Бесконечная земля - Сергеева Валентина Сергеевна (читать книги бесплатно полностью .TXT) 📗

Джошуа стал готовиться заранее. Брать с собой спички или френелевские линзы, чтобы разводить огонь; он научился даже добывать огонь трением, но это отнимало слишком много сил, а потому не годилось для каждодневного использования. Москитный репеллент он бесплатно получал в «Чистоте», своеобразном пункте обмена бытовой химии на Бэджер-Род. И хлорку, для очистки воды.

Конечно, Джошуа и сам не хотел становиться пищей – но чьей? В последовательных лесах водились животные, которые вполне могли с ним справиться. Рыси – здоровенные кошки, которые глазели на него и удирали прочь на поиски более легкой добычи. Пумы, размером с немецкую овчарку и с мордой, отражавшей суть кошачьей натуры. Однажды Джошуа видел, как пума свалила оленя, прыгнув ему на спину и перекусив сонную артерию. В отдаленных местах он видел волков и еще более экзотических животных – что-то вроде гигантского бобра, а в другой раз – ленивца, тяжеловесного, глупого, который вызвал у Джошуа смех. Все эти животные, как он полагал, обитали на месте Базового Мэдисона до того, как там появились люди, а теперь по большей части вымерли. Обитатели параллельных миров никогда раньше не видели человека, и даже самые жестокие хищники подозрительно относились к неизвестному. Москиты, в общем, доставляли Джошуа больше неприятностей, чем волки.

В первые дни Джошуа никогда не оставался в последовательных мирах подолгу, максимум – на несколько ночей. Иногда он извращенно мечтал о том, чтобы вдруг утратить способность переходить, – тогда бы он остался там и попробовал выжить. Когда он возвращался, сестра Агнес спрашивала: «Тебе не бывает одиноко или страшно?» Но Джошуа никогда не было совсем уж одиноко. И он не понимал, чего бояться. Джошуа думал: с тем же успехом можно сказать человеку, который сунул палец в воду на тихоокеанском пляже, что он должен бояться океана.

И потом, скоро на Ближних Землях стало не протолкнуться от туристов, которые явились посмотреть, что тут творится. Публика с суровым взглядом и с решительными коленками. Туристы бродили по новым местам или, по крайней мере, путались в подлеске. Они задавали вопросы типа: «А чья это территория? Мы еще в Висконсине? Это Америка?»

Хуже всего были те, кто бежал от гнева Божьего – или нарывался на него. И таких оказалась чертова прорва. Неужели Долгая Земля стала предвестием конца света, гибели старого мира и возникновения нового, предназначенного для избранных? Слишком многие рвались в число избранных – и слишком многие думали, что в этих райских мирах Бог им даст полное обеспечение. И Бог не поскупился, разумеется, – огромное количество пищи бегало вокруг. Но Он обычно помогает тем, кто не плошает. Поэтому Бог, вероятно, надеялся, что избранные прихватят с собой теплую одежду, таблетки для очистки воды, базовые медикаменты и какое-нибудь оружие, например бронзовые ножи, которые в последнее время обрели такую популярность. Еще, может быть, палатку – короче говоря, что избранные не оставят дома здравый смысл. Если у человека не хватало мозгов, москиты были наименьшим злом. Да, наименьшим. Если повезет. С точки зрения Джошуа, библейскую метафору следовало расширить: в данном случае всадников Апокалипсиса было четверо, и их звали Жадность, Неумение следовать правилам, Беспорядок и Многочисленные ссадины. Джошуа до тошноты надоело спасать Спасенных.

Впрочем, ему быстро надоели они все. Какое право эти люди имели шляться по его секретным местам?

А главное, они вмешивались в Тишину – так Джошуа выражался. Вытесняли спокойствие. И далекое глубинное ощущение чьего-то присутствия за нагромождением миров – присутствия, которое он сознавал с рождения и распознал, как только удалился от Базовой Земли настолько, чтобы его расслышать. Джошуа начал обижаться на каждого загорелого туриста, каждого шумливого ребенка, на шум, который производили незваные гости.

И все-таки он чувствовал себя обязанным помогать людям, которых презирал, и потому был в замешательстве. Также Джошуа смущало, что он проводит столько времени один, причем с наслаждением. Вот почему он решил поговорить с сестрой Агнес.

