну назад, и в этом ныне, после Великого Лиха, видел волхв долг свой - Знания сберечь, и людям уцелевшим передать...
* * *
Прошло девять дней с тех пор, как Руне в самый последний миг удалось разбить Могуч-Камень, как сгинул Владыка, и как Небесная Гора все же ударила в окиян-море где-то далеко на закате и полуночи.
Тогда, в Яров день, люди на вершине Черного утеса сперва ничего не почувствовали. На глаза у изумленных и обрадованных Шыка, Зугура, Луни и полуоглушенной Руны Владыка вдруг расстаял, точно дым костровой под сильным порывом ветра, исчез, сгинул без следа, и тут же чары недвижимости, что наложил он на людей, тоже исчезли.
- Радуйтесь, други! - торжественно провозгласил тогда Шык, первым, не смотря на возраст и раны, поднимаясь на ноги: - Одолели мы ворога, одолели Лихо Великое!
И все повскакивали, и начали обнимать друг друга, радоваться и плакать, а Зугур поднял Руну на плечи и скакал с нею, точно арпак со всадником, и про рану забыл на радостях...
А потом вдруг содрогнулась земля, раз, другой, третий, и черные дымы из трещин у основания утеса ударили в небо сильно и дружно. Шык побледнел, и повелев замолчать радостным своим спутникам, приник ухом к камням и долго слушал, а когда вновь на ноги поднялся, увидали все, что волхв испуган страшно, и ужас круглит глаза его.
- Лишь полдела удалось нам, други... - глухо вымолвил тогда Шык, печально повесив седую голову: - Владыку и творения его поганые и впрямь одолели мы, но случилось это лишь после того, как Небесная Гора ударилась о Землю...
Никто не запомнил, что делали они после этих жутких слов. То ли слонялись по изрытой яминами и трещинами вершине Черного утеса в тоске и печали, то ли сидели рядком на камнях, каждый о своем думая, то ли прощались друг с другом...
Солнце всего на ладонь сдвинулось с полуденной точки своей, когда первый признак Великого Лиха достиг Черного утеса. С заката пришел ветер, сперва не очень сильный, но затем перешедший в пыльную бурю, а за ней надвигались тучи, и были они невиданного буро-черного цвета, и заполонили собой весь окоем от заката до полуночи.
Страшный вой и ор поднялся у подножия Черного утеса, где в полуразрушенном городище берском собрались во множестве рати разных народов, что помешать четырем путникам хотели, да благодаря чарам Шыковым и стараниям Гроумовым так и не смогли. Увидали, почуяли, поняли люди, что что-то страшное случилось в мире, и в великой сумятице пытались спастись, уйти прочь от рокового утеса, но только от судьбы никому ещё уйти не удалось, даже на самом резвом арпаке...
Тучи приближались стремительно и в их неумолимом натиске увидели люди смерть свою, но это было только начало...
Буря, что ярилась и выла в ветвях елей, вдруг улеглась, и тогда из заполонивших уже все небо туч пошел ливень, про который вернее было бы сказать: "Небо упало на землю."
Потоки грязной воды, пополам с песком, камнями, илом, грязью сбивали людей с ног, волокли по камням, и если бы Зугур не успел размотать ремни, что всегда таскал с собой в своем мешке, и путники не привязались бы к черным елям, их просто смыло бы с вершины утеса.
Но и это было ещё не самое страшное. Ходившая ходуном земля вдруг буквально встала на дыбы, и утес раскололся надвое, и большая его часть вместе с чертогом Чернобоговым обрушилась с ужасающим грохотом вниз, погребая под собой сотни разноплеменных воинов, не успевших уйти из городища, и грохот от обвала этого перекрыл даже рев ливня и вой ветра.
Судьбина ли берегла четверку измученных людей, привязавшихся к еловым стволам, или просто случай так выпал, только пять елей устояли, и были это как раз те деревья, что спасали путников от потоков воды, падающей, рвущейся с неба.
В мятущейся мгле ни зги было не разглядеть, но Шык вдруг закричал в уши своим спутникам:
- Наверх! Надо лезть выше! Иначе скоро мы утонем!
И они полезли по мокрым и колючим ветвям, срываясь, прикрываясь руками от грязевых водопадов. И только достигли верхних сучьев, как утес задрожал пуще прежнего, повеяло холодом и даже сквозь ужасающий ливень люди ощутили пронизывающую сырость, надвигающуюся отовсюду, а воздух вокруг стал водяной пылью, и пыль эта была соленой, как слезы.
В миг этот, понимали путники, по всей Земле огромной сотни сотен сынов и дочерей рода человеческого смерть принимают, не успев по себе ни тризны, ни поминок справить. И мужи взрослые, и дети малые, и старцы дряхлые, и девки пригожие - у всех людей, у всех народов одна доля, один удел, и никого не минет чаша смертная...
Великое Лихо пришло, и Владыка даже в посмертии своем мог потешиться вволю, ибо никакая месть, никакая кара, никакая смерть, пусть даже и самого разбожеского бога, никогда не сможет искупить тех бесчисленных смертей, тех загубленных жизней людских, что пали жертвой Небесной Горы, жертвой Великого Лиха...
