Победители тьмы. Роман - Шайбон Ашот Гаспарович (серии книг читать бесплатно .TXT) 📗
Я с доктором Кашуром - добродушным и жизнерадостным человеком и к тому же хорошим специалистом - считались старожилами среди ссыльных.
Физик Сапатин, я, доктор Кашур, народовольцы Александр Ширков и Геннадий Крепич группировали вокруг себя остальных политических ссыльных. Все мы с особой теплотой относились к подростку Сашуку Бенарелю, сосланному вместе с отцом, который вскоре скончался на каторге. Большим влиянием пользовались мы и среди уголовных.
И все мы жили одной мечтой - вырваться из ссылки и вновь вернуться к жизни, не подозревая о том, как близки мы к осуществлению этой мечты. Побег был осуществлен, хотя вначале удалось бежать лишь троим - Сапатину, Кашуру и мне. Общий же побег всех ссыльных был осуществлен лишь тогда, когда мы все овладели тайной превращения в тени…
Вижу, что ты не веришь мне, хотя я говорю тебе правду. Поверь, что нам удавалось самым, непостижимым образом превращаться в светящиеся тени и простым прикосновением руки приводить в такое же состояние все окружающее. Вот как все это началось.
В начале июля 1898 года в природе произошло нечто невиданное. Ясное и мирное утреннее небо над сибирской равниной внезапно как бы воспламенилось и запылало ослепляющим светом. С какой-то точки над горизонтом, прямо напротив солнечного диска, с оглушительным гулом низвергался на землю какой-то огненный шар. Рядом с его ослепительным беловато-фиолетовым сиянием солнце казалось тусклым, слабо мерцающим фонарем.
Сверкающий шар оставлял по пути своего стремительного падения огненный след, ширина которого, по вычислениям Сапатина, была не менее трех километров.
Григорий Кириллович Сапатин всячески старался развеять охвативший всех страх. Он говорил, что наблюдаемое явление природы есть не что иное, как результат обычного падения метеорита с той лишь разницей, что на сей раз этот метеор был исключительным по величине и по интенсивности излучения.
Но расстрига Никанор, не слушая его, твердил, что этот огненный шар предвещает конец мира. «И если погибнет земля, то я первый в сем повинен, ибо, будучи служителем владыки небесного, совершил святотатство, ограбив храм божий!.. - громогласно причитал он.
«Антихрист, антихрист проклятый!..» - вопили жены полицейских и пристава, вцепившись в его жидкую бороденку и нещадно колотя его.
«Убейте меня, христом-богом вас молю!» - выкрикивал молчаливый в обычное время Никанор, молитвами и бдениями пытавшийся успокоить свою совесть и искупить свое «преступление перед богом».
Если б не вмешательство Григория Кирилловича, фанатичные женщины действительно убили бы этого «кающегося осквернителя божьего храма».
Огненное небесное тело еще не достигло Земли, как неожиданно разразившийся ураган выбросил всех нас из хижин. Вслед затем последовало нечто действительно ужасающее: огненный шар ударился оземь с таким грохотом, что почва заколыхалась у нас под ногами. Пламенный столб, взметнувшийся к небу в далекой тайге, дохнул нам в лицо нестерпимым жаром и опалил вершины ближайших деревьев. По вычислениям Сапатина, этот огненный столб должен был иметь в вышину не один десяток километров. Позднее выяснилось, что его видели даже на расстоянии пятисот километров. Ближайшие к месту падения метеора леса были испепелены. Пылающие деревья, с корнями вырванные ураганом из земли, разлетались по окружности, словно исполинские факелы…»
Ты, конечно, догадываешься, Елена, что больной опекун мой описывал случай падения метеора, бывшего, вероятно, двойником метеора в две тысячи с лишним тонн весом, который ровно десять лет спустя упал в болото в глуби сибирской тайги, в Тунгуске. Метеор же, о котором рассказывал мне Богдан Аспинедов, несмотря на продолжающиеся розыски, до сих пор не найден. Впоследствии мне привелось принять участие в одной из научных экспедиций, действовавших в районе Тунгуски, но в район падения описанного дядей метеорита я не попал. И вообще, об этом метеорите ныне имеются самые невероятные объяснения. Но об этом я расскажу тебе потом.
