Песчаные короли - Мартин Джордж Р.Р. (лучшие книги TXT) 📗
— Твой маленький друг прокусил мне перчатку. От него очень трудно отделаться, ты сам видел. Меня твой дом больше не интересует, Симон. Все, что ползает внизу, должно быть уничтожено.
Кресс ее почти не слышал. Ему показалось, что в темноте, за дверью подвала что-то движется. Он вообразил себе армию, полчища огромных песочников, стремительно надвигавшихся из темноты. Увидел себя, поднятого сотней маленьких ножек, плывущего вниз, в темноту и мрак, к ожидающей голодной матке. Его передернуло.
— Нет, — сказал он.
Его реплику проигнорировали.
Помощник Лиссандры подошел к двери и приготовился открыть огонь, и тогда Кресс прыгнул, толкая его в спину рукой. Мужчина от неожиданности вскрикнул, потерял равновесие и рухнул в темноту. Кресс слышал, как массивное тело катится вниз. Спустя мгновение из подвала донеслись звуки шуршание, хруст и какие-то монотонные мягкие удары.
Покрытый потом, напоминая возбужденного сексуального маньяка, Кресс повернулся к Лиссандре.
— Что ты делаешь? — резко сказала она.
Кресс поднял брошенный ею лазер.
— Симон!
— Я заключаю мир, — хихикнул он. — Они не обидят своего бога, они не обидят его, пока он будет добрым и щедрым. Я был жестоким. Я морил их голодом. Сейчас я должен их за это отблагодарить. Ты понимаешь?
— Ты сошел с ума! — сказала Лиссандра.
Это были ее последние слова. Кресс выжег в ее груди дыру величиной с кулак. Он потянул тело к дверям и сбросил его с лестницы. Шум внизу нарастал — царапанье, щелканье хитиновых панцирей, тихие, тягучие всплески. Кресс закрыл дверь и снова забил ее досками.
Тело его заполнило глубокое, невиданное блаженство, обволакивая страх как слой вишневого сиропа. Его не покидало подозрение в неестественности этого чувства.
15
Он планировал полететь в город, снять комнату на день, а может быть на год. Вместо этого он запил. Сам не зная почему. Пил в течение нескольких часов, потом его стошнило прямо на ковер в салоне. После чего он уснул. Когда он проснулся, весь дом был погружен в глубокую тьму.
Кресс сжался в комочек на диване. Повсюду слышались звуки. Они передвигались внутри стен. Окружали его. Слух необычайно обострился. Даже самый тихий шорох казался шагом песочника. Он закрыл глаза, опасаясь пошевелиться, чтобы не задеть кого-нибудь и ожидая страшное прикосновение.
Он внезапно зарыдал и тут же замолк, обмирая от страха. Лежал в таком положении какое-то время, но ничего не происходило. Содрогаясь в конвульсиях, открыл глаза. Постепенно тени смягчились. Через высокие окна падал свет луны. Его глаза привыкли к темноте. Салон был пуст. Ничего и никого. Кроме его пьяных страхов.
Кресс взял себя в руки, встал и подошел к выключателю.
Пусто. В комнате было тихо и спокойно.
Он напряг слух. Ничего. Звуков нет. Тишина в стенах. Это только продукт его воображения и страха.
Он вспомнил о Лиссандре, существе из подвала и покраснел от стыда и гнева. Что с ним, он мог помочь ей сжечь песочников, уничтожить их? Почему…? Он знал… Его вынудила к этому матка, посеяла страх. Яла Во напомнила ему, что матка обладает слабыми псионическими способностями, даже маленькая, не говоря о матках больших размеров. Она насытилась телами Кэт и Идди, а сейчас поглощает следующие два. Она растет. Она попробовала вкус человеческого мяса.
Его затрясло и он с большим усилием снова взял себя в руки. Матка его не обидит. Он ее бог. Белые песочники его любимцы.
Кресс вспомнил, как ударил ее мечом. Это еще перед приходом Кэт, будь она проклята. Он здесь не останется. Матка снова проголодается, это будет скоро, если учитывать ее размеры. У нее ужасный аппетит. Что же ему делать? Он должен убежать из собственного дома в город, пока песочники сидят в подвале. Там только кусок стены и немного утоптанной земли. Они могут рыть тоннели. А когда вылезут наружу… Кресс предпочел об этом не думать.
