Сказки и были Безлюдных пространств - Крапивин Владислав Петрович (книга читать онлайн бесплатно без регистрации TXT) 📗
– Не-а, – беспечно откликнулась Гайка. – В ансамбле мне не понравилось. А в музыкальной школе сказали: слух недостаточный. Мама была в отчаянии…
– А ты?
– А я нет. Надоели все эти гаммы…
– А кем хочешь быть?
– Понятия не имею, – отозвалась Гайка все с той же беззаботностью. – Я вообще бестолковая. В школе – троечница. И даже плаваю, как… гайка.
– Не горюй, Гайка, – утешил Лесь. – В школе многие талантливые люди были троечниками, только педагоги скрывают от нас эти факты… А плавать научишься. Главное – чаще тренироваться.
– Тебе хорошо. Ты, наверно, каждый день тренируешься. Все время на море и на солнце….
– Отчего ты так думаешь?
– Ну… – Гайка несмело хихикнула. – Ты весь такой солнцем обжаренный, даже пятки. Они и у негров-то иногда розовые, незагорелые, а у тебя…
Лесь объяснил чуточку горделиво:
– Это не от загара. То есть от загара, но не от здешнего. Я таким коричневым на свет появился… Знаешь отчего?
– Нет… не знаю…
– Оттого, что я родился ближе всех к солнцу!
– Да? Не может быть, – робко не поверила Гайка.
– Ну, вероятно, это не единственный случай, но ужасно редкий. Мама родила меня на высоте одиннадцать тысяч метров.
– В самолете?!
– В самолете!.. Она с подругой летела из Москвы домой и… в общем, не рассчитала. Вернее, это я поторопился.
Гайка засмеялась:
– Захотелось поближе к солнцу?
– Наверно… А оно любит тех, кто к нему тянется, вот и покрасило меня раз и навсегда. Ультрафиолетом…
– Значит, все нормально кончилось? – заботливо спросила Гайка. – Самолет – это ведь все-таки не роддом.
– Почти нормально… Там целая бригада врачей была, летели на какую-то конференцию. Они быстро управились с мамой и со мной… Только одна неприятность все же случилась…
– Какая?
– Самолет тряхнуло в воздушной яме. И от этого получилась родовая травма. Вернее, потом сказали, что, наверно, от этого…
– А… какая травма? – Гайке и спрашивать было неудобно, и промолчать неловко: вдруг Лесь подумает, что ей безразлично.
Лесь глянул в упор желтовато-серыми глазами.
– Разве ты не видишь, что левый глаз у меня косит?
Гайка заставила себя несколько секунд не отрывать взгляд. Потом все-таки заморгала, но ответила твердо. И честно:
– Нет, Лесь. По-моему, ничего не заметно.
– Вот и славно! – обрадовался он.
– Просто иногда… кажется, что ты смотришь как-то… загадочно. Тебе это даже идет, – собравшись с духом, выговорила Гайка. – А никакой косины вот ни настолечко нет…
– А мама все беспокоится: «Давай закажем новые очки». Это специальные, чтобы оптическую ось выправлять. Меня такие с младенчества заставляли носить, а недавно я… то есть они тюкнулись о камень. Одно стекло вдребезги.
– А почему же новые-то не заказать? – со взрослой озабоченностью сказала Гайка.
– Да ну их. Надоели.
Гайка понимающе спросила:
– В классе дразнят, да?
– Что ты! Никто не дразнит! У нас в классе четыре человека в очках и два из них знаешь какие авторитетные!.. И вообще класс у нас дружный, все ребята хорошие.
– А Вязников? – не удержалась Гайка.
– Ну, что Вязников… – потускнел Лесь.
Гайка моментально испугалась, но отступать было некуда.
– Это ведь ты сегодня подрался у гаража с тем мальчишкой? Все говорили: «Вязников, Вязников…» – И она подсказала Лесю: – В семье не без урода, так ведь?
Лесь быстро возразил:
– Вязников не урод! Он наоборот даже… В него еще в первом классе девчонки влюблялись.
– Да я не про то…
– И вообще… Многие считают, что он человек хоть куда…
– А ты? – не удержалась Гайка. – Ты как считаешь?
Лесь отвернулся, и треугольные лопатки у него дернулись.
– Что поделаешь, раз у нас эта… психологическая несовместимость. Я никогда первый не лезу, это он ехидничает.
– Ну и что же, что ехидничает, – осторожно осудила Леся Гайка. – Драться все равно не стоит. Кругом и так столько всего… всякой войны и драки…
Лесь понял ее. Сказал примирительно:
– Мы же только раз в году. И всего-то до первой крови.
