Эон - Бир Грег (читать книги без сокращений .txt) 📗
Плавающие группы гомоморфов и неоморфов испускали яркие круги и вспышки света, оценивая увиденное. Диск завибрировал, и ландшафт плавно приобрел в нормальную перспективу. Направляющая колонна из световых лучей исчезла, и они закончили проход через ворота, внезапно промчавшись на небольшой высоте над ошеломляюще белой поверхностью.
Лэньер, Ленора Кэрролсон и Патриция перебрались в нижнюю часть диска, к самой границе паутинообразных силовых линий, откуда был виден горизонт мира франтов. Со всех сторон между парящими дисками тянулись ряды цилиндров и других транспортов, сбрасывающих свой груз. Лэньер развернулся на триста шестьдесят градусов, разглядывая горы и море за белой приемной зоной. Он никогда не видел столь ярко-голубого неба.
Словно паяльная лампа, описывающая в небе дугу, к морю пронесся метеор. Прежде чем он упал, из-за горизонта вырвались пульсирующие оранжевые лучи и разнесли метеор в куски. Другие лучи уничтожили падающие обломки. Поверхности океана и земли достигла лишь пыль.
– Это история их жизни – в ореховой скорлупе, – сказала Рам Кикура, показывая туда, где нашел свой конец метеор. – Вот почему франты – это франты. – Она взяла за руку Лэньера и протянула другую руку Патриции. Ольми собрал вокруг себя остальных треих. – Идем. Мы скоро высаживаемся. Здесь сила тяжести несколько выше; для начала вам потребуются ремни.
Диск подлетел к выделенной посадочной площадке. Прозрачные поля под ними перестроились, когда они приблизились к белому покрытию, и паутина ярких линий превратилась в воронку.
– Адвокат президента и председатель Нексуса спустятся первыми, – скомандовала Рам Кикура. – Мы пойдем следом, затем франты, затем остальные.
Олиганд Толлер, Хьюлейн Рам Сейджа и их помощники – два рыбообразных неоморфа и три гомоморфа – проплыли к центру воронки и мягко опустились на панель под диском. Ольми поторопил свою группу, и они двинулись тем же путем, опустившись на землю в нескольких метрах от группы президента.
После Пушинки и Пути притяжение Тимбла стало некоторым потрясением, словно на них внезапно навьючили тяжелые кирпичи. Колени Патриции подогнулись, и мускулы ног выразили протест. Хайнеман застонал, а лицо Леноры Кэрролсон стало напряженным.
Подкатились длинные машины размером с автобус на больших белых колесах. Когда гость входил, франты надевали на него компенсационный пояс, дабы снизить эффект гравитации. Неоморфы, неспособные двигаться без силовых полей, получили специальные антигравитационные пояса, которые легко подгонялись под любую форму.
– Вам это понравится, – пообещала Рам Кикура, когда автобус выехал на широкую цвета кирпича дорогу. – Мы едем на пляж.
Мир франтов, как она объяснила, служил курортом для людей и некоторых других дышащих кислородом обитателей Пути. Поскольку уровень ультрафиолетового излучения яркой звезды – желтого карлика превышал тот, к которому привыкли люди, был сооружен атмосферный щит площадью в несколько тысяч квадратных километров. Курорт находился в тени этого щита.
– В океане имеются крупные хищники, но немного – впрочем, вряд ли кто-то из них захочет сожрать человека, – а окружающая среда здесь чиста. Идеальное место отдыха для каждого, кто может позволить себе это – в сущности, для любого воплощенного гражданина.
Длинное низкое главное здание курорта располагалось в идеальном месте: у широкого пляжа, покрытого белым кварцевым песком, на оконечности полукруглой бухты. У каждой комнаты был внутренний дворик и прозрачные двери, предоставлявшие возможность наблюдать неприкрашенную действительность или различные иллюзартовые картины. Мебель, выдержанная в курортном Старой Земли, была настоящей.
Они съели ленч – первый в мире франтов – в ресторане, оформленном в стиле конца двадцатого века, где их обслуживали гомоморфы. Роботов видно не было. После обеда Рам Кикура тщательно осмотрела номера, прежде чем позволить гостям войти. На них все еще были пояса, хотя Лэньер чувствовал, что сможет обойтись без своего. Однако он хотел снять пояс одновременно с Хайнеманом, а инженер, похоже, не собирался этого делать.