Сестра Агнес, разумеется, верила в Бога, хоть и своеобразно. В Приюте на стене ее крошечной комнатки висели две картинки – одна с изображением Сердца Христова, другая с Митом Лоуфом [1]. А еще она чересчур громко, с точки зрения других сестер, включала старые песни Джима Стейнмана. Джошуа плохо разбирался в мотоциклах, но в коляске древнего «Харлея» сестры Агнес, вероятно, ездил еще апостол Павел. Иногда в гараже на Союзном проезде появлялись фантастически заросшие щетиной байкеры, приезжавшие аж из других штатов. Сестра Агнес угощала их кофе и не разрешала трогать рисунки.

Ее любили все дети, и она платила им тем же, особенно Джошуа – особенно когда он ловко разрисовал «Харлей», в том числе старательно вывел на бензобаке девиз «Лети в рай» потрясающим курсивным шрифтом, который нашел в библиотеке. После этого в глазах сестры Агнес Джошуа сделался непогрешим, и она разрешала ему брать свои инструменты в любое время.

Если он и мог кому-нибудь доверять, то только сестре Агнес. Если он странствовал слишком долго, обычная молчаливая сдержанность Джошуа порой превращалась в поток слов, как будто прорывало плотину. Все, что нужно было сказать, он выбалтывал единым порывом.

Поэтому Джошуа пожаловался, каково раз за разом спасать заблудившихся, глупых, неприятных личностей, которые на него пялятся и говорят: «Это ведь ты, да? Мальчик, который умеет переходить, не чувствуя себя первые пятнадцать минут полным дерьмом». Джошуа не знал, как они догадались, но слух каким-то образом разошелся, несмотря на заверения офицера Янсон. Он отличался от других, а отличаться значило Быть Проблемой. Джошуа знал, что Быть Проблемой – плохо, и не мог об этом забыть даже в комнате сестры Агнес. Потому что прямо над двумя картинками – с Сердцем Христовым и с Митом Лоуфом – висела маленькая фигурка человека, которого пригвоздили к кресту, потому что сочли Проблемой.

Сестра Агнес сказала, что, возможно, у него призвание, причем не так уж отличающееся от религиозного служения. Она-то знала, как трудно внушить людям то, чего они не желают понимать, – например, когда она утверждала, что «Громкий крик» – одна из самых благочестивых песен на свете. Сестра Агнес велела Джошуа следовать зову сердца, а еще разрешила приходить и уходить когда вздумается, потому что Приют все-таки был его домом.

Она заверила мальчика, что он может доверять офицеру Янсон, потому что она хороший человек и поклонница Стейнмана (сестра Агнес сказала «поклонница Стейнмана» таким тоном, каким другая монахиня сказала бы «добрая католичка»). Офицер Янсон побывала у сестры Агнес и спросила позволения повидаться с Джошуа. Она нуждалась в помощи.

Глава 9

Тем временем, спустя полгода после Дня перехода, карьера Моники Янсон неожиданно вильнула в сторону.

Янсон встала перед зданием мэдисонского полицейского участка, собралась с духом, передвинула рычажок выключателя на Переходнике и почувствовала привычный удар под ложечку, как только участок исчез, чтобы смениться высокими деревьями и тенью от зеленых крон. На прогалине в первобытном лесу стояли маленькая деревянная хижина с гербом Мэдисонского полицейского департамента и низкая скамейка, а на молодом деревце развевался звездно-полосатый флаг. Янсон села на скамейку и сложилась пополам, выжидая, когда пройдет тошнота. Скамейку поставили здесь именно для того, чтобы прибывший мог оклематься после перехода, прежде чем предстать перед коллегами.

После Дня перехода события развивались быстро. Техники явились сюда с выданным в полиции Переходником – прочным, в изящной черной пластмассовой коробке, способной устоять даже против выстрела в упор. Разумеется, как и в случае со всеми Переходниками, Янсон обнаружила это, имея дело с прототипом Линдси – чтобы он заработал, нужно было закончить сборку самостоятельно. Прибор служил исправно, хоть и приходилось пропускать мимо ушей шуточки о картошке, которая играла роль источника энергии. «Порцию фри, пожалуйста». Ха-ха.