– Где первая, там и вторая. С этого все и начинается, а потом не остановить. Вон сколько стрельбы недавно было опять по всем берегам. И толком никто не знает, из-за чего…
– Ты не сравнивай…
– Да я и не сравниваю…
– Отчего тогда дуешься? – улыбнулся Лесь.
– Я не дуюсь…. Просто как подумаю про такое, всегда расстраиваюсь… из-за отца.
Она сказала «из-за отца», а не «из-за папы», словно показывая Лесю недетскую серьезность своей печали.
– А что с ним? Ты говорила, что он командир корабля.
– Он был… Его уволили. За то, что сбил вертолет.
– Чей? – Лесь приподнялся на локтях.
– Кто же его знает… Папа командовал большим охотником, и они вывозили беженцев с Горного берега… Понимаешь, город горит, танки палят по домам и по гавани, на берегу тысячи людей собрались, все плачут, кричат… Папа нагрузил охотник так, что он сел ниже ватерлинии, еле управлялся на ходу. Ладно еще, что море было тихое… Отошли, а милях в десяти от берега на них вертолет налетел. Без всяких опознавательных знаков… И с первого захода – две ракеты по кораблю. А на палубе людей битком: и большие, и маленькие. Хорошо, что ракеты мимо. Папа спрашивает по радио у начальства: что делать? А те: не отвечать…
– Не поддаваться на провокацию, – уточнил с сердитым сочувствием Лесь.
– Да, так и сказали!.. А вертолет – снова! И еще две ракеты, и взрыв у борта. Кого-то осколками ранило. Папа и скомандовал зенитчикам… А его потом чуть под суд не отдали за нарушение приказа. Хорошо, что люди вступились, кого он спас. И газеты… Но с флота все равно уволили в запас…
– Какое свинство, – от всего сердца сказал Лесь.
– А он теперь говорит, что и не жалеет. Он ведь раньше не хотел быть военным моряком.
– А почему стал?
– После института призвали… Он учился на кораблестроителя и писал диплом про новые парусные корабли. Чтобы в наше время использовать энергию ветра, как раньше, и не тратить зря топливо. А его вызвали и говорят – будете лейтенантом… Потом уж он стал капитаном третьего ранга.
– А теперь что? Будет снова придумывать парусники?
– Не знаю… Сейчас конструкторское бюро закрыли. Папа техником в судоремонтные мастерские устроился.
– Ничего, все еще наладится, – уверенно пообещал Лесь. – Потому что парусники в самом деле нужны. А то ведь люди окончательно сдурели: жгут, жгут нефть, все отравляют кругом, когда у ветра столько бесплатной энергии… И у солнца. Я, Гайка, тоже думал о парусных кораблях, только о таких, где паруса не для простого ветра, а для солнечного.
– Разве такой бывает?
– А лучи – разве не ветер?.. Вот если сделать корабль, а у него паруса, похожие на стрекозиные крылья! Стометровые! И в них фотоэлементы, которые впитывают солнечную энергию. Знаешь, какая будет сила! Хоть плыви, хоть по воздуху лети.
– Это, наверно, красиво, – прошептала Гайка.
– Еще бы! – вдохновился Лесь. – Ты представь! Летит над морем такой корабль, а от мачты во все стороны размахнулись великанские сверкающие крылья! – Он сел, раскинул руки и даже пальцы растопырил от усердия. Высохшие белые волосы его разлетелись. Взгляд опять стал загадочным, ушел в какие-то «пространства». Сияла белозубая улыбка. Кожа на грудной клетке натянулась, обрисовав тонкие, как у рыбешки, ребра. Гайка поймала себя, что во все глаза таращится на Леся, засмущалась опять, уперлась взглядом в дырявую гальку на его груди.
– А этот камешек… он у тебя талисман, да?
– Ну… вроде, – Лесь тоже, кажется, смутился. И быстро сказал в ответ: – А у тебя крестик. Ты крещеная, да?
Гайка тронула невесомый алюминиевый крестик, висевший на суровой нитке.
– Да, крещеная… Меня бабушка еще в грудном возрасте в церкви окрестила… А крестик этот папе для меня один человек дал. Ну, он из тех людей, которых папа вывез из-под огня. На берегу подошел к папе и говорит: «Капитан, у тебя дети есть?» Папа говорит: «Дочка у меня». А он: «Тогда возьми этот крестик для нее, пусть ваш Бог всегда твою дочку хранит…» Сам-то этот человек был мусульманин, азербайджанец или узбек, в Христа они, кажется, не верят. Но все равно…