Елена с изумлением взглянула на отца:
- Так ты бывал в Тунгуске? - воскликнула она.
- Ну да, - подтвердил Аспинедов.
- Но зачем?
- Для того чтобы лично проверить, какое физическое явление вызывает превращение людей в «белые тени». Но слушай дальше: в тот вечер опекун рассказал мне и о том, как в месте падения Долубинского метеора произошло превращение в тени как его самого, так и нескольких его товарищей…
- Как, как ты сказал? Каким образом? - со жгучим интересом переспросила Елена.
- Не прерывай же меня, Елена, - я буду рассказывать тебе в той же последовательности событий, в какой слышал эту историю от опекуна. Так вот что рассказал он дальше:
«План побега из ссылки возник у нас давно. Однако ни Сапатин, ни доктор Кашур не считали разумным делать план побега достоянием всех ссыльных. Иначе говоря, необходимо было, как выражался Сапатин, сотрудничать только с теми людьми, которые уже сознательно наметили себе правильный путь своей дальнейшей жизни.
Собиравшиеся бежать с каторги делали это не для спасения собственной шкуры. Свободу, добытую ценой жизни, нужно было отдать на служение интересам народа. Инициаторы побега были в основном согласны с точкой зрения Сапатина.
Однако организовать побег было нелегко. Среди ссыльных были и такие, которые по состоянию здоровья не перенесли бы тяжести и опасности бегства сквозь тайгу и тундру. Приходилось отказаться от мысли взять их с собой и держать втайне от них план побега.
Оставалось теперь выбрать удобное время года, ибо побег нельзя было устроить ни весной, потому что болота тайги становились в это время непроходимыми, и ни зимой, в месяцы безраздельного господства метелей и стужи, когда все пространство вокруг поселения кишело хищными зверями. Решено было бежать в конце февраля или в начале марта. Путь, который предстояло нам пройти, был разбит на зоны, с учетом возможностей охоты.
Ноша каждого из нас состояла из одеяла, горсточки соли и сбереженного от пайка запаса сухарей.
Окончательно выяснился и состав группы беглецов. Всего нас было пятнадцать человек. Из уголовных ссыльных в нашу группу вошел тот кавказец, который, по несчастному стечению обстоятельств, был осужден, как убийца. Фамилия его была Аденц…»
- Аденц?! - невольным восклицанием перебила отца Елена.
- Да, дорогая, - Аденц. Он и был отцом братьев Аденц, которых я тогда еще не знал.
- Значит, этот ссыльный был…
- Родным дедом Абэка Аденца! - докончил за дочь Аспинедов.
Он умолк, поднявшись с места, подошел к окну и распахнул его. На дворе царила мирная теплая ночь. Искусственный свет был настолько смягченным, что небеса за окном казались недрами океана, отливающими синевой.
Николай Аспинедов продолжал свой рассказ, не отходя от окна.
«Упавший из космоса в окрестности Долубинска метеор несколько изменил план нашего побега, - рассказал мне далее опекун. - И произошло это вот почему. Огненный шар врезался в сибирскую тайгу в июле. А через месяц нам удалось убедить Красавкина, чтобы он разрешил нам отправиться на розыски метеора. Сапатин полагал, что он должен был упасть недалеко от места нашей ссылки. Красавкина мы уверили, что если он отошлет в Петербург написанное Сапатиным сообщение о чудесном метеоре, то непременно будет представлен к награде.
Поэтому он и разрешил Сапатину, Чиркову, Кашуру, мне и еще троим ссыльным (студенту-народовольцу, подпольному работнику Шилову и педагогу-биологу, фамилию которого я, к сожалению, теперь позабыл) принять участие в этой «экспедиционной группе». Эти-то лица и входили в первый список будущих беглецов.
Нашему уходу яростно противился поп-расстрига Никанор. Он осыпал нас проклятиями и грозился вымолить у бога, чтобы священный небесный огонь испепелил нас, когда мы подойдем к месту его сошествия. Он попытался было заставить Красавкина запретить нам этот уход из поселения, грозя и ему своим проклятием. Но Красавкин так злобно сверкнул на него своими запавшими колючими глазками, что перепуганный Никанор осекся на полуслове.
