Фантастика 1981 - Курочкин Николай (читать книги онлайн регистрации txt) 📗
Многие буржуазные ученые при этом справедливо отмечают, что основную угрозу среде обитания человека несет гонка вооружений и накапливание оружия массового уничтожения.
“Если положение не изменится, - отмечалось в американском журнале “Тру”, - то в пещерных погребах гор Манзано, на расстоянии часа езды от старого города индейцев Альбукерка (штат Нью-Мексика, США), могут оправдаться все самые мрачные прогнозы. Там хранится столько водородных бомб, что можно поднять на воздух всю планету”.
И в том месте солнечной системы, где сейчас обитает человек, останется огромное черное радиоактивное облако. Подобные тревоги обоснованны. Беда лишь в том, что в них нет даже упоминания о подлинном источнике этой опасности - реакционной социальной системе империализма, несущей миру угрозу напряженности, гонки вооружений, военных конфликтов.
Современные буржуазные идеологи под видом “нового образа мыслей” подсовывают массе прогнозы и фантастику, призванные увести людей от реальных социальных проблем и примирить с курсом на обесчеловечение, проводимым империализмом, пропагандируя опасную идею неизбежности потери веры в социальные идеалы. Как писал западногерманский журнал “Шпигель” уже десять лет назад, цинично оправдывая этот курс, “не оправдалась надежда XVIII века, что просвещение поможет создать новую научно обоснованную и базирующуюся на разуме систему идеалов. И все социал-философские системы с того времени, - продолжал “Шпигель”, лживо намекая прежде всего на марксизм, - так и не смогли опровергнуть то, что в общем нечего противопоставить пессимистическому выводу, который франкфуртский философ Макс Хоркхеймер в 1946 году сформулировал следующим образом: “Развитие технических средств сопровождается процессом обесчеловечения. Прогресс угрожает уничтожить ту самую цель, которую он призван осуществить, - идею человека”. Тем самым людям подбрасывается мысль, что все мечты о социальной справедливости были и остались утопией и научное определение путей раскрепощения человека, данное марксизмом-ленинизмом, тоже якобы осталось в рамках утопизма. Это ныне самый расхожий штамп антикоммунизма. Но утопия и научное социальное прогнозирование принципиально различны.
Мир утопии пришел к нам из дали веков.
“.Кто из нас не знает с детства приключения Робинзона Крузо на необитаемом острове? Но весь сюжет знаменитого романа Дефо - сплошная мистификация. В основу был положен действительный случай - английский моряк Селкирк спасся во время кораблекрушения и добрался до необитаемого острова, где пробыл много лет. Но в отличие от литературного Робинзона он одичал и потерял человеческий облик, главной причиной чего было отсутствие общения. Невозможность развития интеллекта вне общества подтверждают и известные случаи существования детей в джунглях, в звериных стаях. Такие дети, как правило, вернуться в человеческое сообщество, стать людьми уже не могли. Человек - самое общественное из всех живых существ. Живя как человек среди себе подобных, он не только страдает от пороков общественной организации прошлого и настоящего, проклинает их, борется против них и стремится изменить общество к лучшему, но и постоянно мечтает об этом лучшем, справедливом мире добра и равенства, любви и взаимопомощи, победы над злом, насилием и угнетением одних людей другими.
Нет народов, которые не сотворили бы своих утопических идеалов. Они очень различны в зависимости от исторических условий и особенностей формирования тех или иных национальных общностей. Классическая западноевропейская утопия мало похожа на славянско-русскую или восточную, но природа их едина: вера в неизбежность социальной справедливости. Знаменитый Герберт Уэллс в 1902 году выступил с лекцией “Открытие будущего”. Формулируя свое кредо, он говорил: можно по преимуществу интересоваться прошлым человечества, можно будущим. Правда, прошлое, настоящее и будущее неразрывно связаны. Все это стороны одной действительности. Отнюдь не безразлично, в какую сторону обратить свой взор… А сейчас, в начале двадцатого века, человечеству необходимо видеть свое будущее с особенной ясностью, исследовать все возможные его варианты, добиваться, чтобы осуществились наиболее благоприятные из них. Уэллс имел в виду отнюдь не только техническую, но прежде всего общественную сторону будущего, судьбу человечества, взлет человеческого разума, освобождение от насилия. Уэллс - фантаст, стремящийся осознать социально-исторические реалии. Он не ставил задачи создать мир утопии. Его роднит с европейским утопизмом лишь вера в возможность избрать лучший, справедливый вариант будущего. А вера эта уходит своими корнями в христианскую мечту о тысячелетнем царстве праведников, порожденную Библией, которая определяла возраст мира в шесть тысяч лет. Если бог создавал мир шесть дней, а на седьмой отдыхал, то каждая тысяча лет приравнивается к одному дню, и седьмая тысяча, по образцу дня отдыха бога, провозглашалась тысячелетним царством праведников.