Патриция осмотрела свою комнату, затем присоединилась к остальным во дворике у Лэньера. Рам Кикура предложила им отдохнуть несколько часов и поплавать, а она и Ольми будут недалеко – на случай, если они понадобятся.
– Они занимают комнату на верхнем этаже, – понизив голос, сообщила Кэрролсон, когда она ушла. – Я думаю, они любовники.
Патриция открыла металлическую калитку дворика.
– Пойду прогуляюсь. – Она посмотрела на Лэньера. – Если только вы не считаете, что мы должны постоянно торчать все вместе.
– Нет. Вероятно, мы здесь в достаточной безопасности. Идите.
Лэньер смотрел, как она шагает на негнущихся ногах по песку мимо гомоморфов и даже нескольких неоморфов в поясах. Никто не обращал на Патрицию особого внимания. Он с улыбкой покачал головой.
– Это вполне может сойти за Акапулько. С несколькими плавающими странными воздушными шарами.
Фарли обняла его.
– Я никогда не была в Акапулько, но не думаю, что небо там такого цвета.
– Воркующие голубки, – фыркнула Кэрролсон, укоризненно взглянув на Хайнемана. – Ты никогда ко мне так не относился.
– Я инженер, – заметил Ларри. – Я никого не балую, я просто делаю так, чтобы дела шли как надо.
– Действительно делаешь, – хмыкнула Ленора.
– Господи, послушайте: нам просто весело, – простонал Лэньер.
– Патриции не слишком весело, – сказала Кэрролсон. – Я видела, каким суровым становится ее взгляд, когда она видит вас вдвоем. Думаю, она ревнует, Гарри.
– О, Боже. – Лэньер сел в кресло и уставился на ослепительный пляж, и яркое зелено-голубое море и четко очерченный горизонт. – Она была загадкой для меня с самого начала.
– Только не для меня. – Все повернулись к Фарли. – По крайней мере, в чем-то я ее понимаю, – продолжала она. – Я была похожа на нее – не такая умная, но замкнутая. Упрямая. Моя жизнь была убогой, пока мне не исполнилось двадцать пять или двадцать шесть лет и я решила быть более нормальной – во всяком случае, внешне нормальной.
– Завтра ей исполнится двадцать четыре, – пробормотала Кэрролсон.
– У нее день рождения? – спросила Фарли.
Кэрролсон кивнула.
– Я сказала об этом Ольми и объяснила, как празднуют день рождения. Он думает, что это неплохая идея. Видимо, у них нет дней рождения – ведь здесь фактически не бывает биологических рождений. Есть именины, праздники зрелости – в основном, в Аксис Надере. Полагаю, что возраст не значит для них так много, как для нас.
– Так праздник будет?
– Я предложила провести его в узком кругу – мы, Ольми, Рам Кикура. Он согласился.
– Ленора, вы просто чудо, – сказал Лэньер, невольно перенимая тон Джудит Хоффман. Кэрролсон сделала реверанс и прижала указательные пальцы к щекам.
– Нам не просто весело, – пробурчал Хайнеман, глядя на нее. – Мы полные дураки.
Пройдя с полкилометра вдоль пляжа, Патриция увидела впереди Олиганда Толлера. На нем были шорты, открывавшие покрытые светлыми волосами стройные ноги, и кричащей раскраски гавайка.
– Вам нравится? – спросил он, поворачиваясь.
Патриция смутилась, не зная, что сказать.
– И все же, – огорчился Толлер. – Я хотел бы поговорить с вами, если не возражаете.
– Я не уверена…
– Это, возможно, очень важно. Для всех вас.
Она остановилась, слегка наклонив голову и глядя на него, но ничего не ответила.
– Мы можем побродить вместе, – предложил он. – Я бы хотел кое-что объяснить вам до встречи с президентом – если он сможет найти для нас время.
– Что ж, давайте поговорим.
Патриция прошла мимо, Толлер большими шагами догнал ее.
– Мы не враги вам, Патриция, – убеждал он. – Что бы там ни говорил Ольми…
– Ольми ни о ком не говорил ничего плохого, – сказала Патриция. – Просто это мои личные проблемы. Мы… я в эти дни была не слишком счастлива, что вполне естественно.