Он пошел в спальню и упаковал вещи. Взял три сумки, один костюм и смену белья — это все, что ему нужно. Оставшееся место в сумках он заполнил драгоценностями, произведениями искусства и другими вещами, с потерей которых не смог бы смириться. Возвращаться сюда он не собирался.
Пищуха сползла за ним по лестнице, вглядываясь в него своими блестящими глазами. Она похудела. Кресс вспомнил, что забыл уже, когда кормил ее в последний раз. Обычно она сама заботилась о еде, но в последнее время у нее явно были проблемы с охотой. Она попыталась схватить его за ногу. Кресс заворчал и пинком отогнал ее. Пищуха, оскорбленная, убежала. Кресс выскочил наружу, неуклюже волоча за собой сумки и закрыл дверь.
Какое-то время он стоял, опираясь о стену дома. Сердце билось, как сумасшедшее. Осталось пройти до глиссера только несколько метров. Он не решался. В ясном свете луны, отчетливо проявились все следы побоища, расстилающегося перед входом в дом. Тела двух наемников Лиссандры лежали там, где и упали. Одно скрюченное и обугленное, второе распухшее под массой атакующих песочников. Всюду песочники — черные и красные. Немалых усилий стоила мысль, что они уже не оживут. Они просто ждали его, как это делали не раз. «Чушь, — подумал Кресс. — Очередные пьяные галлюцинации. Он видел, как разваливались замки. Все мертвы, а белые в ловушке — подвале». Он глубоко вздохнул и шагнул вперед. На слой мертвых песочников. Они захрустели. Кресс с бешенством вдавил ногу в песок. Они не двигались. Он усмехнулся и зашагал, вслушиваясь в звуки своих шагов. Хруп, хруп, хруп.
Он поставил сумки на землю и открыл дверь глиссера. Что-то появилось из темноты. Бледное очертание на сиденье, длинное, примерно с локоть. Оно посмотрело на Кресса шестью, расположенными вокруг туловища, глазами. Клешни мягко щелкнули.
У Кресса намокли штаны, он отшатнулся.
Снова движение внутри глиссера. Песочник вышел и осторожно двинулся в его сторону. За ним появились другие, до поры прятавшиеся под сиденьями, забившихся в обивку кресел. Но сейчас они вышли. Они окружили глиссер неправильным кольцом. Кресс облизал губы, повернулся и кинулся в сторону глиссера Лиссандры. Он остановился на середине пути. Там также что-то двигалось. Огромные, едва видимые в свете луны, насекомые. Кресс заскулил и бросился к дому. Подбегая к дверям, посмотрел вверх.
Насчитал дюжину длинных, белых, ползающих во всех направлениях по стене здания. Четыре песочника висели гроздью под колокольней, где когда-то располагалось гнездо сокола-стервятника. Что-то вырезали. Лицо. Очень знакомое лицо.
Симон Кресс завизжал и бросился в дом.
16
Алкоголь в соответствующем количестве ниспослал ему уже давно ожидаемое спокойствие. Он проснулся от какого-то внутреннего толчка. Страшно болела голова. Сильный запах и голод. Он никогда не испытывал такого голода. Кресс понимал, что скручивается НЕ ЕГО желудок. На верху шкафа, стоявшего рядом с кроватью, сидел белый песочник и двигал усами. Такой же большой, какой сидел в глиссере.
Кресс подавил в себе желание убежать.
— Я… я тебя накормлю, — прошептал он. — Накормлю…
Во рту пересохло, язык превратился в наждак. Он провел им по губам и выбежал из комнаты.
В доме оказалось много песочников, и ему приходилось внимательно выбирать себе дорогу. Все они занимались какими-то важными делами. Вносили изменения в доме, пробивали отверстия в стенах, что-то вырезали. Он дважды натыкался на свое лицо, смотрящее на него из самых неожиданных мест. Искаженное, зараженное страхом лицо.
Он вышел из дома, чтобы принести гниющие там тела. Была надежда, что они успокоят голод матки. На месте их не оказалось — исчезли. Кресс тут же вспомнил, с какой легкостью песочники переносили вещи, которые были тяжелее их самих.
Мысль о том, что матка остается голодной даже после такого обеда, заставила его ужаснуться.
Когда он вернулся в дом, навстречу ему по лестнице двигалась колонна песочников. Каждый из них нес по куску пищухи. Отрезанная голова, проплывая рядом, казалось, смотрела на него с укором.