Верующие ждали его наступления с неотвратимостью смены дней недели по истечении шести тысяч лет… Этим утопическим идеалом вдохновлялись, по существу, крестьянские движения Томаса Мюнцера или “моравских братьев”, о которых вспоминал Л. Толстой в “Легенде о зеленой палочке”.
Этот же идеал породил идеи раннего утопического коммунизма Томаса Мора и других утопистов средневековья. Сам Т. Мор был глубоко верующий человек. Одежда лорда-канцлера скрывала власяницу на его теле, стойкость убеждений привела его на эшафот. Но в своей “Утопии” Т. Мор выступил не как проповедник церковных догм, а как мечтатель, опирающийся на светскую утопию “государства” Платона. Мор рисовал остров, где люди равны, примитивны, их желания ограниченны, а потребности умеренны. Это общество уравнено на грани “достойной нищеты”, душевного оскудения и строгой общественной регламентации. Примитивный коммунизм выступил как антипод индивидуализму, стяжательству, насилию немногих над большинством., В этом же русле развивались утопии Т. Терцка (АвстроВенгрия) и Э. Беллами (США), Морисса и С. Батлера (Англия).
А в России народ мечтал о далекой общине изобилия, равенства и братства, которое не боится расцвета личности, включает в себя всех, без различия рас и национальностей, приветствует сильных и мудрых, заботится о сирых и слабых и не нуждается в какой-то особой уравнительной регламентации общественной жизни, кроме равенства всех на Земле, В этой прекрасной стране любой человек возрождается духовно. Второй и третий тома “Мертвых душ” Гоголь задумывал как утопию, где все его герои, включая Плюшкина, переродятся духовно, воскреснут нравственно. Именно нравственное воскрешение личности, а не ее осереднение по воле придуманной регламентации всего и вся питало истоки русской утопии, мечты о праведных землях, например, легенды о Беловодье, граде Игната, Ореховой земле или реке Дарьи.
И вера в землю праведную всегда была сильна среди народа.
Не случайно в пьесе Горького “На дне” Лука рассказывает о человеке, который верил в такую землю, где все у людей славно-хорошо. Хотел этот человек пойти на поиски земли праведной, своей единственной радости в жизни, да встретился с ученым. “Покажи ты мне, сделай милость, где лежит праведная земля и как туда дорога? Сейчас этот ученый книги раскрыл, планы разложил… глядел-глядел - нет нигде праведной земли!… Человек - не верит… Должна, говорит, быть… Ищи лучше! А то, говорит, книги и планы твои - ни к чему, если праведной земли нет… Ученый в обиду. Мои, говорит, планы самые верные, а праведной земли вовсе нигде нет”. Так Горький подводит итог краха извечной крестьянской мечты не об изобилии и технических чудесах, а о праведности, справедливости, человечности. Печален этот крах… “Жил-жил, терпел-терпел и все верил - есть! А по планам выходит - нету! Грабеж!…
И говорит он ученому: “…Подлец ты, а не ученый…” Да в ухо ему - раз. Да еще… А после того пошел Домой иудавился”.
По-разному завершался крах утопии, но вера в справедливость оставалась неистребимой. Можно ли не восхищаться мечтой казаков Кирсановского поселка, собравших в 1898 году на общей сходке огромные деньги по тем временам - две тысячи пятьсот рублей, да и пославших трех станичников - уральских казаков с наказом найти во что бы то ни стало Беловодское царство?! Станичники объехали полмира, а через пять месяцев из Японии, через Владивосток, вернулись в свой поселок ни с чем. Один из путников - Хохлов Г. Т. - вел дневник, опубликованный в 1903 году. Об этом путешествии упоминал Короленко не как о курьезе, а как о мировоззрении огромной части русского народа с неистребимой верой в жизнь праведную, достойную человека, без всякой государственной регламентации.
