Демон - Варли Джон Герберт (Херберт) (книги полностью .txt) 📗
Робин... Робин была теперь так мила, что Сирокко едва в это верилось. Что за чугунной и взрывной сучкой из смеси мочи и уксуса была она двадцать лет назад! Любой нормальный человек сказал бы тогда, что таких следует топить сразу после рождения. Наверное потому Сирокко так ее полюбила. Но с Робин у них нет и капли привязанности — той, что была у нее с Габи. Что, по сути, оказывалось тем же самым. Робин ожидало достаточно бед с Конелом и без стареющей Феи, которая стала бы играть на ее нервах.
Положив ладони на прохладные, гладкие доски пола, Сирокко стала опускаться, пока не коснулась их щекой. Зрение помутнело. Шмыгнув носом, она высморкалась и вытерла глаза, а потом тупо взглянула на полоску света под дверью. На полу не видно было ни пылинки. Только запах мастики — острый и лимонный. Сирокко расслабилась, а потом плечи ее задрожали.
Искра...
О Господи, да не хотелось ей быть любовницей Искры. Ей хотелось быть самой Искрой. Восемнадцатилетней и цветущей, свежей и невинной в любви. Быть влюбленной в старую усталую каргу. Все это обречено было на несчастье. Но каким... сладостным несчастьем казалось быть молодой, когда твое сердце впервые разбито.
Теперь Сирокко уже рыдала вслух — рыдала негромко — но остановиться не могла.
Она припомнила Искру — как она режет голубую воду с ловкостью нерпы, как эта крупная, неловкая девушка сперва болтается на концах парашютных строп, а потом парит как ангел без крыльев. Она увидела Искру поглощающей титанидские кушанья, ясноглазой и смеющейся. И еще подумала, как эта девушка одна в своей комнате готовит приворотное зелье, дабы завоевать любовь старухи Сирокко.
И тут Сирокко окончательно отдалась слезам. Лежа на прохладном полу, она горько рыдала обо всем, что было, что есть и что будет.
Одна малюсенькая частичка ее разума убеждала ее, что лучше бы немедленно с этим разобраться.
Потом возможность вряд ли представится.
Конел, казалось, уже час говорил с Робин.
Разговор давно ушел в сторону от плана Сирокко — который по-прежнему казался слегка нереальным, — и перебрался на другие темы. В последнее время говорить с ней было легко.
Потом Конел заметил, что Робин почти засыпает — и тут понял, что и он тоже. Искра все еще спала, свернувшись на своем большом стуле. Но все титаниды ушли. Конел не заметил, как они уходили. Конечно, титаниды несомненно умели двигаться тихо, но все равно — сущая нелепость. Пять здоровенных титанид — и он не заметил, как они вышли?
Тут он увидел, что Робин ему улыбается.
— Интересно, куда подевались наши мозги? — спросила она и зевнула. Потом нагнулась и поцеловала его в щеку. — Лично я — в постель.
— Я тоже. Увидимся.
После того как Робин ушла, Конел еще какое-то время сидел среди остатков трапезы. Потом встал и направился к лестнице.
В центре следующей комнаты, будто статуя, застыла Верджинель. Навострив уши, титанида с какой-то жуткой пристальностью смотрела в одну точку на потолке. Конел уже собирался что-то сказать, но тут Верджинель его заметила, одарила краткой улыбкой и вышла. Конел пожал плечами и поднялся по лестнице на второй этаж.
А там оказались Валья и Менестрель — причем точно так же застывшие. И уши у них стояли торчком. Выглядели они так, словно их что-то мучило.
Никто из них Конела не заметил, пока он не подошел вплотную. Тогда они просто посмотрели на него без слов приветствия и медленно двинулись к лестнице, по которой он только что поднялся.
Конел ничего не мог понять.
Пожав плечами, он вошел в свою комнату. Потом еще раз обо всем подумал — и высунул голову наружу. Две титаниды снова стояли недвижно и к чему-то прислушивались. На лестнице стоял Рокки — тоже прислушивался и тоже смотрел вверх.
Тогда Конел осмотрел потолок, который казался таким интересным титанидам. И ничего примечательного не увидел.
Интересно, неужели они прислушивались к чему-то на третьем этаже? Но все те комнаты были пусты. И он ничего не слышал.
Затем Рокки тихонько запел. Очень скоро к нему присоединились Менестрель и Валья, а Змей стал негромко подпевать Верджинели. Песнь эта пелась шепотом и имела для Конела не больше смысла, чем любая другая титанидская песнь.
Зевнув, он закрыл дверь.
ЭПИЗОД IX
Уже пять мириоборотов, пока Преисподняя продолжала свои беспорядочные блуждания, в Гиперионе строилось постоянное место расположения. Главными подрядчиками были железные мастера. Именно они подготовили площадку, что окружала юго-центральный вертикальный трос. Они проложили дорогу к просторным лесами Юго-Западной Реи. Мосты были построены как через мирную реку Эвтерпа, так и через бурную Терпсихору. Двести квадратных километров лесистых холмов вырубили, а древесину перевезли в Преисподнюю, где ее мололи, пилили, рубили, резали, сваливали в штабеля, состыковывали, сбивали гвоздями, шлифовали и украшали резьбой пять тысяч плотницких профсоюзов. Железная дорога гремела по пересеченной местности от копей, плавилен, кузниц и литейных Фебы, переваливая через горы Астерия и отодвигая сам полноводный Офион в сумеречную зону Западной Реи, а бесконечные товарняки везли металлические кости Преисподней по стальным лентам чужаков. К западу была запружена река Каллиопа. Озеро за плотиной теперь насчитывало двадцать миль в длину, и его воды грохотали через турбины и генераторы, откуда электричество подавалось по линиям электропередач, и башенные опоры строем расположились по тем самым местам, где прежде были титанидские пастбища.
За последний мириоборот, когда строительство было в полном разгаре, Гея увлекала туда все больше и больше человеческих беженцев из Беллинзоны, используя их как работников для возведения Преисподней. Временами рабочая сила исчислялась семьюдесятью тысячами. Работа была тяжела, зато и пищи хватало в достатке. Те работники, кто жаловался или умирал от непосильного труда, обращались в зомби — так что трудовые конфликты проблемы не составляли.
Новую Преисподнюю Гея задумала как шедевр.
Ко времени похищения Адама работа над постоянным местом расположения была почти закончена. Когда Гея оценила степень ущерба, нанесенного ее странствующему шоу, она приказала ставить последний аккорд, хотя работы оставалось еще на килооборот.